История одного отцовства (СИ)

— Почему? Вроде как правильно подметил. Я о ночи действительно не помнил. Последнее что, так это лестница общаги, а потом как отрубило. До сих пор не знаю, что мне подмешали, — хмурюсь.

— Ты не так давно говорил, что если бы встретил омегу с недостатком внешности, но с чем-то внутри, то сам назначил бы ему свидание. Сейчас же у меня чувство, что ты бы назначил мне свидание, но я не изменился внутри, только внешне. Так что, я был для тебя недостаточно хорош по внутреннему содержанию тогда, а сейчас ты снизил планку? Или все дело во внешности, и не важно, что внутри? — с вызовом спросил Эрик. — Или я тебе нужен как приложение к детям? Зачем я тебе?

— То, что ты слышал недавно, пришло ко мне позже, когда я уже отучился, — отвечаю честно. — В ВУЗе мнение окружающих для меня еще что-то значило, иногда под его давлением, я совершал ошибки. Будь мне так важна репутация, у нас бы не было тех четвергов. Ты мне что сейчас, что тогда нравишься, но того тебя я не рассматривал в качестве партнера, потому что привык видеть в постели меньшие габариты. Ты не приложение к детям. Я старался на тебя не засматриваться, чтобы, в случае чего, не сделать больно вам с Натом и себе, держал дистанцию.

— Ясно. Разрушитель в тебе действительно нуждается, я же… Ты отбил у меня всякое желание заводить близкие отношения. Не хочу с кем-то общаться, слушать какой-то бред про то, что я самый интересный омега из всех знакомых, а потом получить такой же результат, — пожал плечами Эрик.

Я кивнул. Эрик мне нравится, тут никакого лукавства, но завоевать его доверие… Сомневаюсь, что получится хоть когда-нибудь.

— Ты говорил, что я — единственный, кого ты действительно любил. Прости что подвел и не оправдал твоих чувств, — тихо сказал я. — Но ты можешь еще быть счастлив, не со мной, так с другим альфой, и все же, если у меня есть хоть микроскопический шанс, то присмотрись ко мне вновь, пожалуйста.

— Я тогда и не думал становиться твоим парнем. И на вечеринке меня не было. Ты сам пришел в мою комнату, сам, понимаешь? — вдруг зло выпалил Эрик. — Я никогда не был идиотом, и когда меня в двенадцать стало быстро разносить от лекарств на гормональной основе, я уже понимал, что никому особо нужен не буду. А потом ты. Я не люблю альф — для вас важна лишь внешность. Никому прежний я нужен не был, а теперешний вдруг понадобился. Нет уж, спасибо. Так что мне лучше с партнерами на одну ночь. Переспали, и я уехал: ни телефона, ни имени я не говорю. Если я был не нужен тогда, то сейчас и подавно.

— Пришел? Течка… Так я и нашел твою комнату. Твой запах, да, он всегда был приятным, таким обволакивающим, не приторным, а очень уютным, — я потер виски. Нужно на работу собираться, только зря Эрика раздражаю. — Эрик, до того, как ты вчера открылся, ты не брезговал меня касаться, улыбался… Я ведь тот же, что и позавчера был, только знаю куда больше.

— Я и сейчас не брезгую к тебе прикасаться или улыбаться, просто мне обидно, — пожал он плечами и изобразил улыбку.

— Хочется опять ненавидеть, но не получается? — я залез в холодильник и достал сока, глянул на пустой список покупок. — Нам точно ничего не нужно? У тебя, вроде, кофе заканчивался…

Я полез на полку и, точно, осталась жалкая чайная ложка или даже меньше. Надо купить.

— Да, я не могу тебя ненавидеть, но хочу. Я вообще не знаю, как к тебе отношусь. У меня был такой хороший план мести, — вдруг пожаловался Эрик. — Я хотел забрать детей! А сейчас я даже не хочу причинять тебе боль. Ты скотина, Марк! Но план же был хорошим!

— Гениальным, —я улыбнулся Эрику. — Он бы сломил меня безвозвратно.

Подойдя к омеге, я на пробу обнял его со спины, положил руки на живот.

— Я начал делать альбом из снимков узи. Еще там есть фото Ната и тебя. Правда, снимал я тайком, но все очень мило. Можно вместе украсить поля всякими наклейками, я их целую коробку купил.

— И давно ты начал меня и Разрушителя фотографировать? — омега не стал сопротивляться или вырываться из моих рук, хотя я коснулся живота раньше оговоренного срока.

