Не дай меня в обиду (СИ)

Сначала, с самого утра, Синтии позвонил управляющий Нью-Йоркского филиала Кельвин Джеймс и сказал, что наши постоянные клиенты, строительная корпорация «Томас Билдинг», с которыми на вечер назначена встреча для продления контракта, по телефону объявили, что передумали, их не устраивают макеты, предоставленные вчера, и если на встрече им не предложат чего-то более актуального, контракт будет расторгнут.

Когда Синтия ввела меня в курс дела, Тед завалил весь мой стол бумагами и захлёбываясь от возмущения наглядно продемонстрировал, что расторжение контракта по причине «не предоставления рекламной компанией удовлетворяющих заказчика материалов» ведёт к выплате нами огромной неустойки. Ну и, само собой, лишение «Киннетика» запланированной нами прибыли автоматически делает наш самый слабый пока филиал в Лос-Анжелесе нерентабельным.

— Брайан, всё это устроил сволочной Джон Томас! — Тед разошёлся не на шутку. — Его грёбаный сынок-гей висит у папаши на шее камнем, и ему очень надо его женить и объединить свои капиталы с семейством его будущей жены. Блядскому Томасу нужны внуки, а папашке невесты нужны связи и горизонты в Лос-Анжелесе. У него своя рекламная компания, они уже давно на рынке. Мы им там как кость в горле. Они специально топят «Киннетик», потому что чувствуют подрастающего конкурента. Если мы ликвидируем филиал, у них там не будет сильных соперников в рекламе недвижимости, потому что всех крупных они давно задавили, осталась одна шушера. Мы до сих пор держались только на оригинальности и новаторских идеях.

— Это неприятно, Теодор. Да что уж, это полный пиздец! Что говорит Кельвин — у нас есть хоть какой-то шанс предоставить им к вечеру макеты, которые бы их устроили?

— Для этого, Брайан, нужно чудо и гений-художник с волшебной кистью.

— Гений, говоришь? — я уже набирал номер Джастина.

Договорившись с мелким, что он заедет в художественный отдел Нью-Йоркского «Киннетика» в течении следующего часа и приказав Кельвину дать ему полный карт-бланш, вплоть до участия в переговорах и отстаивания своих макетов перед заказчиком, я закрылся с Тедом в кабинете. Не имея больше возможности как-то повлиять на ситуацию, мы решили просчитать все возможные варианты с последующими потерями на случай, если дело не выгорит.

Потом были отчаянные звонки секретарей о том, что Томас не хочет идти ни на какие уступки. А потом ни я, ни Синтия целый грёбаный час не могли дозвониться ни до кого из сотрудников. Моё терпение лопнуло, и я решил выпить немного виски, потому что моя блядская голова скоро разорвалась бы на тысячу кусков.

Когда я сидел в кресле, пытаясь успокоиться, ко мне, постучав, что само по себе чудо, вошёл Тед. Следом — бледная Синтия.

— Брайан, понимаешь… Там… такое…

— Теодор, что ты мямлишь? Тебе это давно уже не идёт! Говори, что, блядь, случилось?

Синтия немного пришла в себя, но решила сесть. Наверно не надеялась на свои ноги. Меня уже начало слегка подташнивать, когда Тед решился.

— Понимаешь, я тебе говорил, что сын Томаса — гей, но он ещё и торчок. Я знаю об этом от знакомого по группе, в которой я проходил реабилитацию. Они вместе развлекались в Нью-Йорке, пока Сэм не решил завязать и не приехал сюда к родне.

— Короче, Теодор!

— Это важно, Брайан. Так вот. Твой юный мальчик развил в художественном отделе бурную деятельность, и к вечеру новые макеты были готовы. Кельвин сказал, что макеты реально гениальные. Если бы они были нужны на самом деле… Презентацию провели на высшем уровне, Тейлору объяснили всю ситуацию очень подробно, и он помогал, чем мог. Томас и его команда макеты не оценили. Кип, его сын, присутствовал на презентации в качестве заместителя отца и всё время вместо макетов пялился на… кх… кх… задницу твоего мальчика, который это заметил и вертел ею перед носом Кипа изо всех сил. Когда Томас-старший отказался продлевать контракт, Джастин вышел с Кипом из конференц-зала под предлогом проводить того в туалет.

