Второй шанс (СИ)

Ладонью упираюсь ему в лицо, пальцами нажимая на глаза, вдавливаю их вовнутрь черепа - никакой реакции, все еще пытается отхватить кусок горячей плоти.

Отталкиваю, и тут же еще один цепляется за руку. О, черт! Фактически жрет мои пальцы, отгрызает их от рукояти. Не разожму - и можно попрощаться с верхними фалангами.

Оружие с жалобным лязгом падает на грязный пол.

Теперь это просто бесполезный кусок металла, до которого я не могу дотянуться.

Тягучая ледяная боль от раны в боку медленно расползается, охватывает поясницу, стекает ниже.

Эти существа почти висят на мне, отталкивают друг друга, пытаются подобраться как можно ближе к незащищенному торсу и рукам.

Один у лица, метит в шею.

Так близко, что вижу вздувшиеся капилляры в глазницах. Почти причмокивает, в кровь раздирает собственные губы, рвет их зубами и жадно втягивает в рот выступающие красные капли.

Животный голод.

Пытаюсь отодвинуться хоть немного. Все тщетно.

Это мерзкое, обезображенное собственной жаждой крови нечто прижимается ртом к моему горлу и медленно, словно наслаждаясь моей агонией, зубами вспарывает плотную кожу.

Присасывается к ране, а я почти теряю сознание. Не от боли - от омерзения.

Ворот футболки намокает от крови и стекающей слюны этой твари.

Я не могу сдохнуть вот так, в грязном переулке, истекающий кровью, разорванный на куски.

Не могу.

С трудом высвобождаю левую руку, пальцы не слушаются, запястье словно в огне.

Упираюсь ею в грудь мрази, которая прокусила мне шею, а теперь буквально глодает плечо, медленно, смакуя каждый кусочек откушенной плоти, вылизывает рану и снова рвет зубами мышцы.

От ключиц и до кончиков пальцев правая рука парализована адской болью. Нервные окончания, не прекращая, сигнализируют о повреждении и тем самым сводят меня с ума.

Медленно, кусок за куском они растащат меня по переулку, сожрут все.

Черта с два.

Подавишься, мразь.

Вложив в удар всю ярость, на которую я только способен, вцепляюсь пальцами в брюшину твари. Сломанные пальцы тут же отзываются феерической болью. Перед глазами темнеет.

Еще сильнее.

Отвратительный чавкающий звук.

С трудом пробиваю мышечный слой и жировую ткань, и только тогда «это», всего на секунду, отрывается от меня и тупо пялится на месиво из внутренностей, которое стискивают мои пальцы.

Дергаю и откидываю ошметки кишок и желудка в сторону. И снова, едва сдерживая подступающую агонию, разрываю образовавшуюся полость еще больше. Чужая мертвая кровь смешивается с моей, заливает брюки и даже шнуровку тяжелых сапог.

Ну же, еще немного… Под пальцами хребет этой твари.

Изо всех оставшихся сил, ну же…

Хруст.

Просто заваливается на бок, как мешок мусора. Все так же безучастно, не меняя выражения лица.

Еще двое. Подступают вплотную - единственную преграду, заставляющую их держаться в стороне, я только что убрал сам.

Двое, а у меня уже нет сил.

Больно. Каждая клетка моего тела, каждый сустав, каждое нервное окончание - все стонет и вопит от невообразимой боли.

Дергаюсь, откидываю тела и едва не кричу, делая шаг вперед. Проклятый кусок железа наконец-то покидает мое тело.

Ноги не держат, падаю на колени.

Снова прижимают к стене, с силой прикладывая затылком о кладку.

Все в красных пятнах.

Уже не чувствую, слышу, как хрустит что-то, кажется, ребра… Мои.

Сползаю ниже. Тянут, «заботливо» укладывая на залитый кровью асфальт, рядом с обезглавленным телом. Треск ткани, грудь обдает холодом.

Снова волна боли… накрывает. А единственное, что я вижу перед собой - это изуродованное лицо с лоскутами свисающей кожи.

Тело немеет.

«Но ты же найдешь меня, так? Притащишь назад, и все такое?»

Прости, мышонок.

Глаза, кажется, открыты. Не знаю. Темно.

Черный… У него нет оттенков…

Часть 12

Присесть на корточки, очень аккуратно, чтобы не запачкать светлые брюки. Привычным движением закинуть мешающий шарф из перьев за спину. Вот так. Теперь ничто не отвлекает от созерцания прекрасной, просто восхитительной картины: смерть в самом чудесном ее проявлении.

Лицом вниз в темной багровой луже.

Кожаный плащ разорван на лоскуты, особенно на спине, где через дыры видны почерневшие от запекшейся крови раны. И не разобрать уже, что послужило страшным орудием пытки. Ножи или острые зубы. Кто знает?

Чудесно, просто замечательно.

Открытые участки кожи приобрели синюшный оттенок, зеленоватые пятна, следы трупного разложения, такого беспощадного даже к тебе.

И, словно узорами, красные розы укусов вырванной плоти в темном обрамлении бордовой корки. Неровные, фактурные.

Взгляд жадно скользит дальше, по посиневшим предплечьям и локтям. Замирает на пальцах… Скрюченных, словно ими цеплялись за асфальт в тщетной попытке отползти, ухватиться за жизнь.

Чуть ниже, и порванные перчатки на кончиках пальцев. Сломанные ногти и вывороченные фаланги.

Целая гамма чувств, мельчайших оттенков и нюансов… боли.

О, эти пальцы… Сколько я завидовал их обладателю? Длинные, тонкие, как у лучших пианистов и античных статуй. Но теперь они не кажутся мне такими прекрасными, им недостает былого изящества.

Сколько кругов ада ты прошел, прежде чем смерть милостиво забрала тебя, Иль-Ре?

- Переверни, - небрежно брошено ближайшему из охранников. Даже белая маска не в силах скрыть мелькнувшего на его лице отвращения. Отвращения к тому, кого боялись проводить даже взглядом.

Но… царская мантия неизбежно падает, а судьба равнодушно меняет фаворита. Фортуна и так улыбалась тебе слишком долго.

Усилие, и следы разложившейся плоти остаются на белых перчатках, а тело оказывается лежащим на спине. Внезапное движение привлекает внимание.

И отвратительная серая мерзость в спешке пытается покинуть место недавнего пиршества. Ну, хоть кому-то ты был действительно полезен. Грязной крысе.