Второй шанс (СИ)

Опускаюсь на корточки напротив него.

- Или ты заткнешься, или я утащу тебя обратно к папочке.

Серые зареванные глаза становятся еще больше, и он испуганно кивает. Так-то лучше.

Стоит мне отойти на пару шагов, как мерзкие звуки раздаются снова. Сука… Пальцы сжимаются в кулаки. Сейчас кто-то вылетит отсюда к чертям собачьим.

Возвращаюсь и рывком поднимаю его на ноги, вцепляется в мою руку. Перехватываю узкое запястье и чертыхаюсь. Ледяной.

Вот же, блять! Я не могу позволить ему просто сдохнуть после того, как он выжрал километры моих нервов.

Поливаю его трехэтажным матом и тащу на кровать, швыряю к стене и падаю рядом. Хватаю за подбородок.

- Слушай меня внимательно, псина. Услышу хоть один звук - выпру тебя на улицу. Понял?

Кивает.

- Отлично.

Отворачиваюсь рывком и натягиваю на себя плед.

Будь он в себе, никогда бы не повернулся спиной, но это раньше, сейчас это жалкое существо не опасно и потому неинтересно.

Всхлипы затихли, но вот зубы у него чечетку отбивают.

Бесит.

Прирезать или согреть?

«Согреть»… Губы сами собой растягиваются в мерзкой ухмылке.

Разворачиваюсь и изучаю светлый затылок, переворачиваю на спину. Милая мордашка…

Если бы не эти воспаленные глаза и шмыгающий нос… Касаюсь кончиками пальцев синяка на его скуле. Затихает и смотрит на меня огромными испуганными глазищами. Какой ты, оказывается, милый. Зверек. Испуганный мышонок.

И куда вся ярость подевалась?

Ладонь тянется ниже и очерчивает выступающие ключицы. М-м-м… Мурашками покрылся. От холода ли? Я уже готов признать, что не такая он и заноза в заднице, только вот это недоразумение все портит. Подкатывается ближе и забирается под мое покрывало.

Ах ты ж, ебаная тварь!!!

Холодные культяпки задирают футболку и скользят по моим ребрам. У меня глаза на лоб лезут от такой наглости, а эта скотина пользуется моим замешательством и утыкается своей соленой мокрой мордой в мою шею. Сука.

Только хотел отодрать его и выкинуть из кровати, как заметил, что он больше не трясется. Рука зависла на полпути к его шкирке. Да, так и есть: не дрожит. Эта скотина нагло спит. На мне.

***

Возвращаюсь следующим вечером, а ЭТО сидит на МОЕЙ кровати. Ждет.

- Эй, акция была разовой. Сваливай на пол.

Ответом мне - огромные серые глаза, округляет их еще больше и умоляюще смотрит из-под растрепанной челки. Кутается в покрывало и отползает к стене. Блять, да не собираюсь я с тобой цацкаться. Хватаю его за локоть и сильно дергаю, и по ушам тут же ударяет мерзкий вопль. Разжимаю пальцы. Всхлипывает и баюкает конечность. А вот это уже интересно. Я не сделал ему больно, разве что…

Опускаюсь на край кровати и стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно мягче:

- Тебе больно?

Кивает.

- Иди сюда, я посмотрю.

Сжимается и отползает к железному изголовью.

- Я сказал, ползи сюда, маленькая дрянь!

Дрожит. Глаза становятся влажными. Нет, только не снова…

Прикрываю глаза и сжимаю колени пальцами, чтобы успокоиться и не напугать его еще больше. Второго потопа я не выдержу и просто сломаю эту тоненькую шейку.

- Послушай, я только посмотрю, хорошо? Тебе больно - это плохо, верно?

На пару секунд выражение на бледном лице становится осмысленным. Он хмурит брови и закусывает губу, отворачивается. Тянусь ближе и нависаю над ним. В стальных глазах нет страха, я хорошо помню этот дерзкий взгляд. Внутри все замирает… Сладко? Не знаю. Волна чего-то теплого поднимается внутри. Наклоняюсь еще ниже, опираюсь на спинку кровати так, чтобы он оказался заперт. Еще ближе… Горячее дыхание касается моих губ.

Веки вздрагивают, и подо мной снова сжимается испуганный комок.

Вот же, млять.

Но теперь я знаю, почему не убил тебя, почему терплю вопли и выходки: хочу тебя настоящего, попробовать на вкус, раскусить, добраться до сути.

Шмыгает носом, и это выводит меня из прострации. Отодвигаюсь немного.

- Иди сюда. Я посмотрю.

Отлипает от спинки и осторожно подбирается ко мне. Замирает напротив.

- Рубашку расстегни.

Прячется за длинными прядями и раздражающе медленно теребит белые пуговицы. Крепко сжимаю челюсти, чтобы не наорать на него снова, вот только это желание пропадает сразу, когда я вижу светлую кожу с почти черными пятнами синяков. Узкие плечи, ключицы, грудь, ребра - все в отвратительных кровоподтеках. Выбирается из рукавов, и рубашка сползает к животу, накрывая бедра.

Стягиваю перчатки и со всей возможной аккуратностью беру его за запястье. На узкой кисти, на тонкой коже с синими прожилками вен, черными кругами и ссадинами обозначаются следы от пут. Пара синяков выше, должно быть, от пальцев. А вот вены… Локтевой сгиб – сплошная кровавая корка в окружении гематом. Представляю, как ты вырывался.

Вторая рука выглядит ничуть не лучше.

Еще одна причина оставить тебе жизнь: с удовольствием посмотрю, как ты свернешь шею этому психу в маске.

О, а ты захочешь это сделать. Непременно захочешь. Но только тогда, когда Я разрешу тебе, зверек.

- Повернись.

Путается в рубашке и на четвереньках разворачивается спиной.

М-да… Вполне ожидаемо.

Синяки и ссадины. Указательным пальцем провожу по длинной запекшейся ране.

Плеть.

Останутся уродливые шрамы.

Скулы сводит.

Не знаю, что меня злит больше: кровавые росчерки на бледной коже или то, что мне вообще есть до этого дело.

Запрокидывает голову, и моя ладонь ложится на светлый затылок, ласкает его, перебирая пряди. Закрывает глаза и едва ли не мурчит.

Ха, редко так радуются моему вниманию - его боятся, оно смертельно. И ты так льнешь ко мне, маленькая смелая мышка, только потому, что не осознаешь, что делаешь. Какими будут твои глаза, когда ты вспомнишь, кем мы являемся друг другу?