Табия (СИ)

— Войди! — бросает Риддл, всё ещё глядя на него.

В комнату входит Александра, но, увидев Гарри, удивлённо замирает.

— Иди к себе, — говорит ему Риддл, поворачиваясь к ней, и он готов заскрипеть зубами от досады.

Проходя мимо Александры, Гарри бросает на неё злой недовольный взгляд и замечает, что она провожает его примерно таким же. Закрывая дверь, он успевает услышать её звонкий смех, и руки сами собой сжимаются в кулаки, когда он понимает, что чувствует самую настоящую ревность. Киснуть в своей комнате он не намерен, поэтому, отойдя от комнаты, присаживается на подоконник, терпеливо дожидаясь Александру.

Она выходит в коридор примерно через час, довольно улыбаясь. Гарри к этому времени уже очень хочется каким-нибудь особенно мерзким проклятием стереть эту улыбку с её лица. Спрыгнув с подоконника, он окликает её и подходит.

— Нам нужно поговорить.

— Проводи меня до библиотеки, по дороге и поговорим, — отвечает она, и они идут к лестнице.

Гарри долго не знает, с чего начать, а потом спрашивает в лоб:

— Что у тебя с ним?

Александра резко останавливается.

— Да как ты смеешь?!

— Я видел его воспоминания, вы ведь были вместе!

— Это было в школе, чёрт возьми! Да даже если бы что-то и было сейчас, это не твоё дело.

— Я слышу в твоём голосе обиду. Значит, ты всё-таки чего-то хочешь, но не получаешь?

— А я слышу в твоём голосе ревность. Значит, ты уже что-то получил, но тебе мало?

С полминуты они стоят в тишине, глядя друг другу в глаза.

— Ладно, извини, — Гарри трясёт головой. — Я вообще-то о другом хотел спросить.

— Забыли, — говорит она, и они возобновляют шаг.

— То воспоминание, — продолжает Гарри. — Я видел, как вы расстались. Кстати, я сразу даже не узнал тебя. Тебе должно быть за семьдесят, но ты…

— Маги живут дольше людей, ты же знаешь.

— Но дело не только в этом, верно?

Александра пожимает плечами.

— Он наделяет силой. Дарит молодость. Уверенность в себе. Это то, что ты получаешь, принимая Метку.

— Но ты ведь не сразу её приняла, так? Что произошло после того вечера в школе? Он куда-то уехал без тебя?

— Я не знаю, где он пропадал все эти годы до возвращения. Последним его пристанищем стала Албания. А о том, что было до неё, он не рассказывал.

— Ты нашла его после возвращения?

— Нет, он сам меня нашёл. И предложил присоединиться к Организации.

— Почему ты согласилась? Его же не было в стране… лет двадцать.

Саша поворачивает голову к нему и усмехается:

— А я и не согласилась. Он долго уговаривал меня, но я боялась.

— Чего?

— Видишь ли… — Александра заходит в библиотеку и присаживается на стол. — Я поняла, что это за человек, ещё курсе на пятом. И очень удивлялась, что этого не понимают другие. Тони, например, до сих пор считает, что сам решил принять Метку и служить ему.

— А как на самом деле? — хмурится Гарри.

— Такие, как Тёмный Лорд… — она тяжело вздыхает. — В общем, от таких людей нужно либо бежать куда подальше, пока есть такая возможность, либо отдавать им себя целиком, полностью, до последней капли. Я боялась потерять свободу, поэтому долго не могла решиться.

— Но все вы сейчас вполне свободны.

— Это только иллюзия. Ты думаешь, что сам принимаешь какие-то решения, сам распоряжаешься своей жизнью. Но на самом деле всё уже решено и просчитано. Мы не живём — мы только играем по сценарию, который не знаем. Но зато знает он. И он пишет его так, как ему нравится.

— Неправда, — Гарри быстро качает головой.

