Павлиний хвост (СИ)

— Алла Борисовна, не об этом сейчас, — осуждающе глянул на старую грымзу философ. Я поморщился — как же его зовут? То-то на языке вертелось.

— Владимир Степанович…

Точно! Владимир Степанович Мироненко — самый занудный препод во всём универе.

— Владимир Степанович, — Аллочка ответила убийственным тоном, что я точно понял — она всё-таки за главную. Вот карга, блин. Из-за платья прицепится ведь! — Я даю совет на будущее. У Смирновой и так достаточно пропусков.

Мироненко поправил очки, вздохнул и кивнул мне:

— Говорите, молодой человек, — и в его голосе читалась откровенная просьба. Видимо, он тоже поскорей хотел заткнуть Аллочку.

Я воодушевился такой мнимой поддержкой и, достав из файла свои подсказки, начал тараторить:

— Наш ролик сделан в лучших традициях рекламы на ТВ. Лаконично, ёмко, визуально красиво. Мы рассказываем не только о плюсах обучения, но и о внеклассных занятиях, о наших секциях, о культурном развитии. Наш ролик…

— Молодой человек, — Мироненко потёр виски и проникновенно посмотрел на меня, — вы не рекламируйте сейчас, попроще будьте. Мы уже столько роликов посмотрели сегодня, а вы все одинаково их представляете.

Аллочка кивнула, соглашаясь, и впилась в меня взглядом. Я растерялся. Что, значит, попроще? У меня был заученный текст, который, по идее, лучше всего должен пойти для презентации. Чёрт, Костик бы точно сообразил. Вообще не вовремя он ногу сломал!

Вздохнув, я всё-таки попытался собрать все мысли в голове воедино.

— Ну… это… — прочистив горло, я продолжил: — В общем, у нас, может, не так креативно, как у рекламистов, но зато доступно для понимания. Всё что надо, мы выделили, сделали упор не только на учёбе, что для поступающих тоже важно. Как-то так, что ли.

В аудитории воцарила тишина. Я переводил взгляд с одного «экзаменатора» на другого, ожидая ответа. Первым отмерла Аллочка. Она противно улыбнулась и кивнула на дверь:

— Свободны. Флешку оставьте. О результатах узнаете завтра.

Я стоял пару секунд, пытаясь считать реакцию с их лиц, но всё равно ничего не понял. И пришлось выйти к своим ни с чем.

— Ну чего там? — сразу же подскочила ко мне Женька и затрясла меня за плечи.

— Ничего. Завтра результаты. А… — я прервался и недоверчиво посмотрел за Женькину спину: на стуле сидел Костик, рядом стояли костыли, а сам Костик улыбался и выглядел довольно расслабленным.

— Пришёл-таки! — выпалил я, подходя к нему, уже не обращая внимания на Женьку.

— Но опоздал. Надеюсь, ты не спустил всё в трубу, — Костик внешне вроде не напрягся. — Эх, надо было лучше время рассчитать, иначе надавил бы на них ещё и с помощью сломанной ноги.

— Да уж, — я фыркнул и упал на стул рядом с ним, внимательно наблюдая за изменением его лица. Костик ответил на мой взгляд, приподнял брови и уточнил:

— Ты чего?

— Что ты решил? — объяснять «чего я» при всех явно было ни к чему, но Костик и так мог понять. Гошка, стоящий рядом, вот точно понял, от него сразу повеяло напряжением. Идиот ведь. До сих пор не верит, что я действительно решил попробовать стать пай-мальчиком. Я и сам не до конца верил, но опыт последних недель подсказывал обратное.

— А что я решил? — Костик откинулся на спинку стула, покрутил в руках взятый парой секунд ранее костыль и поднял на меня взгляд: — Куда я от тебя денусь? В одной группе учимся, а ты ещё и вылететь умудришься, если я тебе лекции вовремя не буду давать, — уголки его губ чуть дрогнули, и я облегчённо выдохнул. Всё-таки Костик — святой человек, с этим не поспоришь.

В десятку мы не прошли даже близко, все места заняли рекламисты, дизайнеры и неожиданно филфак с ин-язом. Обидно, конечно, но мы горевали недолго: пару дней покутили, потом устроили домашний междусобойчик у Костика, который, в силу сломанной ноги, шататься с нами по клубам и кафешкам не мог, а после и успокоились. Гошка даже сказал, что так лучше — может, что и выучит к сессии, а знания авось и пригодятся. Он меня, конечно, подбадривал, потому что, как все узнали, что мы не прошли, Женька на меня набросилась с обвинениями. Но вскоре успокоилась и решила, что телезвездой быть скучно.

— Нет, серьёзно, нам пора, — Гошка пытался отвертеться и отпихнуть меня, но как-то слишком слабо для того, кто на самом деле хотел сопротивляться. Я снова зажал его в туалетной кабинке, на полноценный минет не было времени, но вот на пару поцелуев ещё оставалось. — Скоро звонок будет, Димыч. Прекрати, — на поцелуи он, впрочем, отвечал. И я не мог остановиться. Три дня уже не получалось остаться с ним наедине, Гошка то ли избегал меня, то ли так получалось, но факт оставался фактом. А три дня без тактильного контакта становились для меня катастрофой.

Я пошарил руками по его телу, через джинсы сжал пах и прошептал ему в губы:

— Кажется, ты не слишком-то и против.

— Димыч, — просяще простонал Гошка. — Правда, прекрати.

— Только с одним условием.

— С каким? — кажется, он облегчённо выдохнул.

— Мы попробуем ещё раз. Сегодня. А если не получится, то попробуем наоборот. Тебе понравится, я обещаю, в любой позиции.

Глаза Гошки округлились, он даже дышать перестал и несколько секунд смотрел на меня недоверчиво-опасливым взглядом, словно сомневался в правдивости моего предложения.

— Серьёзно, Касьянов, я уже не могу терпеть. Ты меня динамишь, как девка какая-то.

Гошка молчал, но я не отпускал его, прижимая сильнее к стене. Под потолком раздалась трель звонка, и Гошка, поняв, что без ответа я его не отпущу, медленно кивнул:

— Хорошо. Попробуем.