Лорд Судеб и чудесное зелье (СИ)

До и после ланча Люциус потерянно шарахался по парку под присмотром Долохова. Антонин устроился в тенёчке под кустом и лениво бренчал на гитаре, время от времени награждая подопечного Риктусемпрой, чтобы тот не филонил и гулял добросовестно.

Обед прошёл по тому же сценарию, что и завтрак, только кусочки Люциусу подкладывал Лорд Судеб самолично. Малфой дрожал, давился, но жевал.

Послеобеденный сон Малфоя охраняли всем Ближним кругом, но зря. Измученный Малфой отрубился мгновенно.

После пятичасового чая заспанного Люциуса погнали в фехтовальный зал – восстанавливать физическую форму. Несчастного Малфоя гоняли по залу в шесть палочек, разбирая в деталях приснопамятную битву в Отделе тайн. Роль Поттера благородно взял на себя сам Лорд Волдеморт.

Ужин прошёл душевно, по-семейному. Лорд Судеб был весел и много шутил, Долохов травил похабные анекдоты, дамы сплетничали и хихикали, а смертельно уставший Малфой дремал над тарелкой чего-то полиненасыщенного.

За дни, оставшиеся до полнолуния, борьба с Орденом Феникса сошла на нет. Упивающиеся смертью вплотную занялись повышением качества и увеличением количества малфоевской семенной жидкости.

Поттер нахально шатался по Косому переулку без охраны и по восемь раз в сутки, надсаживаясь, орал в людных местах: «Волдеморт, выходи!» Тщетно. Тёмный лорд был занят. К тому же у него появилась веская причина не заглядывать в ущербную голову Избранного, отчего жуткие мигрени канули в небытие.

За неполный месяц доктор Волдеморт и его ассистенты добились впечатляющих результатов – Малфой слегка похудел, сильно помолодел, несказанно похорошел и начал заикаться.

***

Однако лечением Малфоя от алкоголизма дело не закончилось.

На роль Того Самого Оборотня назначили Фенрира. Сивый долго отбрыкивался от оказанной чести, грозно рычал и жалобно скулил, но Лорд был непреклонен:

– Прокляну, как Мерлин свят, прокляну! Будешь в овцу перекидываться всю оставшуюся жизнь.

– Так сожру же пациента, мой Лорд. Люц, он беленький, мягонький, вкусненький, разве удержишься?

Лорд задумался.

– Так, Снейп, варишь аконитовое зелье. Какой, на хрен, месяц? Перетопчется твой Люпин, Фенриру нужнее. И, саботажник, ещё раз я услышу что-нибудь про шпионаж, приставлю к Нагини логопедом, ясно?

Снейп поспешно упал на колени, а Нагини счастливо зашипела: «С-с-с-снейп-п, с-с-с-сука-а-а-а!»

– Долохов, пошарься по псарне. Нужен большой намордник.

Фенрир горестно завыл, а Волдеморт погрозил ему кулаком:

– Цыц, блохастый! Кастрирую и бантик повяжу на шею.

Макнейра как самого сведущего в колдозоологии отправили в курятник – проверить павлинов на крикливость. Вскоре мэнор огласили пронзительные вопли несуразных птиц. Фенрир облизнулся было, но стушевался под гневным взором Лорда.

– Надо бы Сивого ещё накормить перед обращением, – посоветовал Долохов, – чтобы он на птичек не отвлекался.

– Займёшься, – благосклонно кивнул Лорд. Энтузиазм и сообразительность Ближнего круга грели остатки души. Вот бы в Отделе тайн так суетились, паразиты.

Истинное лицо и нормальное тело хотелось вернуть всё сильней. И драккл с ней, с большой политикой, но как же он соскучился по нормальному тра… гм… неважно.

***

Наконец час пробил.

Накормленный до отвала и залитый аконитовым зельем по самые уши, Фенрир залёг в засаду на птичьем дворе. Намордник, зачарованный самим Лордом Судеб, украшал косматую морду оборотня.

Павлины мирно дремали на насестах из красного дерева, в углу курятника на охапке сена устроился Макнейр, дожидавшийся условленного сигнала.

Ближний круг затаился в окрестных кустах, чтобы успеть спасти Люциуса. Ну, или Фенрира, смотря по ситуации.

Тёмный лорд обозревал полигон с балкона второго этажа в школьный телескоп Люциуса. За спиной Лорда топтался Снейп и уныло бубнил, что ему надо в лабораторию. Или в Хогвартс. Или ещё куда-нибудь, но очень срочно.

