С Новым годом, Аксель! (СИ)

«Знаешь, Чейз, я бы хотел когда-нибудь на парусе добраться до самой грани горизонта и увидеть, как же там солнце опускается в воду», — однажды признался Аксель ему. Это было лишь раз, когда Чейз все-таки навязался ему в попутчики, но, кажется, брюнет те слова запомнил.

Что же касается самого негласного лидера их шумной троицы… Чейз всегда был скрытным, несмотря на то, что, казалось бы, держал душу нараспашку. Настоящего Чейза знали, пожалуй, лишь Бейкеры. Он превратился к своим двадцати двум годам в ослепительно красивого молодого человека — сказывалась кровь матери. Метисы обычно всегда отличаются удивительной внешностью. Его непослушные черные вихры, которые он отрастил в длинный хвост, большие, чуть раскосые синие глаза, словно прозрачная вода Брайтонского залива, и чувственный рисунок губ покорили многих девушек, но Чейз оставался равнодушен к любым их уловкам и ухищрениям захомутать его.

С годами он не утерял ни капли той легкости и веселости, какая была присуща ему в детстве. Остался таким же общительным, дружелюбным и легким на подъем, но в то же время далеким и скрытным. А потом его семья переехала в мегаполис и Чейза забрала тоже, считая, что там у него больше шансов выучиться и получить хорошую специальность. Сначала друзья постоянно созванивались и общались по сети, но потом общение постепенно сошло на нет — у каждого началась своя взрослая жизнь.

Вскоре Тайлер собрался жениться на Мэри, и, разумеется, эта новость облетела весь Брайтон. Город стал готовиться к свадьбе своего любимца вместе с ним. Это торжество должно было проходить в местной небольшой церквушке, которую по такому знаменательному поводу украсили на ура.

Накануне свадьбы братья серьезно поссорились, и причиной этой ссоры стала невеста Тайлера. Всем отлично было известно, что Аксель против свадьбы брата с этой девушкой. Аксель же считал, что брату слишком рано жениться и что он сам не знает, чего хочет, и вообще это глупости, зачем ему жениться так рано? Наверное, парень просто не хотел признавать, что банально ревнует. Ведь так часто бывает — Чейз уехал, и троица распалась. А тут еще и брат решил заделаться в примерные семьянины…

Однако были такие уникумы (и, к сожалению, очень много), которые думали, что Аксель тайно влюблен в Мэридит, поэтому и против их свадьбы. Самое смешное заключалось в том, что Аксель давно понял — мужчины привлекают его больше, чем женщины. А если быть точным, бабы вообще не по его части. Но знал об этом только Тайлер и, разумеется, относился к этому совершенно спокойно, не осуждая любимого младшего братишку. Он был слишком правильный, слишком… идеальный. И от этого вдвойне становилось горше.

Вечером, накануне этого события, братья пошли к побережью. Там находилось их любимое место, и если бы Чейз не уехал, то сейчас обязательно был бы с ними. Высокий отвесный обрыв нависал над самым морем, которое клубилось далеко внизу мелкими прибрежными камнями. Но камни эти были довольно острые.

Бейкеры пришли туда в раздраженном настроении, чтобы никто не помешал им выяснять отношения. Дело дошло до рукоприкладства, правда, несерьезного, но Аксель ударил брата довольно сильно. Конечно, это был не первый раз, когда они так крупно ссорились, ведь в детстве часто надирали друг другу зад, но с той поры прошло уже довольно много времени. И все бы закончилось хорошо и в этот раз, они бы помирились и вместе посмеялись над собой, но предательская земля под ногами у Тайлера начала осыпаться комками грязи, ноги заскользили по влажной, размытой после дождя почве, и Тайлер полетел вниз.

*

Аксель захлопнул за собой дверь квартиры и, швырнув пакет с продуктами на стол в маленькой кухоньке, достал из кармана пачку сигарет. Подошел к окну и глубоко затянулся, сощурив темно-зеленые глаза. В квартире было холодно, но он давно уже не чувствовал этого. Потому что, когда холод царит на душе, вряд ли физический имеет значение. Он не снял куртки, глядя в окно, где внизу по скользким дорогам и тротуарам весело сновали прохожие, дети лепили снеговика; жизнь била ключом, как всегда бывает в таких маленьких тихих городках вроде Брайтона.

