Вы верите, что ангелы существуют? (СИ)

— Эмма сказала, что мама ждет твоего звонка. Ей все равно — кто ты. Она хочет хоть иногда слышать твой голос.

— Мне почему-то кажется, что она сейчас смотрит на нас… Поцелуй меня.

— А если твоя мама и правда сейчас смотрит на нас?

— Я хочу, чтобы она увидела, как я счастлив.

— А ты счастлив?

— Несомненно.

У Ангелов Смерти нелегкая работа, и именно поэтому у них бывает два отпуска в год по две недели каждый, если измерять земными мерками. Да-да! Не удивляйтесь. Все как в Мире людей. Поработал — отдохни. Поэтому всем Проводникам Душ полагались две недели от Царства Света, а другие две недели от Царства Тьмы. Посредники частенько шутят между собой, что им еще положены отпускные дни и от Мира людей, потому что именно там они проводят большую часть своего времени, но такая привилегия была только у Питера, который появился в гильдии Посредников примерно лет пять назад. Да не удивляйтесь вы так снова! У всех Ангелов Смерти есть имена и даже закрепленные за ними участки, которые они обслуживают. Так вот, что касалось Питера, то в его ведении были все детские больницы Нью-Йорка.

— Это всего лишь снег… Не понимаю твоей бурной радости.

— Это же снег! Посмотри какие хлопья! Давно не видел такого снегопада. Завораживающе красиво!

— А еще чертовски холодно…

— Давай, слепим снеговика?

— Как-то маловато снега для снеговика.

— А для снежков достаточно?

— Прекрати швыряться в меня!

— А ты останови меня!

— А ну иди сюда, несносный мальчишка!

— Догони сначала!

— Какой мне интерес — гоняться за тобой?

— Обещаю исполнить любое твое желание.

— Правда? Или как в прошлый раз?

— А что было в прошлый раз?

— Ты тоже клялся, что исполнишь любое мое желание. Говорил, что душу мне отдашь.

— И отдал… Всю без остатка. Разве не так?

— Оу…

— Я всегда делаю то, что обещал.

Печать Ангела Смерти или Проводника Душ Питер получил еще при своей земной жизни, когда тяжело заболел, но мужественно и терпеливо сражался с болезнью несколько лет. Победил пару раз саму Смерть, чья печать никак не хотела держаться на его теле — видимо, у мальчика было такое жизнелюбие, что его приходилось возвращать обратно в Мир людей. А еще мальчик был умен, любознателен, находчив, дружелюбен, умел расположить к себе одной лишь искренней улыбкой. В общем, редкий экземпляр с почти незапятнанной чистой душой и всеми задатками, чтобы стать отличным Проводником Душ. Людей, знаете ли, с каждым годом становится все больше, и рук на всех стало катастрофически не хватать. И в конце концов, после недолгого совещания на Большом Совете гильдии Посредников, его тогдашний Проводник наложил на мальчика печать Ангела Смерти.

— Не делай вид, что ничего не происходит.

— А что происходит?

— Ты пытаешься бессовестно воспользоваться моим телом.

— Я всего лишь пытаюсь согреть чуть замерзшие руки.

— Для этого… необязательно… засовывать их… мне под футболку. Черт! Чуть замерзшие? Да они у тебя ледяные! Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты так делаешь?

— А меня любишь?

— А тебя люблю… Передвинь ладони в другое место. Здесь ты уже забрал все тепло.

— А еще у меня замерз нос… И щеки… И губы. Совсем их не чувствую. Не посмотришь, что с ними?

— Ну, они на месте. Правда, чуть посинели от холода.

— Может, у тебя есть идея, как их согреть?

— Мелкий провокатор…

— Нееет, я бессовестный пользователь твоего тела, забыл?

— Тогда дома я буду бессовестно пользоваться твоим.

— Договорились.