– Куда собрался? – не выдержал Лорд. – Рано дружкам твоим докладывать, ничего пока не произошло, Мата Хари ты носатая. Стой смирно, шпик недоделанный, тебе ещё чудо-зелье варить.

Снейп насморочно вздохнул и притих, Лорд приник к окуляру телескопа.

Полная луна заливала задний двор мэнора волшебным серебристым светом.

Со стороны парка показался Люциус в пижаме, сапогах и с тростью. Он бежал рысцой, подгоняемый Нагини, платиновая грива волос сияла в лунном свете.

– А хорошо бежит, – оценил Лорд. – Ножки поднимает, спинку держит, дышит носом. Регулярные тренировки, не хрен почесать!

Нагини легко скользила по траве, тесня Люциуса в сторону курятника. Малфой попытался вернуться в парк, но змея яростно зашипела и мордой легонько подтолкнула Люциуса в спину. Люц, чуя подвох, сбавил скорость и вцепился в трость.

Поздно. Фенрир в прыжке сбил Малфоя с ног, и тот в падении завопил во всю глотку: «Спасите, спасите, оборотень!»

– Последнее слово было лишним, – сказали кусты под балконом голосом Беллатрикс. – Даже если кто-то и мчался на помощь, то прямо сейчас развернулся и наддал. Всё-таки тормозит свояк в экстренных ситуациях, нельзя его на оперативную работу.

Лорд поморщился. Камень был в его огород.

Между тем, Фенрир оттащил оглушённого падением Малфоя на травку, подмял под себя, чтобы тот не утёк, и задумался. Благо, слоновья доза аконитового зелья не только сохранила Сивому рассудок, но и значительно ускорила мыслительный процесс.

Малфой должен был кончить, а из любовно-романтической обстановки налицо имелась только луна. Всё остальное, вместе и по отдельности, сулило Малфою тотальный нестояк до глубокой старости.

Поговорить невозможно, погладить не выйдет, а уж про поцелуи и думать не стоило. Дрочить тоже не получится, когти оборотня нарежут люцев член на ленточки. В Мунго нежный орган спасут, но всё серебро мэнора, ясен пень, будет переплавлено на арбалетные болты. С отсосом те же проблемы.

Сивый жалобно заскулил, не в силах найти способа исполнить поручение, а Малфой задёргался и попытался выкрутиться из-под туши тяжеленого оборотня. Трепыхание мягонького и вкусно пахнущего Малфоя сподвигло Фенрира на эксперимент. Он открыл пасть и вывалил язык. Отлично. Намордник не даёт кусаться, а лизаться можно сколько угодно.

Сивый когтями срезал с Люциуса пижаму, перевернул его кверху задницей, внимательно оглядел и тщательно обнюхал операционное поле. Если слюна попадёт в какую-нибудь ранку, у Фенрира в стае появится белый волк. Фенрир ещё раз принюхался и довольно рыкнул. Возможно, даже омега.

Сивый задумался и грустно вздохнул. Повелитель с него шкуру снимет, случись чего с донором бесценной спермы. Фенрир опять посмотрел на клиента – тонкие волоски на заднице Малфоя красиво серебрились в лунном свете.

Люциус заскулил не хуже оборотня и попытался отъехать в обморок. Фенрир легонько шлёпнул его по замечательному заду и от души лизнул расселину между ягодицами. Люциус окаменел и сдавленно пискнул.

«Ага, – ухмыльнулся про себя Сивый, – пошло дело». Он с удвоенным старанием принялся вылизывать люцеву промежность. Через десять минут Люциус стонал в голос.

Заросли вокруг курятника тоже застонали на разные голоса, а из кустов под балконом раздались звуки двух увесистых затрещин и свирепый мат миссис Лестрейндж.

Дело не просто пошло, дело понеслось вскачь. Малфой орал и ёрзал, окрестные кусты тряслись, сыпля листьями. И всё-таки чего-то не хватало.

«Павлины! – вспомнил Сивый, холодея. – Уолли что, заснул там?»

Он бросил своё занятие, отчего Люц жалобно захныкал, и принялся стаскивать с Малфоя сапоги. Люциус не сопротивлялся, он лежал, обмякнув, и томно закатывал глаза.

Фенрир опять перевернул Малфоя, лизнул нежное местечко за мошонкой и запустил сапог в сторону курятника. Послышался глухой удар и испуганный всхрап Макнейра.

«Заснул-таки, скотина», – разозлился Фенрир и с силой метнул второй сапог. Разбитое оконце зазвенело осыпающимися стёклами, подняли дикий крик павлины, и заблажил Макнейр, спросонок не разобравший, в чём дело.