Еще один шанс (СИ)

— Будь я художником, то обязательно бы написал с тебя портрет во весь рост, — снова услышал он голос Смерти.

Вздохнув, Син обернулся.

— Кончай насмехаться. Я уже начинаю сомневаться, что твой шанс так прекрасен.

— Может быть, я говорю насмешливым тоном, но это не значит, что я говорю неправду, — мягко ответил Айлин. — Я уже говорил, что ты совершенство, Син.

— О, заткнись! Ради всех Светлых, не напоминай мне об этом! — прорычал капитан, выдергивая из недр шкафа запасную черную рубашку с серебристой окантовкой.

Мысль о том, что сейчас ему придется надеть ее, вызвала в нем отвращение.

— Ну и не надевай, — весело хмыкнул Айлин. — Я на тебя обнаженного полюбуюсь. Ты одет в следы чужой любви, и это жутко сексуально.

— Ты озабоченный? Вот уж не думал.

— Немного побыв среди смертных, начинаешь ценить их стандарты прекрасного, — отозвался юноша беззаботно.

Синадирилл подошел к кровати и сдернул все белье. Хвала небесам, в каждой комнате форпоста была печка. Потому что зимой здесь очень холодно. Он разжег огонь и зашвырнул все это в необъятные глубины топки. Плевать, что сейчас он наглотается дыму, только бы не видеть следов собственного падения.

Он убьет Делека. Точно убьет.

— А вот я ему благодарен, — вкрадчиво произнесла Смерть.

— Тебе обязательно надо что-то вякать?! — рявкнул Себастьян.

— Ну, мне хочется с тобой побеседовать. Ты, как-никак, очень загадочная личность, Син, — томно протянула Смерть.

Себастьян поджал губы и кинул рубашку на голую кровать. Нужно что-нибудь накинуть. Хочется есть. А еще хочется запереться здесь и никуда не выходить. Любое прикосновение отдавалось болезненной дрожью, пробуждая новую волну желания. Но, проклятье, пусть его поглотит Бездна, если он захочет трахнуться в ближайшие дни снова. Сколько бы ни играл в его крови демонов таймин, он перетерпит. Этой ночи ему хватило с лихвой.

Поэтому Себастьян не спешил одеваться, лениво раздумывая над тем, что делать дальше. Идти в столовую он не горел желанием. Он еще не был готов встретиться со своими подчиненными. У него не было сил надевать свою привычную холодную маску и выдерживать лавину чужих эмоций. Секс вымотал его до предела, не оставив никаких чувств, сил, эмоций и переживаний. Устало упав на кровать на живот, он снова подмял под себя подушку.

— Как ты поступишь с Лойтом? — мягко поинтересовался Айлин, рассматривая свои ногти.

— Не знаю, — буркнул капитан, отворачиваясь в другую сторону. Сейчас бы не помешал хороший массаж… Но Син не был уверен, что сможет выдержать чужие прикосновения и не возбудиться.

Проклятый таймин.

— Ты намерен валяться тут до самого вечера? Или утра?

— Я не могу сейчас куда-либо идти, — раздраженно ответил Синдарилл. — Таймин еще не выветрился до конца. Одежда… причиняет физические неудобства.

— Возбуждение?

— Какая проницательность, — процедил Себастьян.

— Я не вижу в этом проблемы.

— А я вижу, — рыкнул он.

— Какие вы, люди, забавные… — рассмеялся Айлин.

Себастьян повернулся и бросил на него рассерженный взгляд.

— Ох, если бы ты имел физическое тело, я бы посмотрел на тебя во время… — Он заткнулся, не закончив фразу, и снова отвернулся.

— Насколько я мог оценить твое вчерашнее состояние по тем стонам, что ты издавал, тебе было очень даже хорошо. Поэтому… это не может быть неприятным, разве нет? — наивно поинтересовался Айлин.

Себастьян прикусил себе язык, чтобы не выругаться вслух. Вообще отлично. Смерть была все это время в комнате и наблюдала за его позорным падением.

— Я бы оценил твои стоны по стобальной школе на… сто баллов, — продолжал насмехаться юноша.

— Заткнись. Хочешь узнать, как это? Попробуй, может быть, у тебя получится, — прошипел капитан с явной досадой в голосе.

Свалился на его голову эксгибиционист…

— Вряд ли, — с усмешкой ответила Смерть. — Я не имею физического воплощения, хотя ты можешь ощутить мои прикосновения.

— О нет, давай не будем о прикосновениях, хорошо? — вздохнул Себастьян.

— Неприятно?

— Нет… — Капитан перевернулся на бок, морщась от боли, и с неохотой посмотрел на юношу. Сосредоточенно пожевал губу, прежде чем ответить: — Тебе что, действительно интересно это знать?

— Как там у вас, смертных, говорится… От любопытства кошка сдохла, — хмыкнул Айлин.

— Пока не почувствуешь сам, не узнаешь, — отрезал Синдарилл. — Я не объясню так.

Айлин поднялся со своего кресла, не спеша подплыв — иначе и не скажешь — к кровати, и уселся на ее край.

— Твоя реакция на прикосновения мне очень понравилась вчера.