Именно после этого, вернее, вскоре после того как мальчик перенес вторую клиническую смерть, ему стали сниться странные сны, которые казались реальными — таинственный и немного пугающий остров, где — он почему-то это знал — никто не болеет, не стареет и уж точно не умирает. И он назвал его Неверлэндом — земля, которой нет на самом деле, существующая только в детской сказке, а теперь и в его воображении. И воображение уносило его каждую ночь в этот волшебный мир, где он не чувствовал мучительной боли, от которой почти перестали спасать лекарства; где он был снова полон сил, дышал полной грудью и даже умел летать — ему казалось, что за его спиной вырастали крылья; где он — не неуклюжий и смешной мальчишка, который мечтает «завести» подружку, а симпатичный и довольно складный подросток, у которого бы не было от девчонок отбоя.

— У тебя была подружка?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Ну, я думаю, что у тебя не было от девчонок отбоя — ты умный, веселый, симпатичный… Я бы даже сказал красивый.

— Красивый? Скорее уж — лопоухий, нескладный и забавный…

— Глупый…

— А только что ты говорил, что я умный.

— Умный. Но вот сейчас говоришь глупости. Значит, подружки у тебя не было?

— Не успел завести… А может быть, ждал тебя.

И может быть так все бы и было лет через пять. Вот только у него не будет этих пяти лет, потому что он знал, что скоро умрет. А еще знал, что после смерти поселится в своем Неверлэнде навсегда и станет его полноправным Хозяином. Он никому не рассказывал о своих снах, только Феликсу — лучшему другу и саркастичному, но неунывающему собрату по болезни. И хотя Феликс со свойственным ему сарказмом предположил, что такое неуемное воображение по его мнению могли спровоцировать или книга про Питера Пэна, которую он же другу и подсунул, или побочные эффекты пилюль, которые они поглощали горстями, но в то же время проникся этой фантазией и стал называть друга Питером Пэном.

— Что смотришь?

— Да, чушь какую-то…

— Тогда расскажи мне сказку.

— Длинную и страшную или короткую — о «долго и счастливо».

— Длинную.

— Уверен? Ну, хорошо… Эта история только кажется на первый взгляд фантастической, но она произошла на самом деле. Все случилось накануне Рождества, когда я случайно его увидел…

— Кого?

— У него были зеленые глаза, каштановые вихры, загадочная улыбка. Он был похож на Рождественского ангела, спустившегося с небес.

— Не преувеличивай. Он был обыкновенным.

— Мне лучше знать, каким он был. Дальше продолжать?

— Продолжай.

— Предупреждаю, это очень длинная сказка на всю ночь.

— Тогда давай короткую. Потому что у меня были другие планы на ночь.

— Они встретились накануне Рождества и… жили долго и счастливо. А теперь живо в постель!

— Но еще рано, и я не хочу спать.

— А кто говорил про сон?

Вот так, сам того не ведая, Питер создал свое Чистилище еще при жизни, чем пошатнул законы и правила Проводников Душ, потому что такого раньше никогда не происходило. Питер пошатнул непреложные законы еще раз, когда, будучи еще человеком, поселил в своем Чистилище первую Душу. По неосторожности. А скорее всего — по незнанию. Когда, прощаясь с умирающим лучшим другом, наклонился к нему слишком близко, чтобы расслышать его последние желание — Феликс хотел хотя бы на мгновение увидеть сон про Неверлэнд. Он шепнул на прощание другу, что последнее желание непременно сбывается, и Феликс, мотнув головой, нечаянно мазнул своими губами по его губам. И этого оказалось достаточно, чтобы Душа друга, уснувшего вечным сном, навсегда поселилась в Неверлэнде Питера. Ангел Смерти своим поцелуем навечно забирает Душу в свое Чистилище, и делать это запрещено все теми же правилами. Но тогда Питер ничего этого не знал ни о Чистилищах, ни о душах, ни о Проводниках с их правилами и законами. Он был обычным мальчиком. У него была почти обычная земная жизнь подростка, у него была семья: папа, мама и сестра. А имя было совсем другое. Хотя выразительные зеленые глаза, непокорные каштановые вихры, отросшие за год без химиотерапии, и забавно оттопыренные уши делали его особенным. А необычным было лишь то, что он был смертельно болен… Он умер ранним весенним утром. Дома. Тихо и спокойно. Во сне. Он просто не вернулся из своего Неверлэнда, поселившись в нем навсегда вместе с Феликсом, которого пережил всего лишь на какие-то два месяца. Он стал взрослее, а за спиной выросли настоящие крылья Ангела Смерти — черное и белое.