Особые запросы (СИ)

― Чем озабочен?

Крис не ко времени продемонстрировал потрясающую проницательность.

― Да так… Думаю, как обсудить это с тобой, но не знаю, с чего начать. И вообще… странно это всё.

― Начни с начала, ― сказал банальность Крис и небрежно откинул со лба светлые пряди. Банальность мгновенно превратилась в нечто сакраментальное, но у Ханя давно выработался иммунитет к спецэффектам Криса, потому он продолжал судорожно размышлять.

― Начало… гм… ещё более странное. Понимаешь, у меня теперь живёт один парень…

― Познакомились вчера?

― Нет.

― Надо же. Меньше недели живёт? Помнится, твой рекорд ― неделя совместного проживания, да и то… Сильно подозреваю, что в тот раз ты втихаря поставил на себя, поэтому и продержался неделю. Выигрыш огрёб неплохой.

― Нет, ― рыкнул Хань и поднёс к губам чашку с кофе.

― Больше недели? ― Крис уставился на него с изумлением и тоже машинально поднёс к губам чашку с чаем. ― Правда?

― Пару месяцев, ― неразборчиво буркнул в кофе Хань, но Крис умудрился разобрать, поперхнулся и зафонтанировал чаем, в результате разводы пуэра украсили ещё и футболку Ханя.

― Сколько? ― отдышавшись, уточнил Крис. ― Он ещё жив? Да после недельного проживания с тобой тот парень… как его… забыл. Неважно. Так вот, тот парень после недели жизни с тобой удрал в Канаду. Ты же… Как бы так… У тебя предпочтения своеобразные… э… Особые запросы. И тот парень едва живой был, когда удирал в Канаду.

― Ты что имеешь в виду? ― мрачно спросил Хань, посмотрев на Криса поверх чашки. ― Нет у меня никаких особых запросов. Я просто мужественный и горячий, и…

― Разумеется. Мужественность у тебя аж из ушей лезет. Но с твоим темпераментом тебе надо купить робота для постельной работы. Нормальный человек такого не вынесет. И у тебя постоянно дикие заскоки какие-нибудь.

― Да какие заскоки? Нормально у меня всё, ― обиженно проворчал Хань и вновь уткнулся в кофе. ― Я просто люблю брать от жизни лучшее.

― Ну да, как же. Мне до сих пор в кошмарах снятся те серебряные прищепки с шипами для гениталий, которые ты пытался втюхать мне на день рождения. Лучшее от жизни, ага…

Теперь под заинтересованно-осуждающими взглядами местной публики зафонтанировал Хань, добавив к разводам пуэра на рубашке Криса кофейное пятно.

― Ещё громче сказать не мог?

― Знаешь, подарить такой изврат ты не постеснялся, а как просто поговорить об этом…

― Прищепки не для того нужны, чтобы о них болтать, а для непосредственного использования.

― Господи, избавь меня от деталей! Я не хочу, чтобы мне ещё и такое снилось!

― Любопытные, между прочим, ощущения.

― Заткнись, вот прямо сейчас! ― замахал руками Крис. ― Знать не желаю!

― Прекрасно. Будем обсуждать твои кошмары или мою проблему?

В беседу вклинился официант, притащивший заказ Ханя. Он в напряжённой тишине расставил на столике посуду, отвесил поклоны Крису и Ханю и тихо спросил, будут ли ещё какие-нибудь пожелания. Крис и Хань помотали головами и отпустили беднягу.

Пошуровав палочками в миске с лапшой, Хань сердито покосился на Криса. Тот медленно ковырял лапшу вилкой. Причём Крис выглядел так, будто собирался откопать в лапше что-то живое и опасное.

― Ладно. ― Крис вздохнул и принялся накручивать лапшу на вилку, словно это спагетти. ― У тебя живёт какой-то парень. Разумеется, ты с ним спишь.

― Почему это сразу “разумеется”?

― Потому что. Просто так рядом с собой ты бы никого держать не стал. Особенно ― пару месяцев. И ты выглядишь… выглядишь… э… нормально. Значит, ты определённо с ним спишь.

― Твои умозаключения поражают меня в самое сердце.

― Ничего с тобой не станется. Если бы ты с ним не спал, ну или с кем-то ещё, выглядел бы дёрганым и нервным. А так ты кажешься вполне довольным, значит, кто-то постарался на славу. Так что это за уникальный парень?

― Ну… ― Теперь и Хань принялся палочками ковыряться в лапше в поисках чего-нибудь особенного. ― Понимаешь… Он кореец. И работает в полиции.

