Триумф красной королевы (СИ)

— А там что? — Поттер постучал по крышке сундука.

— Наследство бабушки Тюльпании, — ответил Джордж, согнав Гарри с насиженного места.

— Тюльпания с той же клумбы, что и Нарцисса? — Поттер продемонстрировал, что ирония гриффиндорцам не чужда.

— Фред, не стой столбом! — вдвоем братья откинули тяжелую крышку. — Воуля! Наряды на любой вкус.

— Ваша бабуля умерла?

— Уехала в Швейцарию с новым мужем, - Фред рассмеялся, заметив, как вытянулось лицо друга.

Через полчаса обстановка преобразилась - в творческом угаре заговорщики разбросали по комнате платья, юбки, блузки, мантии всех мыслимых расцветок и фасонов, любому урагану было до них далеко.

— По-моему, слишком старомодно. — рядом с выпотрошенным сундуком стоял Поттер, прижимая к себе бальное платье карминового цвета. Такие носили в начале века - юбка не пышная, прямая, материал приятный на ощупь, спадает вниз широкими складками, короткий шлейф, рукава фонариками. Выглядела одежда прилично, да вот пахла не очень - как любая старая тряпка, которую редко проветривали.

— Мода сейчас такая - винт или финт… эээ… в общем, мода, — подбодрил его Джордж.

— Ну какая из меня девушка? — Гарри оглядел себя, будто убеждаясь, что девушка из него и вправду никакая.

— У нас тонкий психологический расчет, — Джордж сидел на полу, сложив по-турецки ноги.

— Наколдуем грудь четвертого размера, декольте поглубже, никто и не усомнится в твоей женственности, — отозвался Фред, который в ожесточенной борьбе отвоевал софу и теперь удобно устроился на бордовой мантии в розовый горошек.

— Мы так не договаривались! — Поттер уронил платье. — Не хочу быть бабой!

— Все, чем природа одарила, при тебе останется. Наоборот, лишнее… - Джордж резво вскочил, когда разъяренный колдун попытался его пнуть, наверно, от избытка благодарности.

— А ты думал, наденешь платье и сразу станешь женщиной? Важно не платье, а то, что под ним, — наставительно заметил Фред. — К тому же завтра и следа не останется…

В ответ - смачная ругань.

— Девицы из высшего общества не выражаются, — продолжил рыжий засранец.

— Пари держу, они и слов таких не знают, — поддержал его братишка. Гарри прибавил еще пару крепких выражений.

— Если сегодня я не убью Волдеморта, то прокляну вас так, что родная мать не узнает!

— Ага, напугай ежа голой задницей, — с этими словами Фред впихнул ему в руки пакеты.

Гарри Поттер чувствовал себя средневековым дворянином в полном рыцарском облачении, только шлем, кирасу и все эти металлические пластины заменили панталончики, чулочки, подвязки, нижняя юбка и корсет. Особенно раздражал корсет, необходимый, по словам Джорджа, для того, чтобы обозначить талию. Гарри зашипел на серпентанго, как сдувающийся шарик, когда Уизли затянул тесемки.

Платье подогнали по размеру, Гарри, красный как помидор, вытер со лба пот и поправил вырез, желая прикрыть шикарные прелести, чтоб им пропасть.

— Не дергайся!

Жертва послушно застыла, словно манекен, Фред с деловитым видом феи-крестной обошел вокруг, поглядывая в «Советы модной ведьме». Захлопнув книжку, он достал из-за уха палочку и постарался придать складкам на платье легкую воздушность.

— Тэкс, здесь подправили. Ну вот, и не скажешь, что оно полвека в сундуке валялось.

— Неплохо, — вскользь бросил Джордж. Он по-прежнему сидел на полу, на коленях лежала книга по макияжу. Рыжего колдуна окружали притирания, белила, румяна, помады, духи и крема, закупоренные во флакончики из непрозрачного стекла, фарфоровые баночки, пакетики и металлические коробочки. На шестигранных, круглых, овальных крышечках проступала сложная вязь узоров и символов. А еще были кисти и кисточки из русальего волоса, небрежно сунутые в стакан, щипчики, ложечки, карандаши. И Джордж, с серьезным лицом листающий книгу, чем-то смахивал на коробейника, разложившего товар в ожидании непривередливого покупателя.

— Не врубаюсь я в этот макияж, — пожаловался он.

— Доверься интуиции, — беззаботно ответил Фред. — Помнишь, как однажды мы размалевали Ронни на Хэллоуин, что хоть иди вурдалаков пугай?

— Помню, — отозвался братец. — Он потом месяц маялся - не мог нашу краску смыть.

