Табия (СИ)

Дамблдор прикрывает ладонью глаза, и какое-то время они оба молчат. Наконец он продолжает:

— Наверное, ты хочешь спросить, зачем я тебе это рассказываю?

— Да нет, — Гарри качает головой, глядя при этом по-прежнему на край его мантии. — Я понял. Теперь вы хотите, чтобы я тоже выбрал умом, потому что уже знаете, где моё сердце, — он поднимает взгляд на Дамблдора и тихо добавляет: — Вернее, вы уже знаете, кому оно принадлежит.

Глаза старика блестят от слёз. У Гарри и самого стоит ком в горле, и он едва сдерживается, чтобы не расплакаться, как девчонка.

— Ведь дело уже не в магии, да? — спрашивает он, отрешённо глядя на раму зеркала.

Дамблдор вновь тяжело и шумно вздыхает.

— На самом деле всё очень просто, Гарри. Выбор совсем мал: или Волдеморт и Пожиратели смерти, или все твои друзья и маги Британии.

— Это не выбор, — Гарри медленно качает головой. — Это его полное отсутствие.

— Я могу считать это твоим согласием? — осторожно спрашивает старик.

— Да, — отвечает Гарри после паузы. — Я согласен.

Он снова смотрит на Дамблдора и, к своему изумлению, видит, как по щеке того скатывается одинокая слеза.

— Спасибо, Гарри, — кивает он. — Я знал, что ты меня поймёшь.

Гарри медленно поднимается со стула, уже не чувствуя ног.

— Я могу идти?

— Да, конечно. Остальное тебе расскажет Северус.

Кивнув, он разворачивается и переступает раму зеркала. Снейп шагает к нему, но Гарри едва успевает оттолкнуть его в сторону, выскочить в коридор и прижаться затылком к каменной стене, прежде чем разрыдаться уже в голос.

Снейп вылетает следом, но увидев его, замирает на месте и опускает голову.

— Нам нужно обсудить детали. Ты можешь сделать это сейчас, или тебе нужно время, чтобы?..

— Нет, — давит из себя Гарри, отворачиваясь и всхлипывая последний раз. — Просто… дайте мне минуту.

— Я приготовлю успокоительное, — бормочет Снейп себе под нос, скрываясь в кабинете.

Когда Гарри входит следом за ним через полминуты, Снейп уже смешивает в стакане несколько зелий. Не глядя сунув стакан ему под нос, он отворачивается и присаживается на край стола. Гарри тоже садится на табурет, заставляя себя глотать безвкусную жидкость и вытирая глаза. Какое-то время они молчат, не зная, что сказать друг другу, но ему кажется, что сейчас зельевар испытывает если не схожие чувства, то по крайней мере, того же оттенка, что и он сам.

Наконец, решительно тряхнув головой, Снейп поворачивается и ставит на стол появившиеся в его руках непонятно откуда чернильницы. Пять штук. Абсолютно одинаковые и ничем не примечательные. Он тяжело упирается кулаками в столешницу и, глядя на Гарри из-под завесы волос, хрипло начинает:

— Я доставил их в поместье сегодня днём. Барьер пропустил их. Они сработают завтра ровно в пять утра. До этого времени ты должен вынести их за пределы барьера и расставить на расстоянии в два-три ярда друг от друга. Прорехи в пятнадцать ярдов будет вполне достаточно, чтобы и остальной барьер пал. В пять ноль одну я аппарирую к поместью, обвешанный следящими чарами. Если всё будет нормально, уже через несколько секунд сюда смогут аппарировать члены Ордена. Ты должен будешь сидеть в своей комнате и ждать, пока они до тебя доберутся. Раньше выходить опасно. Как только ты получишь команду, должен будешь как можно скорее найти Лорда… — на этом месте голос Снейпа срывается.

Он прочищает горло, но не заканчивает. И так всё понятно.

— А можно ли… — Гарри кивает на чернильницы. — А можно перенастроить их на сутки позже?

— Можно, — кивает Снейп. — Но я бы не стал оттягивать. Пользы это не принесёт, а за оставшиеся сутки ты успеешь истерзать себя настолько, что потом будет ещё тяжелее.

— Вы думаете, мне для этого ночи не хватит? — через силу усмехается Гарри.

И они снова молчат. Усмешка сходит с его губ, он запускает руку в волосы.

— А что будет с… С Марком, Панси, Тедом?.. Блейзом и Грегом?

— Их ждёт справедливый суд, — отвечает Снейп.

— Если они доживут, да?

— Никто не будет понапрасну убивать подростков, если те не станут оказывать сопротивления.

— Вы не хуже меня знаете, что будут.

Ничего не ответив, Снейп обходит стол и подвигает чернильницы к нему.

— Советую не тянуть, — говорит он сухо.

Гарри осторожно берёт чернильницы подрагивающими руками и распихивает по карманам. Подойдя к двери, он оборачивается и тихо спрашивает:

— А вы где будете, когда это начнётся?

— Я буду рядом, Поттер. Рядом.

Быстро сглотнув, Гарри кивает и выходит в коридор.

Он почти не помнит, как дошёл до свой спальни, взял тёплую мантию и отправился на улицу, а потом в свете Lumos шёл до барьера, то и дело пуская в него снежки, пока не добрался до обрыва. Пока он расставлял чернильницы на грязной весенней земле, он не думал вообще ни о чём. Голова была совершенно пустой и ясной. Эти полчаса остались в его памяти смазанным мутным пятном, словно это происходило вовсе не с ним, и он наблюдал за всем этим откуда-то со стороны.

Вернувшись в спальню и бросив взгляд на часы, Гарри видит, что совсем недавно отбило час. До взрыва осталось несколько часов. Он обводит бессмысленным взглядом свою комнату, в которой уже успел прижиться, и идёт на пятый этаж.

Коридор, как обычно, погружён во тьму, но из-под двери риддловского кабинета пробивается полоска света. Гарри почему-то даже не удивляется этому: в последнее время, едва Люциус стал Министром, Риддл часто засиживается у себя допоздна.

Тихо постучав и после разрешения войдя внутрь, Гарри садится в кресло и терпеливо дожидается, пока Риддл закончит чтение бумаг — какие-то проекты, связанные с Лидсом. Убрав пергаменты в ящик стола, он откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди. Выглядит он уставшим. Гарри не знает, зачем пришёл и что говорить, поэтому целая минута проходит в молчании. Наконец Риддл коротко вздыхает и потирает лоб.

— Гарри, если ты пришёл помолчать, то сегодня для этого я плохой компаньон. Если ты хотел сказать мне что-то конкретное…

Гарри молчит. Риддл хмурится, а потом лениво улыбается.

— Хорошо, попробуем по-другому. Чаю? Коньяка?

Гарри заторможено качает головой. Потом, понимая, что ещё немного — и он просто выдаст себя, находит в себе силы заговорить.

— Я хотел спросить… — он сглатывает. — Если я попрошу вас… Это действительно сведёт меня с ума?