... не войной...(СИ)

И, конечно же, Гарри не мог позволить себе думать… не думать… не думать… комната поплыла перед глазами, и он отчетливо услышал слова Волдеморта:

— О чем ты не хочешь думать, Гарри Поттер?

Любопытство… словно открываешь книгу из Запретной секции… Впрочем, в этих книгах не всегда встречается что-то интересное. Гарри представил, как громадный черный фолиант отгрызает ему полруки, выдохнул и сквозь зубы сказал:

— Не думать, чем закончится наша встреча.

За плечом Лорда подавился смешком Петтигрю, а у Гарри зазвенело в ушах от удивления.

— То есть ты надеешься, что тебе повезет еще раз, Поттер?

Гарри молчал, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Волдеморт завладевал его сознанием — быстро и жестоко, как стая варваров, вламывающаяся в ворота сдавшегося города. И только маленькая часть, оставшаяся от настоящего Гарри, помнила, что главная задача — выдержать, выжить, просто не дать себя убить.

Вчера Снейп показал ему один из приемов, который стоило бы довести до совершенства, но он успел уснуть раньше, чем решил, что получается отлично. Гарри представил себя в виде огонька свечи, а весь остальной разум — пустой комнатой, в которой может происходить что угодно. Если Волдеморт начнет отплясывать внутри джигу — свеча будет лишь подрагивать от движений воздуха. Кажется, ему это удалось. В один миг ликование сменилось сомнением, затем легким волнением и нарастающей злостью, а он лишь равнодушно смотрел на противоположный конец стола. Когда раздражение Волдеморта достигло такой степени, что руки Гарри потянулись к собственной шее, пытаясь придушить, он собрал все силы и произнес:

— Тонкс. Обмен. Я на неё.

И тут же чуть не воспарил к потолку от звенящего внутри восторга. Волдеморта, как и предполагалось, устроило его предложение. Еще бы… удача сама шла к нему в руки в лице глупого сердобольного мальчишки, в чьей душе не было ни капли надежды на удачный финал своей жизни.

— Приведи, — бросил Волдеморт Петтигрю.

Когда в зал вошла едва живая, с повисшими вдоль лица серо-зелеными прядями, Тонкс, огонек свечи внутри Гарри едва теплился, почти сдавшись железному напору чужого разума. Однажды Гарри уже был свидетелем того, что значит «перед глазами пролетает вся жизнь». Тогда, на кладбище, три месяца назад. Но сейчас Волдеморт намеренно вызывал в его сознании все смерти, все ужасы, самые отвратительное, что с ним происходило — от обидных тычков Дадли до неудавшегося убийства Снейпа, и созерцание своих собственных страданий наполняло Гарри ни с чем не сравнимым удовольствием и возбуждением.

Тонкс, с таким взглядом, будто ее вырвали из тяжелого глубокого сна, стояла в нескольких шагах от стола, покорно ожидая своей участи, а Гарри внезапно почувствовал скользящее прикосновение ткани к дрожащей руке. Всё шло по плану: Рон, крадущийся по залу в мантии-невидимке, как и обещал, подал ему сигнал.

— Сейчас ты должен понять, — громко сказал Волдеморт, — сколь ценен для меня этот обмен.

Волдеморт рассмеялся, и пустая комната в сознании Гарри наполнилась совсем другими видениями. Мрачный подвал, забитый орудиями пыток, инструментами, о назначении которых он мог только догадываться, и посреди — подвешенная на дыбе Тонкс. Смесь любопытства, восхищения и дикого, животного возбуждения застучала в висках и хлынула потоком вдоль позвоночника. Он вдыхал запах чужой боли, сладковато-пряной крови и горячего пота, видел, как тело Тонкс меняется; как руки превращаются в суставчатые лапы и выворачиваются в тисках, чтобы ослабить давление. Желание свербело в паху, заставляло подаваться бедрами вперед, искать и не позволять себе быстрого финала. Это значило, что он жив — Мордред раздери! — и в самом деле жив, если может испытывать подобное и страстно желать разрядки. Ничто раньше не вызывало у него таких эмоций — лишь это существо, способное выдерживать самые изысканные пытки, от которых любой волшебник давно бы отправился к праотцам.

Огонек опасно зашипел, коснувшись расплавленного воска. Снизу пламя отдавало синевой, словно лепестки простого садового цветка, и только сверху, на самом краешке, все еще сверкали алые, жгущиеся искры.

