Проклятье Посейдона (СИ)

- Тогда я могу идти? – пробормотал он.

- Я этого не обещал. Я лишь сказал, что верю. – Очередная убийственная, сводящая с ума, возбуждающая и в то же время раздражающая ухмылка. Наглая. Ухмылка победителя. Завоевателя.

Это разозлило юношу. Он снова заерзал под ним, пытаясь выбраться, да что толку? Ладон лишь сильнее распалялся, а хватка его стальных пальцев была так сильна, что вырвать руки не представлялось никакой возможности.

Но тут горячие губы скользнули по его шее, и Келей мгновенно затих, задохнувшись от яркого ослепительного ощущения. Он шумно глотнул воздух, задрожав так сильно, что даже дракон ощутил эту дрожь.

Ладон торжествующе рассмеялся.

- Кажется я нашел твое слабое место, смертный… - прошептал он. В этот раз унизительное слово прозвучало так ласково и нежно, что Келею мигом расхотелось сопротивляться. Он сглотнул, прикусив губу, чтобы не застонать.

В следующий миг яркая вспышка едва не лишила его сознания, когда горячий настойчивый язык дракона заскользил вдоль его шеи, пройдясь за ухом. Там было особенно приятно, почти щекотно, но так возбуждающе… Прикосновение к этому заветному местечку лишало разума и воли не меньше, чем взгляд золотых глаз, ослабляло желание сопротивляться, и у Келея мигом ослабели ноги. Он бессильно обмяк, тихонько, почти жалобно застонав.

А язык Ладона продолжал мучить его, разгоняя по телу жидкие расплавленные волны неутомимого желания и дрожи, распаляя, дразня, искушая и иссушая. Он мягко медленно скользил по его нежной коже в мучительно-сладкой пытке. Жарко стало настолько, что Келей перестал ощущать этот жар. В глазах помутнело, голова потяжелела, тело мгновенно расслабилось, оставив последние попытки сопротивления. Ноги перестали сжиматься и бессильно раздвинулись сами.

- Так-то лучше… Ты такой чувствительный, - прошептал дракон ему на ухо и снова проделал этот мучительный маневр. Его язык скользнул за ушко, щекоча и расслабляя, вырывая сладкий протяжный стон из груди юноши.

- Пожалуйста, нет… - пробормотал Келей, слабо шевельнувшись под ним.

- Об этом надо было думать до того, как ты выплеснул на меня вино, - спокойно заметил Ладон.

- Это была… ах… моя ошибка… - быстро зашептал Келей, моментально слабея от прикосновений горячего возбуждающего языка.

Губы Ладона защекотали его шею, а затем он слегка подул на разгоряченную кожу, и Келей вздрогнул от резкой перемены тепла на прохладу. Продолжая удерживать его запястья сведенными вверху, дракон заскользил губами дальше по его груди, кончиком языка обводя ключицы. Юноша шумно вдохнул воздух, задрожав еще больше. Глаза закрывались сами собой. Ладон слегка приподнялся, отнимая у него жар своего тела, и Келей сам выгнулся ему навстречу, желая вернуть его. Он видел легкую лишь немножко насмешливую улыбку, играющую на губах дракона, но ему было уже все равно. Он совсем оставил свои попытки вырваться и теперь желал только одного – отдаться Ладону полностью и безвозвратно. Предательское тело дрожало под его горячими распаляющими поцелуями, так умело и быстро разбуженное к первой неодолимой страсти, длинные стройные ноги сами обвили узкий торс, стараясь прижать Ладона ближе. С наслаждением и сладкой дрожью легкого страха и предвкушения Келей ощутил возбуждение дракона. Тихонько застонал, и тут же губы Ладона накрыли его собственные, словно желая выпить этот нежный легкий стон экстаза и желания. Свидетельство его вожделения, его падения, его страсти, его слабости, его поражения…

Горячий влажный язык, вопреки его ожиданиям, очень нежно скользнул в его приоткрытый покорный рот, искушая, дразня, лаская и распаляя еще больше. Келей не мог удержать стонов, которые жадный дракон поглощал один за другим, никак не в силах насытиться.

Его вторая свободная рука скользнула вниз, прижавшись к стройному крутому бедру, обнаженному белой туникой, задранной почти до талии. Келея словно обожгло огнем, ему показалось, что к коже его приложили раскаленные щипцы. Отпечаток его ладони остался на его бедре, словно клеймо.

Еще один стон. Долгий, протяжный, полный такого явного откровенного и неприкрытого вожделения, что Ладон мгновенно ощутил, как теряет свой твердый контроль. До этого момента он прекрасно держал себя в руках, как это ни странно, но сейчас ему захотелось прекратить эту сладкую пытку, закинуть стройные длинные ноги дивного юноши себе на плечи и овладеть им без всякой прелюдии. Но он сдержался, довольствуясь лишь жаркими прикосновениями.

