Гражданин О (СИ)

Нужно было прекратить. Хотя бы ради того, чтобы потом Гоше хотелось большего. Но Олесь не мог, просто не мог оторваться, потому что это было охуенно.

Гоша быстро сдернул с его плеч халат, огладил его руки и обнял с такой силой, что кости хрустнули. Его язык врывался в Олесин рот, зубы кусали, пальцы сжимались на ягодицах, и стало ясно, что сейчас будет секс. Так не целуют только ради поцелуя, это точно было наглое и неприкрытое соблазнение.

Захотелось поддаться, согласиться… и в этот момент раздался звук хлопнувшей двери.

Олесь оторвался от Гошиных губ, холодея — а вдруг Михалыч? Тогда точно пиздец.

Но на пороге гримерки стояла Светочка и смущенно улыбалась.

— Наташа сказала, что оставила мой крем в ванной, я вернулась забрать. Извините, что помешала... Смотритесь обалденно!

Она бросила взгляд в комнату и посмотрела на Гошу вопросительно.

— Что? — спросил тот, не отпуская Олеся.

— Можно вас сфотографировать? Красиво очень.

Гоша кивнул, тут же снова поцеловал Олеся, и никаких сил прервать этот поцелуй не было. Теперь появилась искусственность: чувствовалось, что Гоша становится и двигается так, чтобы это хорошо выглядело на снимках. Светочка взяла фотоаппарат; раздавались щелчки, вспыхивала вспышка — обычная, не лампы. А Олесь думал о том, что готов продолжать даже под прицелом фотоаппарата, потому что в его жизни еще не было поцелуев, от которых уплывало сознание и сжималась задница.

Глава 9

Олесь пытался не вспоминать о том поцелуе три дня.

Воскресенье он провел в больнице у Кати, понедельник и вторник прошли как обычно: работа-больница-дом.

Гоша не звонил, и вечером вторника Олесь осознал, насколько он никчемный и никому не нужный. Единственный приятель, который к нему хорошо относился — Михалыч — наверняка не захочет иметь с ним ничего общего.

От тоски Олесь полез на форум и как-то неожиданно увлекся. Там обсуждали любые темы, откровенно рассказывали о своих фантазиях, опыте. Олесь узнал об анальном оргазме, что член у пассива вовсе не должен стоять в процессе, и это все равно охренительно приятно, что обсуждать дрочку можно на пятидесяти страницах, и людям не надоедает.

Ответил в одной теме, во второй, увлекся и завис на форуме до двух ночи. Казалось, что посетители форума — не просто строчки на мониторе, что они настоящие, живые. Живее Михалыча и самого Олеся.

А в среду позвонил Пашка.

— Здарова, Олесь, ты куда пропал?

Пропал, да. Пять лет пропадал — и ничего, а тут неделю не виделись, уже тревогу бьет.

— Привет. Работаю в поте лица.

— И хорошо тебе платят?

— Смотря где. Если мозгами работаю, то не очень. А задницей — дороже выходит.

Пашка хохотнул.

— Ты, Олесь, циник.

— Я, Паш, реалист.

— Ладно, — его голос посерьезнел. — Я тебе чего звоню. Встретиться бы надо.

Олесь хотел сказать, что Катерина свободна, ее можно ухаживать и вообще, но почему-то сдержался.

— Давай. Где, когда?

— Сегодня вечером к Кате едешь?

— Еду. Ну, в больнице и встретимся.

— Можно и там, но я по делу. У тебя обед когда?

Полчаса спустя Олесь радовался, что накануне получил зарплату: цены в кафе, куда его зазвал Пашка, были запредельными.

Олесь выбрал какой-то салат и сок, уверяя себя, что дело не в экономии, а в том, что скоро съемка для того женского журнала, нужно выглядеть прилично.

Пашка опоздал и отговорился пробками.

Он даже обед заказывать не стал: попросил у официантки большую порцию холодного латте и сразу же взял быка за рога:

— Мне нужен ведущий экономист. Хочу тебя переманить.

Олесь ожидал чего-нибудь подобного, но соком все-таки поперхнулся.

— Катерина говорила... не стоит, Паш. Это смешно — брать меня на работу только из-за того, что жена жалуется на безденежье.