Прикончив сигарету, парень прислонился лбом к холодному стеклу, покрытому узорчатой изморозью, и прикрыл глаза. На душе было паршиво. Первый Новый Год, который он встречал совершенно один.

Конечно, его оправдали, но разве это имело значение, когда сам он давно уже вынес себе приговор — виновен? Поэтому осуждение знакомых, близких и друзей не ранило его так сильно, как могло бы. Он сам отдалился от них, стер из записной книжки их номера, оборвал все связи. Уехал из родительского дома, потому что всякий раз, когда сталкивался взглядом с матерью, то видел в ее глазах осуждение. Он ведь прекрасно знал, что Тайлера родители любили больше, но не винил их, потому что такого, как Тайлер, невозможно не обожать. Примерный любящий сын, о каком только можно мечтать, замечательный друг, прекрасный возлюбленный для Мэри… И такого хорошего человека не стало по вине его младшего брата.

Все, кто раньше весело приветствовал Акселя, еще издали махая ему рукой, теперь сторонились его, и даже продавцы в магазинах старались не встречаться с ним взглядом.

Тридцать первое декабря наступало уже через несколько недель, а ему тупо хотелось запереться в доме и никуда не выходить, пока из щелей под дверью его квартиры не начало бы потягивать зловонным душком разлагающегося тела. Невеселый настрой, верно?

Аксель знал, что новый год будет встречать, сидя в обнимку с бутылкой текилы и безбожно напиваясь. Как жить дальше, он понятия не имел, да ему, если честно, и не хотелось.

Понимая, что не может больше оставаться в этих четырех стенах, которые тяжело давили на него, парень снова вышел из квартиры на лестничную площадку и спустился на первый этаж пешком. Лифт давно уже обещали починить, но все никак не могли взяться за дело.

Он направился на побережье, несмотря на то, что снег весело хрустел под подошвой его ботинок, а мороз колол щеки и губы, норовя забраться под куртку. Там, на открытом пространстве пляжа, ветер наверняка дул еще сильнее, но Акселя это не волновало.

Единственное место, где он мог побыть наедине с самим собой, на секунду почувствовать иллюзию свободы, избавиться от гнетущей тяжести, сдавливавшей грудь железными тисками, и снова предаться воспоминаниям о том, как здесь все произошло, чтобы упиваться собственной виной.

Очень хотелось вернуться назад во времени, забрать все те слова, которые сгоряча наговорил брату в сердцах, и изменить все, ведь он бы смог. Наверняка бы смог повернуть все по-другому, повести себя иначе, и тогда сейчас, возможно, Тайлер был бы жив и счастлив в браке со своей ненаглядной Мэридит, которая теперь проходит курс реабилитации у психолога. Так и не смогла оправиться от смерти жениха, а всякий раз при виде Акселя у нее начиналась истерика, и она выла как белуга.

Парень остановился у кромки прибоя, вода была закована в хрустящий лед, застывший в причудливых изваяниях, но чем дальше от берега, тем тоньше становился его слой, и там, вдалеке, волны ревели с устрашающей яростью — ничто не в силах обуздать мощь океана.

Аксель присел на прибрежный валун, не обращая внимания на исходящий от него леденящий холод, и уставился вдаль невидящим взглядом.

А еще, хоть он не хотел в этом себе признаваться, его грызло не менее леденящее душу одиночество. Он прожил целый год как изгой и почти разучился говорить. Если бы не необходимость обмолвиться несколькими скупыми словечками в магазине с продавцом или где-то еще, он бы точно стал немым.

Хотелось выть от одиночества, жалости к себе и от того, что тупо надоело жить. Нелегко в этом признаваться даже самому себе, но он не мог так больше. Не знал, что делать, как продержаться еще немного, когда смысла нет. Его и раньше не было, но он и не нужен был, когда рядом — Тайлер и Чейз. А что же сейчас?

Сунув озябшие руки в карманы своей куртки, Аксель прикрыл глаза. Ветер бесновался, словно зверь, завывая похлеще волка, сумерки давно уже спустились на землю, но парень даже не заметил, как наступило и прошло время заката. Зимой закат такой тусклый и блеклый… Он всегда теперь блеклый — с тех пор, как брата не стало.