Ultraviolence (СИ)

Один решает умереть, потому что Чонгук запрещает ему встречаться с якобы любимым, а второй, потому что хочет избавиться от Чонгука. Альфе надо бы разобраться с двумя омегами, которых любит. То есть с одним, которого любит, и вторым, который просто заноза. Чон отмахивается от странных мыслей, задумывается на пару секунд и снова концентрируется на Чимине.

— Если ты сейчас спустишься вниз и поешь, я разрешу вам встречаться, — выпаливает Чонгук и прикрывает веки.

Пусть ребенок поиграется, пусть думает, что с Техеном что-то получится. Киму недолго осталось жить. Чонгук хотел оградить брата, но кажется опоздал — Чимин уже влюблен. И то, что он потеряет любимого из-за Чонгука, вопрос будущего. Пусть и ближайшего. Когда тот день наступит, Чимину точно понадобятся транквилизаторы, и тогда присутствие старшего рядом будет делать только хуже. Но пока Чимин в его руках, пока все еще льнет и верит. Сейчас вот так вот угаснуть омеге он не позволит. Может, к тому времени Чимин уже сам остынет. Может, эта глупая любовь пройдет, и Чонгук обойдется меньшими жертвами.

— Ты не шутишь? — омега не веря смотрит на брата и удобнее устраивается на его коленях.

— Нет, — нехотя говорит альфа.

— Люблю тебя, люблю, — вскрикивает младший и обвивает руками шею брата. Несколько раз подряд целует в щеку и сразу сползает с постели.

— Умираю с голоду, — смеется Чимин и с трудом удерживает равновесие. Длительная голодовка дает о себе знать, и головокружение чуть ли не заставляет омегу осесть на пол.

Чонгук поднимается с кровати и, взяв брата под руку, ведет вниз на кухню, где Риз уже распорядился накрыть для Чимина легкий ужин.

Чон на ужин не остается. Он передает Чимина на попечение Риза и выходит за дверь. Уже подходя к гелендевагену, альфа набирает Сюзи и требует выслать лиса в его любимый итальянский ресторан.

***

В лучшем ресторане города занят всего лишь один столик, за которым сидит Чонгук и попивает вино в ожидании непослушного и абсолютно неконтролируемого омеги. Охрана альфы прогуливается по залу, осматривает помещение, и боссу не мешает. Чонгук заказал почти все, что есть в меню, и официанты только и успевают заставлять стол изысканными блюдами, которые специально для главы второго Дома готовит один из лучших поваров страны.

Юнги приводят буквально за руку и сажают напротив Чонгука. Омега бледный, с темными кругами под глазами, и изможденный. Он утыкается взглядом в свои руки на коленях, и будто каждый вдох дается ему с трудом. Юнги нарочно не смотрит на стол и дышит через раз, чтобы не вдыхать аромата, исходящего от блюд, которыми завален стол. Есть хочется неимоверно.

— Ешь, — приказывает альфа и взгляда от бледного, сливающегося с белой футболкой, лица не отводит.

Юнги не двигается. Продолжает изучать свои пальцы и думает о чем угодно, но не о еде.

— Ешь, — уже грозно повторяет приказ альфа и от злости сжимает пальцами угол стола.

— Я не хочу, — Чонгук еле различает слова от того, насколько слабо это было сказано.

Юнги хочет. Умирает, как хочет. Хотя бы кусочек булочки откусить или протянуть руку к так близко стоящей тарелке с грудкой под пармезаном и овощами на гриле. Хоть бы попробовать. И пусть Юнги буквально давится слюной, руку протягивать он не будет.

— Ты думаешь так умереть? — усмехается альфа.

— Я слишком труслив, чтобы убить себя, и крови боюсь, — горько улыбается омега и впервые за вечер поднимает взгляд на альфу. — Может, хоть так я сдохну и избавлюсь от тебя раз и навсегда.

— Это вряд ли, — ядовито говорит Чон и требует вызвать повара.

Юнги снова опускает взгляд и решает и дальше на альфу не реагировать. Повар, полноватый омега, почтительно кланяется Чонгуку и останавливается рядом со столом.

— Вам что-то не понравилось? — дрожащим голосом спрашивает мужчина.

— Напротив, мне все очень понравилось, вот только моему омеге, — усмехается Чонгук. — Нет. А я не люблю его расстраивать.

— Я могу все переделать, могу специально для него приготовить любое блюдо, которое он пожелает, — второпях начинает предлагать повар.