— Даже не думай экспериментировать, — предостерег Себастьян, отодвигаясь.

— Почему? Ты в них нуждаешься, разве нет? — невинно произнесла Смерть. — И для тебя, насколько я понял, нет разницы между мной и Лойтом. Что такого было в том напитке?

— Таймин основан на природных афродизиаках, — нехотя пояснил Себастьян. — Туда входят разные травы, стимулирующие желание. Это самый сильный афродизиак из всех существующих на данный момент.

Айлин с любопытством коснулся его предплечья, и по коже Синдарилла прокатилась волна мурашек.

Он перехватил руку юноши за запястье.

— Давай ты не будешь удовлетворять свое любопытство за мой счет!.. — сцепив зубы, попросил он достаточно вежливо. — Я не настолько извращенец, чтобы трахаться с собственной Смертью, даже если мне очень захочется.

Айлин расхохотался.

— Серьезно? А тебе захочется?

— Ты как ребенок. Это будет естественной реакцией на твои прикосновения. Точнее… естественной под воздействием таймина.

— Очень сильное зелье, раз тебе хочется большего даже после того, что я видел, — оценил Айлин.

Себастьян посмотрел на него с ироничной усмешкой.

— Несомненно. Почему бы тебе не перестать наблюдать за мной хотя бы в такие настолько интимные моменты? Или я что-то пропустил в сказках о Жнецах? Наверное, там упоминалось о том, что они еще и извращенцы.

— Нет, я просто любопытный. И мне интересно все, что касается тебя, Син, — искренне ответил Айлин, пожимая плечами.

— Это, по крайней мере, невежливо по отношению ко мне и моей личной жизни.

— Ты смущаешься?

Себастьян вскинул брови и упал на подушку, перестав опираться на локоть.

— Во всяком случае, явно не радуюсь, — язвительно процедил он.

Смерть хмыкнула.

— Смирись, Син, — мягко произнесла она. — С тем фактом, что я наблюдаю за тобой всю твою жизнь, знаю тебя и все твои привычки, знаю твой нелюдимый характер, знаю твои любимые занятия, предпочтения, вкусы.

— Да-а-а? — недоверчиво протянул он. — Прямо все-все знаешь?

Айлин задумчиво посмотрел на него, протянул руку и прошагал медленно и неспешно двумя пальцами вдоль всего предплечья, глядя на свое действие с сосредоточенным выражением лица.

— Твой любимый цвет — черный с серебром. Иногда синий. Ты никогда не пьешь из чужого бокала, даже на банкетах или приемах. У тебя дома есть любимая ложка — серебряная с черной окантовкой. На ней есть маленькая трещинка, но тебе нравится есть только с этой ложки. Ты очень любишь собак — у тебя их целых три, не считая охотничьей своры. Ты всегда спишь на животе, обнимая подушку и инстинктивно защищая уязвимые места. Ты любишь спать по пояс обнаженным и ненавидишь носить халаты, как принято в домах аристократов. Твое любимое блюдо — овощное рагу с кусочками мяса. В юности ты никогда не спал с одним и тем же человеком больше одного раза. Когда ты взволнован, сердишься или недоволен чем-то, то всегда дергаешь себя за правый локон челки. — Словно в подтверждение своих слов Смерть протянула руку и осторожно коснулась пряди черных волос, обрамлявших лицо замершего Себастьяна. — Я научился различать твои эмоции из всего этого льда, которым ты себя оградил от окружающих, по малейшим признакам и сигналам. Когда ты нервничаешь, хотя это случается нечасто, Син, ты всегда инстинктивно трешь свой фамильный перстень на указательном пальце правой руки. Если ты задумчив, то всегда подносишь к нижней губе указательный палец. Насколько я понимаю и разбираюсь в людях, ты делаешь это в минуты волнения еще и потому, что это самая чувствительная зона на всем твоем теле. По моим наблюдениям, поцелуи приносят тебе гораздо больше удовольствия, чем любая другая ласка. — Тут Айлин скользнул по его предплечью пальцами и переместился к губам, слегка очертил контур нижней губы Себастьяна, мягко потерев ее большим пальцем. Синдарилл едва не задохнулся, автоматически потянувшись за ласковым прикосновением, и Смерть удовлетворенно усмехнулась, продолжая говорить: — Ты не любишь долго сидеть, предпочитая стоять или ходить. И всегда поглаживаешь рукоятку своего меча, когда возбужден или предвкушаешь горячую битву. Ты любишь есть в одиночестве, смакуя каждый кусочек и наслаждаясь пищей, как всякий истинный гурман. Ты редко расчесываешь волосы, из-за этого, наверное, они стоят столь необычным ершиком. Ты всегда потираешь шею под затылком, когда чувствуешь усталость или небольшое утомление. На твоем теле нет ни одной приметы, ты везде бледный и гладкий… Кроме одного места. Вот здесь… — Айлин протянул руку вниз, скользнув большим пальцем по внутренней стороне бедра Себастьяна, слегка провел им под коленом, — есть маленькое пятнышко. Не родинка, это, кажется, родимое пятно, если я не ошибаюсь. Оно незаметно, почти сливается со всей остальной кожей, но все же немного темнее на ее фоне.