Еще рано. Только проучить. Только показать, кто здесь хозяин. Распалить. Показать истинную страсть. Немного ускорить процесс добровольной сдачи в его руки. Всего лишь… Всего лишь прелюдия. Ах, как же он любил эти игры… Долгие прятки, кошки-мышки, бессмысленный бег, всегда приводящий к одному и тому же, а затем сладкое поражение его жертвы, самовольно пришедшей к нему за его любовью.

Какой же он был пламенный, страстный, гибкий, искренний в каждом своем движении, слове, улыбке, прикосновении и взгляде, восхитительный, пленительный, сладкий, завораживающий… Его Келей.

Горячие губы коснулись твердого напряженного соска, туника совсем ослабла, провиснув чуть ниже груди. Пряжка сползла с плеча, так соблазнительно обнажая этот волнительный изгиб, который хотелось осыпать жаркими поцелуями… Ладон чуть сам было не застонал.

Юноша вскрикнул от острого пронзительного ощущения, раскаленным огнем резанувшим его оголенные нервы.

- Ах, боги! – выдохнул он, выгнувшись дугой под горячим сильным телом Ладона и тут же бессильно обмякнув.

В следующее мгновение он едва не потерял сознание, когда дракон обвел маленькую твердую бусинку языком. Он всхлипнул, не в силах больше стонать. Горло саднило от вскриков. В глазах было так мутно и все плыло…

- Ладон… - хрипло шепнул он.

Дракон едва не сошел с ума, услышав этот низкий, полный откровенного вожделения шепот, так настойчиво и в то же время робко приглашающий его к куда более смелым ласкам… Словно только что Келей сам произнес: я твой. Возьми. Только не останавливайся…

Едва слышное рычание сорвалось с его губ, он впился в истерзанный рот юноши, насилуя снова, забирая добровольно данное ему в распоряжение сокровище.

Боги, как сладко… Опьяняющий вкус юных губ, смешанный со сладостью темного вина, невыразимо, волнительно… До боли во всем теле Ладон сейчас желал овладеть этим дивным юным телом.

Он отстранился, дыша так же тяжело, как и сам Келей. Взгляд золотых глаз обжигал, оставляя на коже почти осязаемые следы вожделения. Снова наклонившись, дракон медленно облизнул припухшие истерзанные им сладкие губы юноши, и нехотя оторвался. Легко расцепил замок сомкнувшихся на его талии стройных крепких ног, высвободившись из таких желанных объятий. Келей сумел лишь протестующее застонать, глядя на красивое лицо Ладона из-под отяжелевших век.

Дракон же снова надел свою непроницаемую маску, хотя Келей и понятия не имел, скольких усилий ему это стоило, и соскользнул с кровати.

Юноша попытался что-то сказать, но язык его не слушался. Золото глаз, смешанное с такой явной безграничной страстью и вожделением говорило ему об обратном. Почему же Ладон оставляет его? В такой момент… Ах, будь он проклят!

Обворожительная пленяющая белоснежная улыбка, обжигающий тяжелый золотой взгляд, жаркое сильное тело, только что прижимающее его к кровати…

- А теперь? – хрипло произнес дракон. – Тебе весело?

Развернулся и спокойно вышел из комнаты.

========== Глава 28 ==========

Обессиленный, сдавленный, сломанный, сокрушенный, Келей лежал на кровати, словно брошенная кукла, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Не было сил сдвинуть ноги, так развратно и вульгарно раскинувшиеся в стороны. Не было сил опустить тунику, задранную до самой талии и обнажающую молочные бедра. Не было сил пошевелиться. Он не знал, как выглядел в этот момент, и каких усилий Ладону стоило оставить его, видя в этой позе. О да, несомненно развратная, вульгарная, как у шлюхи из темных задворков, призывная, вожделеющая, она распаляла и откровенно приглашала овладеть. Но вместе с тем что-то неуловимо невинное, нежное, стыдливое, робкое и чистое присутствовало в ней. Длинные стройные крепкие ноги, раскинувшиеся в стороны, белая туника приглашающее задранная и манящая прикоснуться к этим волнительным изгибам бедер, спущенная вместе с пряжкой с плеча белая ткань, обвисающая и обнажающая узкую крепкую грудь юноши, стройная колонна шеи, распухшие губы, так и призывающие поцеловать их снова, откровенно жадные изумрудные глаза, в которых плещется вожделение, страсть и вместе с тем робость.