— Вот я попал, — обреченно пробормотал Поттер.

Несмотря на угрозы, жаркие пререкания и единственную, но крайне отчаянную попытку к бегству близнецы управились в срок. И теперь, разглядывая себя в наколдованном зеркале, Гарри вынужден был признать, его новый облик впечатлял. Платье облегало ладную фигуру, грудь соблазнительно выглядывала из глубокого выреза. Тени подчеркивали колдовские зеленые глаза под неестественно длинными ресницами. А губы, очерченные темно вишневой помадой, казалось, созданы природой для страстных поцелуев. Челка спрятала злополучный шрам, с которым не справились маскировочные чары. Из наращенных кудрей братья соорудили сложную прическу, пара завитых локонов по бокам опускались до плеч. Бальные перчатки на тон темнее платья и черная бархотка, украшенная бантом из черно-красной сетки и хвостиков с бисеринками на тонкой проволоке, дополняли наряд.

Стоит такой девице пройтись по улице, все окрестные кобели в один голос завоют «Pretty woman».

— Как Вас зовут, прекрасная незнакомка? — Джордж элегантно поклонился.

— Джейн, — несмело предложил Поттер, кокетливо поигрывая веером.

— Разве это Джейн? — Фред наморщил лоб. — Она вылитая Констанс Изабель Флоранс де Лаберде, правда, братец?

— Какая такая мерде? — переспросила новоявленная Констанс, стараясь подражать милому женскому щебетанию.

— Из Аргентины, — они не выдержали и рассмеялись. Можно подумать, что вся честная компания глотнула по приличной порции веселящего зелья.

— Ну какая дама так ржет!? Мелодичнее надо, — Дама показала Фреду кулак.

— А, черт! — рыжий порылся на дне сундука и с победным возгласом вытащил флакон. — Духи «Вернись молодость». Бабулю не подводили, — Он от души попрыскал на товарища. Комнату наполнил аромат роз и спирта тридцатилетней выдержки.

— Палочка с собой? — в голосе Джорджа Гарри уловил легкую нервозность.

— Да, — рука потянулась к бедру, там под платьем крепилась палочка. Эти женские наряды очень непрактичные, неужели дамам помешала бы парочка глубоких карманов?

— Порт-ключ? — Поттер поднял сумочку, похожую на мешочек, там лежала пудреница порт-ключ.

— Предлагаю назвать эту операцию «Красная королева», — напоследок пошутил Фред.

По лицу Ее Величества скользнула ухмылка достойная валькирии, предвкушающей кровавый пир.

— Удачи, Гарри Поттер! — хором пожелали близнецы.

***

На пару мгновений праздник просто ослепил Гарри. Зал был не больше, чем в Хогвартсе, но сверкал как снег ясным днем. В школе свет всегда проигрывал мраку. Если вовремя не присмирить разыгравшееся воображение, начинало чудится, что в тенях прячется нечто древние, тайное. Но собравшиеся гости не собирались прятаться, наоборот они пришли похвастать собственным богатством. Даже те, у кого намедни в кладовке мышь повесилась, принарядились, стремясь показать себя во всей красе. Огонь парящих свечей переливался на стенках хрустальных бокалов, играл в гранях фамильных драгоценностей. Невидимые музыканты наигрывали тихую мелодию, которую Гарри для себя определил как классику - лучший фон для светской болтовни. Когда Поттер под ручку с Малфоем прошли мимо стола с деликатесами, у гриффиндорца в брюхе завыли волки. Божественный аромат обострил бы его терзания, конечно, если бы сумел пробиться сквозь густое амбре роз.

Под холодным взглядом отца Драко скукожился, как боггарт от Ридикулуса. Но его голос почти не дрожал, когда юноша со всей светской церемонностью представлял спутницу родителям. Она протянула руку, и Люциус наклонился, тогда девушка решила ему помочь и слегка приподняла ладонь, попав лорду Малфою по носу.

— Упс! Извините, — Поттер решил, что легкое кокетство может исправить досадный промах. — Поздравляю с Днем Рождения, Люци.

«Люци!», - мужчина ушам не поверил, - «Да что эта девица себе позволяет?!». Она разбередила старые раны. С тех пор, как миссис Пибоди - его гувернантка - покинула поместье Малфоев, никто не унижал сиятельного аристократа ласкательным именем. Старая мегера играючи превратила детство Люциуса в кошмар, тогда как мисс Констанс испортит всего лишь один вечер. И не будь он темным магом, если эта уличная фея задержится в поместье дольше, чем того требуют правила гостеприимства.