Ханю в следующий миг пришлось вскочить и поколотить кулаками по спине Криса ― бедняга подавился лапшой, основательно так.

― В полиции? Кореец?

― Погоди, не ешь и не пей, ― предупредил Хань на всякий случай. ― Кореец. Из Сеула. Самый настоящий. Детектив. И он на четыре года младше меня.

― Господи…

― Он меня арестовал, ну и…

Крис умудрился подавиться вдохом. Хань с убитым видом подсунул ему стаканчики ― с салфетками и водой ― и помрачнел.

― Ради всего святого… Только ты мог подцепить иностранного полицейского, который тебя арестовал. Как ты вообще не убился за столько-то лет? Ты можешь знакомиться с людьми нормально? Ну вот как все? Знакомство по переписке, не знаю… В одной школе там учились или ещё что. Откуда полицейский? Причём корейский полицейский в Китае? И за что он тебя арестовал?

― Понимаешь… ― Хань споткнулся о самый сложный момент в своей бурной биографии. ― Перед арестом он меня… хм… то есть, мы с ним… это… как бы… то есть, не как бы, а вполне так… э…

― Что? ― Проницательность Криса испарилась именно тогда, когда Хань испытывал в ней острую необходимость.

― Чёрт. Ладно. Меня понесло на закрытую вечеринку. По работе. Сам понимаешь, уйти я не мог. Ну и там было темно, и мне захотелось чего-то… ― Хань выразительно пошевелил пальцами в попытке подобрать нужные слова.

― Особого, ― ядовито подсказал Крис.

― Типа того. И в темноте все кошки серы… Ну… А потом меня арестовали.

― За совращение серых кошек? То есть, малолетних иностранных полицейских? ― невинно уточнил Крис с непроницаемым лицом.

― Нет, ― рыкнул Хань. ― Там всех без разбора хватали. А потом на допросе я его узнал, ну и…

― Совратил ещё раз? ― Проницательность вернулась к Крису внезапно, но совершенно не к месту и не ко времени. ― Бедный мальчик, такого натерпелся, небось…

― Натерпелся, уж конечно. Я честно ему сказал, что лирика не по моей части, так он заявил, что ему надо где-то жить… ― Хань выудил из лапши полоску красного перца и отправил её себе в рот.

― И ты стал добрым самаритянином для совращённого малолетнего иностранного полицейского, дал бедняжке кров и пищу, и разделил с ним постель. Я ничего не упустил? Он хоть красивый?

― Нет… Да… Нет… То есть… А, чёрт! Почему у тебя вечно такие хитрые вопросы? ― Хань сердито принялся мешать лапшу палочками так, что та норовила разлететься из миски по всему столу.

Крис с искренним недоумением наблюдал за вихрем из лапши и не понимал, что такого хитрого могло содержаться в довольно банальном вопросе.

― Так я не понял, он красивый или страшный?

― Ну… И то, и другое.

― Это как?

Хань вздохнул и помешал лапшу палочками уже без ярости.

― Это сложно. Он вообще сам по себе сложный. Знаешь, если смотреть на каждую линию отдельно, то он весь из неправильных чёрточек и фрагментов. Везде можно с лёгкостью найти кучу недостатков. Тот же нос…

― И что у него с носом? ― Крис сосредоточенно наматывал лапшу на вилку. Получился впечатляющий ком. Крис на глаз прикинул размер и решил рискнуть. Умудрился запихать ком в рот и на время выпал из беседы ― говорить с набитым ртом жутко неудобно.

― Ничего. В идеале должен был быть прямым, все предпосылки, так сказать, но там откуда-то горбинка. И она настолько не в тему… С остальным то же самое. Так вот, если смотреть на всё отдельно, то нет, ни черта и ни разу он не красивый. Но если смотреть на всё в целом виде…

Крис что-то сосредоточенно прогундосил, потому что зубы у него по-прежнему увязали в лапше. Хань скорее догадался, чем разобрал на слух.

― Да, дух захватывает. А ещё он странно двигается и странно прикасается ко всему.

Крис покрутил вилкой у виска. К счастью, Хань правильно понял, что он не имел в виду “сдвиг по фазе”, а просил пояснений. Пришлось отставить опустевшую миску в сторону, отложить палочки, затем пристроить локти на столе и уронить на сплетённые пальцы подбородок. Прикрыв глаза, Хань прокручивал в мыслях все виденные им картинки: как Чонин двигался, как стоял, как сидел, как прикасался к вещам, как смотрел, как дотрагивался до самого Ханя.