— В таком случае, я рада, что твоё пребывание здесь пока не омрачается подобным знанием, — ухмыляется она. — Здесь не бывает случайностей, ничего не происходит просто так. Всё это — один большой спектакль, устроенный мастером.

— Если всё так, почему ты всё-таки приняла Метку?

Александра мрачнеет.

— Потому что решила, что для меня лучше имеющая смысл неволя, чем пустая свобода. Я думала, ты решил так же, когда пришёл сюда.

— Я свободен, — твёрдо произносит Гарри. — И у меня нет Метки.

— Без неё ты в ещё большей ловушке, чем мы все. Метка — это не просто острый ошейник, это ещё и цепь, которая навсегда привязывает тебя, словно верного пса — к своему хозяину. Он же тебя к себе не привязывал, — на губах Саши расцветает ехидная улыбка. — А значит, в любой момент может вышвырнуть отсюда. Как он это уже делал.

— А может, он просто ценит меня больше, чем всех остальных? — говорит Гарри с вызовом.

Александра поднимает бровь.

— Не хочу разбивать твои иллюзии, поэтому спорить не стану. Но запомни: не стоит затевать с ним игр. Он победит в любом случае, даже если проиграет.

— Как это?

— Знаешь, — усмехается она, — он часто любил повторять одну фразу. Он говорил, что иногда, чтобы добиться своей цели, нужно уметь вовремя отступить.

— «Проиграл поединок — выиграл войну», — кивает Гарри. — Но сколько я его знаю, он никогда не придерживался этого правила. Он не умеет проигрывать.

— Значит, ты ничего не знаешь. Да, на какой-то момент он разучился. Но теперь, кажется, вновь вспоминает, как это делается. И это приносит свои плоды, — добавляет она, глядя на него очень странно.

— Что ты имеешь в виду?

— Довольно об этом! — она вдруг встаёт и одёргивает мантию. — У меня много работы, мне некогда с тобой болтать.

Александра скрывается за стеллажами раньше, чем Гарри успевает что-то ответить. Лишь оставшись в одиночестве, он наконец чувствует, насколько устал и как этот недолгий поединок с Дамблдором его вымотал.

Дойдя до спальни, он лениво валится на диван и, заложив руки за голову, долго изучает белоснежный потолок, который с наступлением сумерек постепенно сереет. Разговор с Александрой оставил неприятный и тревожный осадок. Не то чтобы Гарри о чём-то волновался или не верил ей, просто ему уже почти всё равно. Пусть всё обстоит именно так, как она говорит: он смирился, он давно покорился и, что бы ни задумал Риддл, поделать с этим ничего не может. Так стоит ли дёргаться?

Криво усмехнувшись, Гарри вспоминает сегодняшний несостоявшийся поцелуй. Он почему-то уверен, что Риддл не оттолкнул бы его, и всё закончилось бы как в тот раз, на балконе. Или же… несколько иначе. Впервые за всё время Гарри решает быть до конца честным с самим собой и разрешает себе всерьёз задуматься о возможной перспективе, не отгоняя постыдных низменных мыслей. Риддл говорил, что сделает так, как он сам захочет — стоит только попросить. Одна ночь — Гарри уверен, самая лучшая в жизни ночь — и он завсегдатай клиники Святого Мунго. Досадно. Хотя что с того? Что ему теперь делать здесь, среди Пожирателей? Своих друзей в штабе он покинул навсегда, а то, что случилось сегодня в Хогвартсе, окончательно лишило его возможности даже попытаться вернуться и вымолить прощения. Оставаться в поместье, продолжая сходить с ума от безумного желания и нездорового влечения? День ото дня мучить себя мыслью о том, что вожделенное для него запретно? Он был совершенно прав, говоря Александре, что он не такой, как они. Ему приходится намного хуже. Для него, в отличие от них всех, Риддл значит куда больше. И только он может получить то, что недоступно остальным.