Синтия, сидя на краешке кресла, нервно заёрзала.

— Не тяни кота за яйца, Теодор! — заорал я, не выдержав.

— Короче… В туалете Джастин дал Кипу отсосать и, пока тот старался, снял часть процесса на телефон.

Сказать что я был в шоке, это ничего не сказать. Я просто онемел.

— И…?

— И был жуткий скандал. Кип пытался отнять телефон силой, но Тейлор не отдал, заработав при этом синяк под глазом.

Блять, этого ещё не хватало. У него и двух месяцев после операции не прошло! Трижды блять!

— Томас-старший пытался качать права, но Тейлор заявил, что единственный способ не дать всему огласку в СМИ, это подписать все необходимые документы. Короче — банальный шантаж. Вернувшись к совещанию, Томасы убедили свою команду и продлили контракт на год. С дальнейшим разрывом всех отношений. Но у нас теперь есть год, Брайан! И они точно будут молчать! По крайней мере мы избежали неустойки и со свежими вливаниями сможем сохранить филиал.

— Твой мальчик спас нам восемь миллионов долларов, Кинни, — выдавила из себя Синтия.

Твою ж мать, Джастин! Как ты умудряешься вечно попадать в эпицентр драмы?

====== Часть 23 ======

POV Джастин

Через несколько дней после того, как я свалил из квартиры Брайана с вещами и находился в полном ахуе от мыслей, что же теперь делать, чтобы всё исправить, он внезапно сам нарисовался передо мной на пороге моей квартиры. Я не смог сдержаться и повис у него на шее, как девчонка. Мне так много нужно было ему рассказать: о новых друзьях, о выставке, о работе. По-моему, он был не против и довольно долго у меня проторчал, хотя и постоянно ныл и жаловался на отсутствие нормальной мебели и всяких удобств. Кроме того он шокировал меня новостью, что кому-то понравилась моя работа.

У меня вдруг возникло чувство, что моя жизнь завертелась гораздо быстрее, чем двигалась до этого. И пошла именно в ту сторону, в которую я и хотел. У меня появилась возможность писать и главное показать свои работы в галерее, а может и не в одной, если что-то выгорит с Нью-Йорком.

А потом у нас случился секс! Это был самый охренительный момент в моей жизни, правда! Я представлял себе это много раз, мечтал об этом, видел во сне, но никогда, даже в самых волшебных мечтах это не было так сногсшибательно! Я просто улетел, когда Брайан… Даже не могу подобрать слов… Взял меня, трахнул меня, лишил меня девственности, занимался со мной любовью… Это всё не то! Это не про нас. У меня просто возникло такое чувство, что он проник в меня навсегда. Растворился во мне. И впустил меня внутрь к себе. Это не получается описать словами. Но будто бы мы в одну секунду вдруг взорвались, перемешались и собрались вновь из фрагментов. Но теперь уже часть его навсегда осталась во мне, а моя в нём.

Я никогда не скажу ему об этом. Он не поверит и будет смеяться, но мы теперь просто не сможем быть не вместе. Потому что мы — это одно. Я это чувствую, я это обязательно нарисую. Эта картина живёт в моей голове и ждёт, когда я дам ей возможность выйти наружу. И именно тогда, когда я окончательно и бесповоротно понял, что я не смогу жить без Брайана, потому что люблю его, случилась эта херня в «Киннетике».

Когда мне пришлось разбираться с Кипом Томасом, я действовал автоматически, только бы успеть, только бы всё получилось, а внутри всё разрывалось от страха. А что, если Брайан меня не простит? А что если скажет, что только не такой ценой? Но ведь он сам перед моим отъездом говорил мне, что мы не моногамны, что он свободен в своих связях и ждёт от меня того же. Но всё-таки, страх сидел у меня внутри всё время, пока я осматривал галерею, в которой мне предложили выставку. Всего две стены, но для безвестного художника из глубинки это шикарный шанс. Выставка была через полтора месяца и мне ещё предстояло дописать шесть картин. Сроки были жёсткие, но я взялся. Тем более, если хотя бы часть моих работ будет продана, у меня появятся реальные деньги, и я смогу бросить работу в закусочной, которая меня уже изрядно напрягала.