Второй шанс (СИ)

- Что «что»?! А что я могу сделать?!

- Перестать ныть для начала?

Зло смотрит на меня и только яростно дышит. Что, ответить нечего?

Хлопаю по простыне рядом.

- Иди сюда.

Аккуратно подходит и настороженно опускается рядом.

Протягиваю ему упаковку солида.

- Ешь.

- Я не хочу.

- Просто жри этот блядский бичпакет и не коси под истеричку.

- Эй!

- Да, умница, не делай именно так.

- Да пошел ты!

- Уйду и брошу тебя здесь одного, хавка рано или поздно закончится, и тебе придется выползти на улицу. И что дальше?

- Не знаю… Найду друзей и…

- Да что ты говоришь, наивный ребенок. На первом же повороте тебя загнут и отымеют, пустят по кругу и выебут в твой милый ротик. Как больше угодно. И знаешь, что ты сделаешь? Ничего. Ты впадешь в ступор и будешь плакать, как сучка. И все потому, что Арбитро погладил тебя по попке?

- Да что ты обо мне знаешь?! Что ты вообще знаешь??

- Только то, что ты мне показываешь.

- Да ты… Ты…

- Пытаюсь заставить тебя очухаться, придурок. Мне не нужен послушный раб. Мне нужен ты, каким ты был в нашу первую встречу. Я хочу, чтобы в твоих глазах появилась дерзость. А ты дрожишь от каждого взгляда, как трусливая псина. Может, я в тебе ошибся? И стоило просто перерезать тебе глотку, а? - мой голос звучит устало и… бесцветно? Нет в нем ни презрения, ни злобы, ни раздражения.

Вся усталость навалилось разом. Сейчас я почти уверен, что Арбитро был прав.

Я оставляю тебе это «почти»… Тонкая соломинка, мышонок.

Переубеди меня.

- Ты притащил меня сюда и выебал! Поставил херову тучу условий! Домогался! Это, по-твоему, помощь?!

- Ну… - пожимаю плечами, - как умею.

Шумно выдыхает и облокачивается на стену рядом с моим плечом.

- Ты псих.

- Здоровый бы не стал бегать по мертвому городу с катаной наперевес.

Хмыкает, а я делаю еще глоток из бутылки.

- Давай заново, а? Ты забудешь про свои идиотские условия, а я буду послушным мальчиком. Ну, по мере возможностей…

Ну, что? Вполне приемлемо, хоть и неожиданно. Только вот…

- И никаких вопросов о моем прошлом. Я не испытываю ни малейшего желания рыдать на твоем плече, предаваясь ностальгии. И вообще никаких заведомо дурацких вопросов.

- Я понимаю… зачем это мне, но тебе-то это зачем?

- Никаких дурацких вопросов, я сказал.

- Значит, не ответишь?

- Значит, не отвечу. Ну надо же, за сегодня ты сказал больше, чем за всю неделю. Прогрессируем.

- Это потому что ты не ведешь себя как придурок.

- Это потому что я просто устал.

Молчим оба. Осторожно вытягивает у меня бутылку из пальцев и жадно глотает. Отрешенно наблюдаю.

Находит пробку, закрывает бутылку, вертит ее в пальцах некоторое время, а потом решительно откидывает назад.

Перебирается ко мне на колени. Да ну…

Сил удивляться уже нет, я в каком-то сонном коматозе.

Берет мою руку и стягивает перчатку.

- Давай сначала так?.. Не шевелись. Просто дай мне привыкнуть немного… - неуверенный шепот.

Молчу.

Тогда он осторожно берет мою ладонь и проводит своими пальцами по фалангам, касается сбитых костяшек, очерчивает тонкий крестообразный шрам.

Кусает губы. Что, так интересно?

- Забавная у тебя мордочка. Так и тянет сделать глупость, а?

- Ага…

Подносит мою кисть к губам и языком обводит контуры шрама.

Тянется за второй рукой, стягивает перчатку и с нее.

Таким он нравится мне определенно больше.

Как мало, оказывается, нужно: видимое равноправие - и ты спокоен.

Веки становятся совсем тяжелыми, а мышцы противно ноют.

А завтра такой же день - ничем не хуже, но и не лучше. Бесконечная, непрерывная череда неудач.

- Ты спишь? Не боишься, что я тебе глотку перережу?

- Повторяешься. Моя смерть не даст тебе ровным счетом ничего. Разве что выбора не оставит. А пока я жив, ты можешь отсиживаться в относительной безопасности. Не забывай об этом, глупая рыбка. И прекрати ерзать, или твое «давай сначала так?» закончится «не надо! Я не хочу! Прекрати, гребаный извращенец!».

- Ты же держишь слово?

- А я ничего тебе не обещал.

- Разве?

- Угу…

Его голос словно через ватное одеяло пробивается. С трудом разбираю слова. Говорит еще что-то, но могу понять только интонацию. Звуки же полностью сливаются.

Замолкает. Приятная тяжесть исчезает. Решил-таки слезть с меня?

С трудом разлепляю веки и наклоняюсь, чтобы снять ботинки.

С удовольствием вытягиваюсь на кровати и откатываюсь к стене.

Только сейчас замечаю, что пледа нет, и не только его.

Чертыхаясь, приподнимаюсь на локтях и оглядываю комнату.

Вот оно, белое пятно, в старом кресле.

- Эй. Я не помню, чтобы разрешал тебе уходить.

Бурчит что-то неразборчиво, последний вяк отчетливо напоминает посыл по известному маршруту.

- Подрывайся и тащись сюда. Не провоцируй меня.

Закрываю глаза, жду. Медлит пару секунд, потом все-таки встает. Матрац рядом прогибается под весом еще одного тела. Надо же, укрыл меня.

Пытается отодвинуться как можно дальше и замирает на самом краю. Тихонько матерится себе под нос.

Звучное «блять!», и это недоразумение оказывается рядом. Прижимается лбом к моему плечу и отчаянно краснеет.

- Тебе не кажется, что уже поздно думать о приличиях, а, Белоснежка?