— Ты понимаешь, — зазвучал в его голове голос Волдеморта, — что я всегда смогу найти тебя, чтобы убить. А другого метаморфа…

Речь прервалась, и он отвел пристальный взгляд от Гарри — быстрым шагом зал пересекал Пожиратель в темном плаще с капюшоном и в маске. Гарри не позволил себе произнести его имя даже в уме. Огонек свечи взметнулся и разгорелся с новой силой. Пожиратель приблизился к «королевскому» креслу и, не преклоняя колена, медленно начал снимать маску.

Гарри с самого начала был против. Он даже назвал это рисовкой. Вроде ты делаешь финт и, прежде чем ударить по бладжеру, смотришь на трибуну, где сидит твоя девушка. Так поступали многие игроки, даже Фред с Джорджем, и это всегда казалось Гарри смешным. Но Снейп прошипел что-то вроде «не вам судить, Поттер» и «это отвлечет внимание от вас», и дискуссия прекратилась.

Всё должно было произойти именно сейчас. Волдеморт потянулся за палочкой, Гарри выбросил вперед раскрытую ладонь, громко выкрикнув «Авада Кедавра!», низкая черная тень метнулась от стены и ухватила мантию Петтигрю, а плащ Пожирателя взлетел, прикрывая Тонкс. В оглушительном грохоте утонули все звуки, сквозь проломленную крышу ворвались ветер и водоворот пожелтевших листьев.

— Получилось, — шепнул ему на ухо голос Рона, — валим!

Тело Волдеморта разорвало на множество клочков четко рассчитанным направленным взрывом обычного пластида. На канделябре у камина медленно раскачивался начищенный ботинок с ослепительно-белым осколком кости. Свеча в голове Гарри зашипела и погасла, оставив пустую темную комнату.

Он очнулся от щекочущей нос пыли, чьи-то руки настойчиво трясли за плечи, воняло плесенью из канализационного стока. Рон что-то горячо и восторженно нашептывал ему на ухо, и Гарри поспешил отстраниться.

— Да оставьте его в покое, Уизли, — раздраженно сказал Снейп. — Вам принадлежит честь идеально верного заложения взрывчатки под кресло Тем… Волдеморта, и никто ее у вас не отнимет.

— Ну так… проходная пешка же, — выдохнул Рон. — Как мы его, просто в фарш, это нечто!

Гарри открыл глаза. Он не ошибся — комната напоминала давно заброшенный подвал. Сквозь заколоченные окна не пробивался свет, с люстры свисал потемневший от времени кусок ткани, а в слое пыли на полу четко виднелись следы ног и собачьих лап.

— Где мы?

Он услышал звонкое «тяф!» Бродяги и с трудом повернулся. Пес прижимал когтями тушку трехлапой крысы, скалился и безостановочно вертел хвостом.

— Если он тоже анимаг, — тихо сказала бледная, но уже синеволосая Тонкс, — то нужна специальная клетка.

— Я думаю, Блэк и так дотащит его до Аврората, — заметил Снейп. — Только не придушил бы на радостях.

Бродяга тявкнул укоризненно.

— Поттер, вы в порядке?

Гарри пошевелил рукой, ногой, наконец-то оторвал голову от пыльного дивана и с трудом сел:

— Я цел…

— Прекрасно! Гостеприимство имеет пределы. Прошу всех на выход.

— Это что, ваш дом?

— А вы считали, что я родился в нетопырьем дупле, Уизли?

— Ну это-то не сильно отличается, — рассмеялся Сириус, приняв человеческий облик и все еще крепко сжимая полудохлую крысу.

— Спасибо вам, ребята! Не думаю, что я протянула бы долго. — Снейп поморщился и уклонился от объятия Тонкс, а Гарри закашлялся, вспомнив о дыбе. — Хочешь аппарировать со мной на Гриммо, Гарри?

— Конечно, он хочет! — обрадовался Сириус. — Вечером закатим праздничный пир. Нам сегодня есть что отметить.

— Великолепно, — ровно сказал Снейп. — Нам с Уизли следует поторопиться в Хогвартс. Вижу, что ему не терпится поделиться новостью со своей подругой, а мне пора в полной мере вернуться к своим обязанностям.

Глаза Снейпа сверкнули тяжелым серебром, и он протянул ладонь Рону.

— Нет!

— Прошу прощения, Поттер? Что «нет»? Боитесь, что ваша слава достанется другому?