Арес (СИ)

Он чувствовал себя живым и нужным, особенно когда Билл обнимал его, выдыхая с облегчением. Запах омеги становился острее, резче, что альфы невольно водили носами. Приходилось сопровождать его на работу, сидеть с Саулом на ярусе омег, пока Билл общался или помогал остальным омегам. Он дежурил пару раз в общей детской комнате, объяснив, что если омега потекла или хочет уединиться с альфой, то оставляет здесь ребёнка, ну или работы много, к примеру. Почти все омеги, которые работали в столовой и на кухне, в саду и внизу, в угодьях, доверяли остальным своих чад. Билл мог рисовать, сидя на площадке для занятий на ярусе альф. Те смотрели на него, но неизменно видели рядом Тома, который либо тягал тяжести, или подтягивался, сохраняя форму. Он мог чуть оскалиться, и альфы удалялись, а Билл продолжал рисовать. Они порой уделяли друг другу время, но урывками, потому что поцелуи становились страстными, руки стремились оголить желанное тело, а внутри взвивались вихри возбуждения. Поэтому Том сам отходил, загнанно дыша, или Билл выворачивался из его хватки.

Лиферс помогал при разгрузке судна с Гермеса. Так как Арес поставлял им сводки, то они отплачивали за доброту – бензином. До этого дня Том не задумывался, откуда у них есть топливо для аквабайков, которые работали не на электричестве, а на природных ресурсах. Капитан дал добро на разгрузку, и в несколько рук они управились за полчаса. Как раз, когда Георг предложил сходить в купальни, потому что от них разило, прибежал Стефано. Он был взволнован. Сказал, что Билл почувствовал себя плохо, пришлось уводить его в покои. Он ткал, а потом резко взялся за живот. Когда его привели, то он попросил сбегать за Томом, вымолвив лишь, что началось. Лиферс побежал, не оглядываясь, слыша лишь вслед:

- Саул в общей комнате, мы за ним присмотрим.

На ярусе омег его никто не остановил. Открыв дверь в комнату Билла, ему в нос долбанул запах течной, вкусной, молодой и здоровой омеги. И как всегда доминировал цитрус. У Тома расширились зрачки и прошла судорога по телу. Кулаки сжались. Он сидел на низкой кровати, держась за живот, и стонал.

- Я здесь.

Дверь пришлось припирать, чтобы никто не вошёл. Билл учуял его, повернув голову. А взгляд полностью расфокусированный, затянутый поволокой.

- Лиф, - он застонал, протягивая одну руку к альфе.

Том закусил губу, смотря на такого красивого, такого горячего и готового к случке брюнета.

- Всё нормально, я тут.

Он подошёл к кровати, взял ладонь Билла, садясь напротив него на корточки. Погладив омегу по щеке, Том улыбнулся, увидев, как тот прижимается к нему. Он запустил руку в волосы, распуская их, чтобы Биллу ничего не мешало. Тёмные локоны упали на плечи. Развязав широкий пояс на полотнище, альфа бросил его на пол, оголяя партнёра. С плеч опустилась ткань, собравшись гармошкой за спиной. Брюнет облизал губы, расставив ноги. Ткань скрывала все его прелести, поэтому Лиферс прошёлся по его коленям ладонями, отстраняя одеяние. Он уже тёк, обильно, сильно пах. Дыхание спёрло. Билл не шевелился, наблюдая, как его раздевают. Набедренник был скинут, как и пояс, на пол. Карие глаза вспыхнули желанием, когда горячая ладонь прошлась по его груди вниз, под полотнище, накрыв пенис. Омега потянулся за поцелуем, вздыхая. Его ресницы трепетали, когда он прикрыл глаза, желая получить ласку. Томас поцеловал его глубоко, вставая, не прерывая нежности их губ, полностью освободил Билла от одежды и заставил подняться. Брюнет задыхался уже в поцелуе, шаря по телу альфы, тот был всё ещё одет, поэтому тонкие пальцы натыкались на карманы, подтяжки, ремешки от набедренника. Стянув резинку с его волос, Билл выдохнул, вцепившись в только что распущенный пучок.

