Особые запросы (СИ)

― Не можно, а… ― ещё разок коснуться губ и договорить: ― нужно!

Хань забрался ладонями под куртку и нащупал тонкий хлопок футболки. Определённо не та одежда, какую носили все гости. Что ж это за тип такой? Хань не помнил ни одного гостя с такими широкими плечами и в кожаной куртке.

― Только давай… сразу… по-нормальному… ― прерывисто прошептал он, скользнув губами по крепкой шее, где аромат мандарина и чего-то ещё был наиболее отчётливым.

Каким-то образом незнакомец верно уловил желания Ханя, бросил руки на бёдра и резким рывком притянул к себе. Через миг Хань уже сидел у него на коленях. Довольно рискованно, конечно. Далеко не каждый партнёр способен устроить жёсткий трах, удерживаясь на тонкой грани между удовольствием и болью. Это уметь надо. И Хань никогда не практиковал подобное с малознакомыми людьми. До этой минуты.

― Не так, ― выдохнул он на ухо случайному любовнику. ― Хочу…

Договорить ему не дали, слегка укусив за нижнюю губу. Потом Хань пытался выдворить из собственного рта чужой и весьма нахальный язык, чтобы провернуть это же самостоятельно в отношении незнакомца. Потерпев поражение, он сдался на милость победителя, о чём не пожалел. Да и его невысказанное требование незнакомец тоже верно понял: резко поднялся из кресла, прижавшись к Ханю узкими бёдрами и продемонстрировав, что тут не один Хань жаждет удовольствий. Два удара сердца ― и Хань приложился спиной к стене с размаха, сдавленно зашипел от боли и с силой вцепился пальцами в широкие плечи под курткой. Тихий смешок и жгучий поцелуй в награду ― и ни о какой боли Хань уже не вспоминал.

Горячие руки скользили по его бокам под рубашкой, выдёргивая её из-за пояса брюк. Хань укусил незнакомца, оставив следы зубов на шее, потом откинул голову назад, подставив шею собственную тёплым и влажным губам. И прикрыл глаза, когда чужие ладони медленно спустились к бёдрам и потянули вниз расстёгнутые брюки вместе с бельём. Неуклюже Хань высвободил правую ногу из складок ткани, торопливо звякнул пряжкой ремня и нашарил молнию ― брюки на незнакомце были кожаными, как и куртка. Интересный стиль одежды…

Кожаные брюки Хань расстёгивал издевательски медленно. Не из вредности, а чтобы завести странного парня из тьмы так, чтобы тот уже не смог остановиться и при желании. На всякий случай.

Хань шумно втянул в себя воздух, когда его уверенно подхватили под правое колено, прижали к стене и чуть дёрнули вверх. Опустился Хань уже с приглушённым стоном, чувствуя, как твёрдое и пульсирующее входит в него, напористо раздвигая мышцы, заполняя и проникая глубже. Запах мандарина и чего-то хищного стал одуряющим, голова зазвенела от лёгкости, а блуждающий в крови скотч как будто воспламенился. Хань резко рванул футболку незнакомца вверх, жадно повёл ладонями по гладкой коже от живота до плеч, кончиками пальцев стиснул левый сосок до боли. С тихим стоном его случайный любовник прижался губами к его виску, чуть сдвинул руку, удобнее подхватив отведённую в сторону правую ногу Ханя, и резким движением вжал Ханя в стену.

Кто там хотел секса, чтоб искры из глаз? Получил. Проехавшись спиной по стене раза три, Хань обхватил незнакомца руками за шею, чтобы тому было полегче, и прильнул губами к твёрдому подбородку.

Мир тонул во тьме и терпком запахе, раскачивался, как лодка в шторм в открытом море, нагревался, как сковородка для грешников в аду, и искрил, словно трансформаторная будка в грозу после прямого попадания молнии. Хань не зря рискнул, потому что незнакомец точно знал, что делал и как. Он брал ― жёстко и безжалостно, но помнил об удовольствии Ханя и не забывал глушить стоны и всхлипы поцелуями. Ханю оставалось лишь гореть и наслаждаться, чем он с восторгом и занимался. И плевать, если от всё ускорявшегося трения о стенку с его спины вся кожа слезет.