— Как вы сюда переехали, но Нат меня спалил. Пришлось уговаривать сохранить секрет, я обещал потом сдаться с повинной. Зато он мне всяких рожиц на камеру накорчил, смешной такой. Но больше никаких секретов нет, клянусь, — поспешно добавил я, начиная потихоньку растирать поясницу, а от нее и к плечам идти. Такой массаж мы не раз проделывали, и я обрадовался, что Эрик действительно не против. — Бить будешь?

— Не буду. У меня почти нет фотографий, и зеркала я не люблю. Мне кажется, что тот, кого я в них вижу, не я. Мне кажется, что я прежний, тот, каким и был. А вот Нат любит фотографироваться. У Жака тоже куча его фотографий, и у меня весь телефон забит снимками. А еще есть альбомы, где он маленький, — сообщил Эрик. — И есть еще слепок его ладоней и ступней. Но тебе я их не покажу!

— Что? Жмот! — шутливо насупился я. — Жаль к двойняшкам никого не подселишь, а то я бы приладил как-нибудь.

— Э! Поздно уже к ним кого-то подселять! Их и так двое, — фыркнул Эрик. — Все, я придумал как тебе отомстить! Я буду тебя доставать. Не пущу на следующее узи, не дам трогать живот, когда они начнут шевелиться, не покажу фото Ната с первым зубом и его первый шаг на видео не покажу.

— Но я нынешний хорошо себя вел, и вообще, могу тоже что-нибудь этакое придумать. Еще не знаю, но обязательно придумаю.

— Вот придумаешь и скажешь. А пока ты беззащитен, — показал мне язык омега. — Пойду сына кормить.

Я вздохнул и попробовал состроить просящую «мордочку», но Эрик только хмыкнул, глядя на мои потуги.

Перекусив салатом, да взяв с собой яблоко, я уехал на работу.

День прошел буднично, разве что я чаще обычного отвлекался на фотографии Эрика и Ната, думая о том, что маленький омежка — мой сын. Еще я нашел старые студенческие фото, но Эрик был лишь на нескольких, мелькая на заднем плане. Сравнив, я понял, что из общего только глаза и нос. Удивительно, как люди способны измениться.

Вечером заехал в гастроном, взял Эрику кофе, а затем, проходя мимо мясного ряда, обдумывал дальнейшие действия, и план возник неожиданно легко и быстро. В общем, домой я мчался с хищной улыбкой на лице.

Первым делом я забежал на кухню, Эрик же нашелся в гостиной. Я втиснул между ним и телевизором огромную тарелку, на которой веером лежали аппетитные кусочки.

— Семнадцать видов мяса от вареного до сыро-копченого и вяленого. Меняю тарелку на разрешение трогать живот и альбом с детскими фотографиями Ната.

— А ты грязно играешь! Ладно, давай так: тарелка моя, ты к ней добавляешь еще стакан томатного сока, а я дам тебе один раз потрогать живот и посмотреть три фотографии?

Судя по довольному виду, омеге нравилось торговаться.

— Да у нас на работе такие зверские условия даже самые привередливые не ставят, — возмутившись для вида, я слямзил кусок мяса прямо на глазах Эрика. — Вкусно! Ты смотри, я и один могу все съесть.

— Ты ведь понимаешь, что с каждым исчезнувшим куском ценность тарелки уменьшается? — омега скрестил на груди руки, силясь сохранить серьезный вид. — Ты же понимаешь, что я могу собрать вещи, прихватить живот и Ната, и уехать в отпуск на пару месяцев?

— Не можешь, в контракте такой случай прописан. Давай больше фоток и живот сюда, а я свожу нас всех в кино. Сам давно не был, да и проветриться не мешает. Хм, — я переставил тарелку ближе к себе, — а вообще, пойду-ка я с Натом торговаться. Он про альбомы тоже знает, уже что-то.

— Ты вспомнил контракт? А пункт про исполнение гастрономических желаний помнишь? Сейчас как пошлю за такое… — улыбнулся Эрик. — А где альбом, Разрушитель не знает.

Я сдулся.

— К тебе ни так ни этак не подберешься. Еще я принес твой кофе и забил морозилку мороженым, — отдав тарелку Эрику, я сходил на кухню и принес ему сок. — Одно хулиганье кругом. У тебя же наверняка много фото, мне три мало. Может, хочешь куда? Я свожу.

— У меня очень много фото! А теперь еще и личный слуга, — рассмеялся Эрик и попросил: — побудь тут.