— Поздно, — хмыкает Чонгук и, резко поднявшись, хватает повара за шею и бьет головой прямо о тарелку с канелонни под соусом бешамель.

Юнги вздрагивает, в ужасе смотрит на несчастного омегу, барахтающегося под сильным руками, и вскрикивает, когда Чонгук, достав пистолет, прикладывает дуло прямо к виску несчастного. Омега заливается слезами, просит пощадить ради его детей, но Чонгук смотрит только на Юнги. Взглядом выдергивает из Мина его душу и рвет на мелкие кусочки.

— Нравится, — Юнги встает на ноги и тянет руку к пистолету. — Мне очень нравится. Пожалуйста.

Мин умоляюще смотрит на альфу и за рукав рубашки пытается оттянуть его руку.

— Значит, ты будешь это есть? — приподняв бровь, спрашивает Чонгук.

— Буду, — дрожащим голосом отвечает Юнги и выдыхает, когда Чонгук убирает пистолет за пояс. Повар чуть ли не сползает на пол и с помощью официанта скрывается на кухне.

Альфа вновь опускается на стул и, смерив Мина пронзительным взглядом, хлопает по своему бедру:

— Иди ко мне.

Юнги шумно сглатывает и, обойдя стол, подходит к альфе. Чонгук дергает его на себя и сажает на колени.

— Что ты за ребенок такой? — улыбается Чон и проводит ладонью по волосам дрожащего на нем парня. — Буду, значит, тебя сам кормить.

Альфа тянется к вилке и, наколов на нее равиоли со шпинатом и рикоттой, подносит к губам омеги.

— Открой свой очаровательный ротик, — почти просит Чонгук, и Мин открывает.

Этот альфа психопат. От него никогда не знаешь, чего ждать. Юнги не хочет нести ответственность ни за чью смерть. Поэтому лучше засунуть подальше свою гордость и обиды и пойти на поводу. Мин пережевывает равиоли и только сглатывает, как Чонгук подносит ко рту второй. Все-таки хорошо, что Мин спас повара, потому что готовит он божественно. Чон взгляд от губ напротив не уводит, будто наслаждается одним зрелищем того, как кушает омега. Юнги прикрывает веки в удовольствии, сам тянется за вилкой и на миг вообще забывает, на чьих коленях сидит. Чонгук скармливает Юнги еще несколько равиоли и переходит к форели по-сицилийски. Альфа нарезает рыбу на кусочки и так же медленно скармливает половину омеге. Не забывает подносить к губам Шуги свой же бокал с вином. Они соприкасаются пальцами, когда Мин пробует сам удержать бокал, но омега сразу же, словно обжегся, убирает руки.

— Я больше не хочу, — тихо говорит Юнги.

— А десерт? — искренне удивляется Чон. — Омеги же любят сладкое.

— Я, значит, не омега, — бурчит Мин.

— Я бы с этим поспорил, — усмехается альфа и подтаскивает к себе тарелочку с панакотой под малиновым соусом. Чонгук специально выбрал именно этот десерт, такой же, как и Шуга, сладкий, тягучий и тающий на языке. Ложечка за ложечкой альфа скармливает Юнги весь десерт, а после самой последней ложечки, слизывает с его губ остатки сиропа.

— Как же мне нравится, как ты пахнешь, — шепчет ему в губы альфа и снова целует. Только теперь глубоко и пошло, сильнее прижимая к себе парня и отвлекаясь только на то, чтобы набрать в легкие воздуха.

Юнги ерзает на альфе, пытается уже соскочить с колен, но делает только хуже. Чувствует, как возбуждается Чонгук, и сразу же замирает. Чон понимает, почему омега резко застыл и, кажется, даже не дышит, и долго смеется.

— Хочу тебя в свет вывезти на днях. Сегодня ты вел себя очень хорошо, так что заслужил, — говорит Чонгук и водит ладонями по спине парня. — Только пикни, что не хочешь, — на секунду в глазах альфы сгущаются сумерки. — Придется точно кого-нибудь убить, но не тебя.

Юнги, несмотря на всю темноту зрачков напротив, глаз не уводит, и своей смелостью еще больше раззадоривает альфу. Чонгук целует снова. Напивается дурманящим малиновым вкусом и снимает омегу с колен.

— Помни, каждый раз, когда ты отказываешься есть, в этой стране умирает повар, — насмехается над омегой альфа. — Поэтому будь хорошим мальчиком и кушай.