— Дело не в Катерине. И она не жаловалась, просто сказала, что ты свою работу не любишь. Наоборот, хвалит тебя постоянно… Короче, мне действительно нужен экономист. Я уже пятерых за последние пару лет уволил — воруют, суки. Мне нужен не столько специалист, сколько свой человек среди директоров.

Олесь снова поперхнулся соком.

— Директоров? Ты меня директором зовешь? Я простым экономистом работаю. Причем работаю последние пять лет на одном месте, у меня руководящего опыта — ноль.

— Олесь, у тебя мозги есть. Во всяком случае, пять лет назад были. А опыт придет. Отправишься на тренинг, нахватаешься. У тебя с английским как?

— Нормально, — промямлил он.

— Нормально — это не ответ. Придется подтянуть.

— Урод ты, Пашка. Кто тебе переводы делал последние три курса? — настроение неожиданно поднялось.

— А я подтянул, — рассмеялся сокурсник. — Не поверишь, как затрахался, но выучил.

— Ты всегда был упертым.

— А ты нет?

— А я нет, — Олесь говорил очевидные вещи, которые раньше вызывали только депрессивные мысли о собственной никчемности, но оказалось, что правду говорить может быть приятно.

— В общем, ты подумай. Подумай и скажи мне. Или задницей лучше торговать?

— А ты меня не стыди, — Олесь закурил. — Мне понравилось. Во мне, может, эксгибиционист дремал все эти годы.

— Сколько так будешь играться? Еще лет пять, а потом детки подрастут на смену. Тоже все эксгибиционисты.

Олесь выдохнул дым и подпер щеку ладонью.

— Знаешь ведь, что я еще до твоего вопроса согласился.

— А зарплата тебя не интересует? — расплылся в улыбке Пашка. — Условия?

— Знаю, что ты не обидишь.

— Давай так... чтобы по-честному. Опыта у тебя нет, испытательный срок обычный, три месяца. Стартовая для директоров у нас восемьдесят тысяч, потом поднимаем. Если справишься — будет двести.

Олесь охуел. Цифра в двести тысяч мелькала перед глазами, словно отпечаталась на сетчатке.

— Сколько? — переспросил он на всякий случай.

— Восемьдесят и двести. Тринадцатая зарплата и премии, разумеется. Водителя пока не дам, у нас две машины на ремонте, но как только починим — выделю. Пока можешь брать любого из водил, всегда есть кто-то свободный.

— Господи... — слов не находилось. — Если окажется, что мне секретарь положен — я съем свою шляпу.

— Нет, у тебя отдел маленький, должность чисто административная. Так что перебьешься. Кроме того, ты без шляпы.

Пашке принесли латте, и он выдул сразу половину чашки.

— Недели хватит, чтобы уволиться?

— Да я хоть сейчас могу уйти.

— Эй, полегче. Это тоже работа. От меня так же легко сбежишь, если тебе больше предложат?

— А бывает больше? — ляпнул Олесь и прикусил язык.

Теперь Пашка казался крестной феей. Он, а не Гордеев. Потому что за такую зарплату Олесь готов был киллером работать. Или в порно сниматься.

— Бывает. Но собой я тебя не возьму, извини, — хохотнул Пашка.

А Олесь подумал, что недоеб сказывается: «собой не возьму» прозвучало слишком кокетливо.

— Не надо меня собой брать, — не удержался он. — Ты же не такой.

Пашка неприлично заржал.

— Черт с тобой, возьму. Не могу же я старого друга обидеть!

Они поглумились так какое-то время, и Олесь впервые за очень долгое время понял, что у жизни помимо задницы бывает еще и лицо, только она редко им поворачивалась раньше.

— …А я-то все думаю, чего это Пашка один да один, — продолжал тему Олесь, хрюкая от смеха. — А он меня ждет.

Постепенно удалось успокоиться, и сам собой родился вопрос:

— Пашка, а ты хоть женился?

И старый приятель сразу помрачнел.

— Да. Детей двое. Два и три, погодки.

— О, поздравляю! Жена-красавица?

— Была.

— Развелись? — спросил Олесь, чувствуя неладное.

— Нет. Я вдовец.

И так он это сказал, вычурно, что даже стало не по себе.

— Прости.

— Да ничего. Жалко только, что дети с нянями растут, а меня видят только по праздникам. Работа, чтоб ее... кстати, у нас рабочий день ненормированный. Если надо будет — задержишься.

— Я и тут задерживаюсь, — махнул рукой Олесь. — Привык.