Кожа не слезла, но он едва не рухнул на пол, содрогаясь всем телом от вспышки концентрированного наслаждения. Не рухнул, потому что поддержали, позволив прислониться к груди с задранной футболкой. Хань носом втягивал в себя воздух, пропитанный мандариновыми нотками, пытался дышать ровно, цеплялся за широкие плечи, потом перебирал пальцами густые и чуть влажные от пота волосы незнакомца; толком не отдышавшись, целовался до упоения и ощупывал в процессе случайного любовника, машинально изучая и разыскивая особые приметы.

Незнакомец отстранился, на миг исчез, затем сунул в руку Ханю упаковку салфеток. Мило, какая забота о ближнем…

Хань наскоро привёл себя в порядок, натянул брюки, застегнул и огляделся. По-прежнему ни черта не видно, а спектакль на сцене продолжался под аккомпанемент тихих стонов и возни в зрительских креслах.

― Эй? ― Хань слепо повёл руками, чтобы отыскать незнакомца. Чувствовал себя идиотом минуты три, пока размахивал конечностями, как ветряная мельница. И только тогда дошло, что запах исчез. Он потянул воздух: пахло воском и розовым маслом, никакого мандаринового аромата с тонкими хищными вкраплениями. Заодно обнаружил, что телефон пропал из кармана. Чёрт, там же снимки…

Хань вернулся к креслу, пошарил по обивке, полазил по полу рядом, но телефон найти не смог. Перебрался к стене, там поискал, но тоже безрезультатно. Проклятие, не мог же тот странный парень стянуть его телефон! На кой чёрт ему телефон Ханя? Если б хотел позвонить, попросил бы номер.

Он опять опустился на четвереньки и принялся заново шарить руками по полу. И замер, различив странные звуки неподалёку. Звон стекла, грохот, крики, вспышки… Потом ему в лицо посветили мощным фонарём, ослепив и заставив зажмуриться.

― Полиция! Оставайтесь на месте! Вы арестованы!

Бесплатный бонус к искрам из глаз, должно быть. Хань послушно растянулся на полу и скрестил запястья за спиной. С тихим скрежетом на нём застегнули наручники, подняли на ноги и проводили к фургону. Внутри ему пришлось сесть напротив той самой блондинки, что не носила нижнего белья.

Хань устало прикрыл глаза и тоскливо вздохнул. А ведь как чувствовал и не хотел ехать на эту проклятую вечеринку. Ну, то есть… Секс был офигенным ― у него давно такого не случалось, а если честно ― никогда прежде, но всё остальное…

Тело приятно ныло до сих пор, и Хань, кажется, ощущал все мышцы до единой, как и отголоски сумасшедшего желания на губах и в крови. Наверное, это всё же стоило любых неприятностей. В конце концов, полиции Хань не боялся, поскольку никаких грехов за ним не водилось. Хотя бы уголовных ― точно не водилось. Допросят и отпустят. И можно будет поспать и поваляться в ванной, чтобы после вновь жить так, как он привык.

Но всё же жаль, что он никогда больше не встретит того странного парня с мандариново-загадочным запахом, а если и встретит, то не узнает.

***

Торчать за решёткой пришлось остаток ночи и всё утро. Только в полдень Ханя привели в кабинет для допроса. Традиционное зеркало во всю стену, большой стол, пара стульев ― вот и вся обстановка. Кофе тоже не предложили.

Ханя усадили на стул, расстегнули наручники, но не сняли, а левой рукой прицепили к перекладине под столешницей, оставив свободной только правую. Потом Хань целый час рассказывал хмурому полицейскому, как попал на виллу, зачем и для чего, и кто он вообще такой. Ему двести раз задавали одни и те же вопросы, заставляли рассказывать всё вновь и вновь, записывали, требовали подписи… В конце концов, у Ханя окончательно пересохло в горле, и даже голос стал пропадать.

― Ну что? ― заглянув в кабинет, спросил один из коллег полицейского.

― Ничего интересного. Можно отпускать, в принципе.

― Погоди отпускать. Шеф с ним уже говорил?

― Нет, конечно. Шеф ещё даже не соизволил явиться.

― Ври больше. Только что видел его у экспертов.

― Раз видел, так позови. Пусть поболтает с журналюгой и отпускает. Чего зря этого красавца за решёткой мурыжить?

Полицейский прихватил бумажки, кивнул Ханю и выскочил за дверь, продолжая что-то втолковывать коллеге. Хань обмяк на стуле, бессильно подёргал левой рукой и попытался облизнуть сухие губы. За чашку кофе он сейчас убил бы.