Ведьма (СИ)

Билла начало трясти мелко-мелко, глаза покраснели, но слез всё так же не было. Не выдержав, Том рванул к нему, сгреб в охапку и прижал к себе изо всех сил. Билл сначала дергался, пытаясь вырваться, а потом вцепился пальцами в футболку, уткнулся носом ему в шею и замер.

Том что-то шептал, сам толком не понимая что, гладил по спине и целовал. Невпопад, не думая, просто прижимался ко всему, что попадалось под губы. Волосы. Щеки. Виднеющееся из копны сбившихся волос ухо. Ледяные пальцы. Он тер руками узкие ладони, дышал на них, пытаясь согреть, и без остановки продолжал повторять, что никому не отдаст. Билл смотрел на него диким взглядом, вслушиваясь в этот бред, а потом вздохнул как-то обреченно и начал медленно оседать на пол.

Том подхватил его, не дав упасть, опустился на диван, продолжая прижимать к своему боку, заставил лицом уткнуться себе в шею и замер, лишь чуть ощутимо продолжая поглаживать по спине. Через какое-то время Билл снова заговорил. Уже спокойно, осмысленно и понятно.

– Мой отец страшный человек. Сам я его не знаю. Не видел никогда. Я совсем маленький был, когда мама от него сбежала. Он хотел забрать меня, избавившись от нее. У него есть деньги, власть, и он без колебаний воспользуется всем этим, чтобы получить желаемое. Он бы так и сделал, но мама не позволила. Она меня спрятала. Не дала обидеть.

– Ты увидел его сегодня, когда выходил из магазина? – спросил Том, зарываясь носом в темные, вкусно пахнущие волосы.

– Не его самого. Фотографию. Только я сначала не понял, что это всего лишь фото, так испугался… – Билл снова задрожал и инстинктивно прижался ближе в поисках защиты.

– Всё, хватит на сегодня разговоров, – решительно выдал Том, – нужно успокаиваться. Пошли чаю попьем, что ли. А подробно обо всем ты мне завтра расскажешь.

Чайник только успел вскипеть, когда раздался звонок в дверь. Сидевший за кухонным столом Билл вскочил, снова перепугавшись, но оказалось, что это всего лишь привезли купленные ими продукты. Том с ворчанием, что завтра же пойдет в аптеку и купит успокоительного, принялся разбирать пакеты. Наткнувшись на джем, Трюмпер, не слушая возражений Билла, сделал ему огромный бутерброд и, заставив есть, снова принялся запихивать припасы в холодильник. Закончив с делами, он сел, облегченно вздохнул и потянулся за сигаретой, собираясь закурить.

– Том! – выдохнул Билл шепотом, глядя куда-то ему за плечо, на дверной проем.

– Вышел? – догадался Трюмпер.

Брюнет часто закивал головой, не отрывая глаз от своего осторожно заглянувшего в кухню любимца. Кот настороженно прижимал уши к голове, но, видимо, голод взял свое, а от приготовленных специально чашечек с кормом исходил такой соблазнительный аромат… Осторожно, по стеночке, припадая животом к полу, зверь двинулся на запах. Том с Биллом сидели за столом и усиленно делали вид, что ничего важного не происходит.

Сначала кот кинулся к воде. Он лакал жадно, забыв обо всем на свете, захлебывался, отфыркивался и снова принимался лакать. На еду он набросился, только когда в блюдечке не осталось ни одной капельки. Билл глядел на него, сжимая в пальцах все еще теплую, несмотря на почти остывший чай кружку, и впервые за долгое время внутри стала подниматься какая-то спокойная уверенность… Всё будет хорошо. У них теперь всё будет хорошо. Ведь с ними Том. Он позаботится. Не даст обидеть.

10.

– Спать? – спросил Том, туша в пепельнице очередной окурок.

– Да, – неохотно отозвался Билл, отодвигая кружку с совсем уже холодным, так и не допитым чаем.

Они все еще сидели на кухне, хотя никакой необходимости в этом не было совершенно. Чай Билла давно остыл, на сигареты Тому даже смотреть было противно, кот, наевшись, снова скрылся в недрах квартиры. Поздно. Небо за окном совсем почернело, показывая, что пора бы уже отдохнуть, тем более, дневные переживания, казалось, выкачали все силы окончательно, но Билл всё никак не мог заставить себя уйти в свою комнату.

На душе было муторно. Пережитый ужас оставил в теле гадкий вязкий осадок. От ненужных страшных мыслей отвлекало только присутствие Тома, и Билл понятия не имел, как переживет эту ночь в одиночестве. Хотелось попросить не оставлять его одного сегодня, но как это сделать он не знал. Мама всегда говорила, что со своими страхами надо уметь сражаться, быть сильным, но Билл устал. Устал вести эту бессмысленную, бестолковую, бесконечную войну, начала которой он не помнил, а конца не видел. Неужели он так и будет всю жизнь бояться, прятаться и убегать от человека, которого даже не знает?

Мама рассказывала, показывала фотографии, говорила, как ей удалось сбежать, почти чудом, только потому, что никому и в голову не пришло, что она может быть способна оказать сопротивление. И без конца, год за годом повторяла, что попадаться ему в руки опять нельзя ни в коем случае. Билл верил ей безоговорочно. Мама знает, о чем говорит.

– Что-то ты совсем расклеился, да? – раздался рядом тихий вопрос.

Билл очнулся и понял, что стоит у раковины, слепо уставившись на текущую из крана воду и неизвестно сколько времени трет губкой совершенно не нуждающуюся в этом кружку.

– Задумался просто, – вздохнул он и отставил в сторону замученную посудину.

– Всё. Пошли отсюда, – решительно сказал Том, выключил воду и, взяв Билла за плечи, вывел из кухни.

Трюмпер даже не притормозил рядом с дверью, ведущей в гостевую спальню, продолжая решительно двигаться в сторону своей комнаты. Билл не возражал и ни о чем не спрашивал, тихо радуясь, что решения принимают за него. Обычно он этого не любил, но только не в сегодняшнем состоянии.

Расправлять кровать и раздеваться Том не стал, просто подтолкнув его к постели, заставил лечь, и укрыл валяющимся в кресле клетчатым пледом. А потом, сказав, что от него невыносимо воняет сигаретами, ушел умываться и чистить зубы. До этого момента в спальню Тома Билл не заходил, даже когда в квартире убирал, эту комнату трогать не решился, не желая вторгаться в личное пространство, и сейчас с интересом оглядывался по сторонам.

Комната была большой и просторной. Билл уже заметил, что Том не любит нагромождение мебели и яркие цвета. В этом комната от остальной квартиры ничем не отличалась. Спокойные бежево-коричневые тона. Темный ковер. Светлые шторы. Гигантский телевизор на стене, а вокруг него ассиметрично навешанные полочки разной ширины с наставленными на них дисками, книгами и фотографиями. У противоположной стены узкий шкаф для одежды и кровать. Очень большая, не деревянная, а обтянутая темной кожей. К ней приставлена небольшая, такая же кожаная лавочка. Тумбочки, как полагалось обычно, не было, ее роль выполняла еще одна, висящая сосем низко полочка, на которой кроме светильника ничего не стояло.