- Возьми меня! Сейчас же! Хватит медлить.

Лиферс ухмыльнулся. Он снял рубаху, развязал узел на набедреннике, ослабив ремешки, позволив Биллу оголить себя. Тот облизнулся, резко потянул за штаны вниз, ведя носом. Он закусил губу, поднялся и попятился, пока не столкнулся спиной со стеной. Одну ногу поднял, поставив на кровать, а правую руку завёл назад. У Лиферса дыхание спёрло, когда он увидел робкие движения омеги. Тот раскраснелся, легко ласкал свой пенис, а второй рукой разрабатывал свою дырку. Том почувствовал спазм, который раскатился по всему его организму. Звериное желание отреагировало на эту сцену тихим рыком, от которого Билла затрясло в предвкушении. Он стал шипеть от мышечной боли, но упорно продолжал двигать пальцами. Одновременно хотелось смотреть на него, не мешая, но в то же время припечатать к этой чёртовой стене и подчинить себе. Том сглотнул слюни, задышав ртом. Он всё смотрел, ловя каждое движение. Надо было собраться с мыслями, продумать каждое своё действие, чтобы не навредить, но в действительности все эти мысли меркли на фоне того, что видели глаза. Голова в итоге опустела.

- Ты самый красивый из всех, - зашептал Лиферс, подойдя вплотную, нюхая кожу шеи, ведя носом от излучины к уху, - кого я видел. Самый невероятный. Скромный, но я знаю, что внутри тебя теплится огонёк буйного темперамента. Неуверенный, но решительный в самый нужный момент. Не представляю, - Том посмотрел на Билла, чуть отстранившись, - смог ли я полюбить кого-нибудь, кроме тебя...

Брюнет шмыгнул носом, всхлипнув. Из глаз потекли слёзы, то ли от счастья, то ли от боли. Том поцеловал его вновь горячо и глубоко, на этот раз уже зная, что ему делать. Рука огладила бледное бедро, перемещаясь ближе к паху. Билл дрожал, но упивался поцелуем, цепляясь за альфу, будто начал тонуть. Том вымочил пальцы в смазке, удовлетворённо рыкнув прямо в рот любовнику. А когда сам стал его разминать, Билл почти кричал. Он выгнулся, ударившись головой о стену, зашипел, но стонал так прекрасно, так потрясающе красиво. Лиферс не мог остановиться, всё целовал его кожу, тесно прижавшись. Температура тела уже повысилась, на шее выступили первые капли пота. Будто во сне Том видел, как его увлажнённая ладонь касается живота Билла, как он ведёт ею по груди, как брюнет облизывает его пальцы, а после этого наваливается пелена. Зверь внутри начинает доминировать, погасив весь контроль.

Он дотронулся до себя, выдохнув задушено, когда омега прижался, буквально опутав его собой. Сработал инстинкт: альфа впился в его кожу, обхватывая бедро, закидывая себе на талию. Он резко дёрнулся, направив член в нужном направлении. А потом стены комнаты затопил крик омеги, полный довольства.

Сила, страсть и любовь сплелись в один огромный ком. Было мало всего: сил, времени, выдержки, стонов, поцелуев, движений, рычаний, прикосновений. Том видел себя лишь массой рядом с другой массой, в момент всё потеряло смысл, но не прошло и какой-то жалкой секунды, как внезапно мир взорвался красками, запестрело в глазах, послышался самый красивый голос в мире, который жалобно выстанывал его имя, чмокая потное лицо. Сколько прошло времени в этом безумстве? Час? День? Неделя? Лиферс подумал, когда сознание стало постепенно возвращаться, что даже если бы они были абстрактными фигурами, треугольниками, к примеру, ничто не помешало бы им быть вместе. Или дуновениями ветра, порыв бы их соединил. Всё в этом мире подчиняется природным связям. И Том, вымученно и болезненно кончая в нутро своего омеги, окончательно это понял, когда узел окреп. Они оба были где-то в другом мире… но вместе.