Социальные статусы (СИ)

- Выносил троих детей, подарил мне мальчиков. Позволил остаться, доверился.

Слова звучали щемяще нежно, добро и ласково. Член входил плавно. Билл успокоился, принимая условия соития, наслаждаясь этой неторопливостью. В этом было что-то святое для них. То, что нужно было сберечь. Он повернул голову, прося поцелуй. И Мэхорд поцеловал. Это было до боли прекрасно, любовно, тепло и бережно.

- Я никогда не оставлю тебя, никогда.

И двигался, не прекращая, переместив руку на шею. Билл наслаждался. Всем этим спектром эмоций, что давал ему муж. Он двигался к нему, желая получить больше, залипая в нежности, прося ещё и ещё. И Том ласкал, целовал, нежил. Он отдавал. А Билл принимал. Не было жгучей страсти. Уже осознанная привязанность, любовь супругов. Спокойная, размеренная. Бэль Омм стонал и получал за свой певучий голос поток изречений, похвалу, признания. Мэхорд двигался, гладил и чмокал, пока юноша не забился в его руках, как раненная пташка. Билл хватал ртом воздух, дроча себе. И излился, запрокинув голову, получая сладкий поцелуй. Они сцепились. Альфа кончил тихо, дыша ему в затылок.

Билл проснулся от стонов. Ему сразу стало страшно. Супруг лежал, метался и истекал потом. Его лихорадило. По-настоящему. Член был вялый, значит, гон скоро кончится. Бэль Омм вскочил и осмотрел тело немца. Он хрипел, горел, чуть не умирал от жара. От безысходности Билл набрал номер телефона своего врача.

- Месье Монн, - начал он слёзно, - у моего мужа гон. Доктор, что мне делать? Он бредит, у него температура, он мечется.

- Он возбуждён? – тут же поинтересовался врач.

- Нет.

- Скажите мне, Билл, когда у Вас с супругом был секс до гона в последний раз?

- Когда, - у юноши сдавило горло, - в мою течку, а потом я забеременел. Мы жили порознь, может, у него и был кто-то, но я не знаю. Месье Монн, это серьёзно? Ему нужна квалифицированная помощь? Что происходит?

- Успокойтесь, Билл, у вашего мужа жар. Сказывается воздержание. Скажите, это начало гона или конец?

- Конец.

- Тогда Вам надо просто сбросить температуру, прикладывать компресс. Через сутки всё пройдёт.

- Спасибо, большое спасибо, доктор.

- И Билл, - мягко сказал тот, - совет Вам на будущее: занимайтесь сексом с мужем чаще, чем раз в год. Воздержание для альфы может пагубно сказаться на Вас, на оплодотворении и личной жизни в целом. Находите время друг на друга хотя бы два раза в месяц. Иначе гоны вашему мужу будут даваться слишком мучительно.

- Я Вас понял, спасибо.

Билл сглотнул и тут же понёсся выполнять заветы врача. Его корёжило от каждого болезненного стона Тома. Было больно смотреть на него такого. Температура оказалась высоченной, поэтому не раздумывая ни минуты, Билл вызвал бригаду на дом. Он сразу сказал, что заплатит столько, сколько будет им нужно, лишь бы Мэхорду стало легче. Те не стали спрашивать о страховании, выплатах и прочей бюрократической мути. Приехал врач с ассистентом. Они прошли в спальню, измерили температуру, спросили, сколько дней идёт гон, как давно у Тома не было секса и принимал ли он какие-то лекарства. Бэль Омм заикался, но отвечал по возможности честно. Врач вколол альфе какое-то лекарство, похлопал Билла по плечу, сказав, что это всего лишь горячка, она пройдёт часов через восемь. Том должен поспать. Если его начнёт от жара колотить, то Билл должен всего-навсего сделать компресс. И ждать.

Так и случилось. Через три часа он вновь начал бредить и метаться. Француз надломил компресс, который тут же стал ледяным, положил на лоб мужу и зашептал:

- Я с тобой, я здесь. Всё хорошо, Томас. Всё хорошо.

Это подействовало. Будто ладонь, которой юноша гладил альфу, остужала его, принося облегчение. Мэхорд больше не елозил. Он лежал и время от времени лишь головой крутил, бормотал сдавленно и придушенно, будто задыхался.

Ночью Билл плакал. Он не мог простить себя за то, что прогнал когда-то Тома. По всем признакам было видно, что последний раз Том занимался сексом с ним. А это было чудовищно давно. Доктор был прав, так нельзя. Юноша лежал рядом с любимым и просил у него прощения за свою глупость. Потом уснул. Но немцу вновь стало плохо. Билл поменял компресс, поглаживая того по лицу и шее, тихо-тихо говоря, что любит его, что больше никогда-никогда не будет таким эгоистичным идиотом.

Том открыл глаза. Голова адски кружилась, но тело было лёгким. Чудовищный у него был гон. Мерзкий. Раньше такого не было. Его мотало пять дней от боли, от желания. И сны снились. Один хуже другого, правда, были и приятные. Везде с ним был Билл. Это приятно радовало. Встав, мужчина взялся за голову и пошёл на кухню.

- Что ты тут делаешь? – спросил он мужа, который сидел за столом, смотрел новости и попивал что-то из его чашки.

- Ем, - спокойно ответил Билл.

- И давно ты здесь?

- Давно, - сказал тот и улыбнулся. – Тебе лучше?

- А что было?

Тут Том заметил большой квадратный пластырь на шее мужа, синяки под глазами, бледность. Билл сидел в его майке и трусах. И пах... им. Раньше запах был смешанный, а сейчас, будто копия самого Тома. Только это был его омега, а не брат-близнец.

- Я тебя пометил? Кровью? Укусил? Больно?

Он тут же подошёл к столу и со страхом уставился на юношу. Но тот казался довольным. Бэль Омм улыбнулся, кивая.

- Как давно ты здесь? – вновь спросил мужчина.

- С самого начала.

И только в этот момент Мэхорд осознал, что ему вовсе не сны снились. Что это было наяву. Он ведь... Он издевался над Биллом, он... Немец скривился, будто как от боли, словно его ударили по почкам. Он сел, сцепил руки и зажмурил глаза. Не могло такого случиться. Никогда бы он не причинил вреда Биллу. Чёрт подери этот гон, его сидящее внутри чудовище. Хотелось убежать, страдать самому, чтобы искупить вину. Внезапно он почувствовал тепло на шее.

- Не вини себя, прошу. Я остался сам, добровольно, ты не принуждал меня.

Билл говорил нежно, стоя рядом.

- Я, - в горле сдавило, - я сделал тебе больно. Я поверить не могу, что это было...

- Ты дал мне уйти, но я предпочёл остаться. Ведь до этого больно сделал тебе сам. Это ничего, Том, что ты отпустил себя, что не контролировал. Я теперь знаю, каково это. И ты был искренним.

- Я оскорблял тебя? – убийственным тоном спросил альфа.

- Было дело. Но это не всё. Первый порыв – ненависть. Ты сказал то, что думал. Мне бесконечно жаль. Я понял, каково тебе было...

- Прости, умоляю, прости меня...