Обнажая душу (СИ)

К счастью, они вполне поверили, прекрасно зная его странный характер и загоны, и я тогда сразу двинул в комнату к младшему, сгорая от дикого нетерпения и даже безмерного волнения, поскольку меня изнутри уже почти сожрало чувство сожаления и желание скорее с ним поговорить.

— Билл, — позвал я противным хрипом, только было вошел в его черную комнату, и сразу шокированно застыл прямо у входа.

На полу странно царил жуткий беспорядок, часть вещей была хаотично вывалена из шкафа, а сам брат увлеченно искал что-то под кроватью, занавесив лицо своими длинными волосами. Я откровенно охренел.

— Че это ты делаешь? — снова подал голос я, быстро осматриваясь, но тот совсем не обращал на меня внимания, продолжая нервно выгребать всякий хлам из недр этого масштабного тайника. — Че молчишь, блин?! — уже громче возмутился я, и тот замер, все же оборачиваясь на меня.

— А мне тебе сказать нечего, — обреченно, разочарованно и так холодно отчеканил мелкий и яростно стиснул челюсти, снова быстро отворачиваясь, и уже в следующий миг вдруг безнадежно уткнулся лицом в покрывало, уныло опуская плечи.

— Бля, ну, ты че, — выдохнул я, подходя поближе и кое-как развернув его за плечо, так как он озлобленно не давался, и опустился рядом с ним на корточки.

— Че я?! — вскричал брат, впиваясь в меня своими блестящими накрашенными глазами, полными немыслимых чувств и обиды, а я жутко боялся в них смотреть, начиная чувствовать непонятный стыд перед их обладателем. — Меня, блин, теперь из дома попрут из-за тебя! Меня же папа уроет!

— Не ори, услышат же, — лишь устало брякнул я и стиснул челюсти, так как при виде такого него у меня против воли сердце кровью обливалось.

Обычно он так психовал и нервничал, когда приходил домой после школьных стычек со всяким безмозглым дерьмом, побитый и обиженный, но сразу, только я появлялся в поле зрения, он кидался за утешениями ко мне. А сейчас Билл уверенно держал дистанцию, в то время как мне внутренне и так бесконечно позорно хотелось снова дать ему то самое объятие, но только безо всякого искаженного подтекста. Вот только теперь невозможны наши прежние отношения. Вообще.

— Черт.. Лучше б сам меня избил.. — истерично жестикулируя, надрывался мелкий, пылая от своего напрасного негодования, а я лишь тяжело вздохнул и мягко улыбнулся, глядя на него бессловесно. Вот дурак.. и я, походу, такой же. — Не могу я щас уволиться, Том! — резко отводя взгляд и напрягшись, сердитым шепотом выдохнул Билл и быстро вскочил, сразу отворачиваясь к окну. — Уйди.. И спасибо, что заложил..

— Да я не рассказывал, — стирая с лица всякую тень прежней улыбки, просто сказал я, тоже спешно вставая на ноги, чтобы уже поскорее покинуть его комнату, так и не решив, говорить ему об отъезде или нет. Вот только мама все равно ему в итоге скажет..

Мне безумно хотелось, чтобы все было так, как раньше, без этого гребаного стриптиза, поцелуев с ним, армии моих погибших нервных клеток и наших так жестоко испорченных отношений, о чем я жалел, наверное, сильнее всего.

— И не собирался даже, — все же добавил я, мельком глянув на него снова, поскольку, несмотря ни на что, мои предательские глаза вновь так и тянуло перевести в его сторону. Он с силой притягивал, неведомым образом заставляя смотреть на него, даже если никогда не требовал такого вслух или своим поведением. — Делай, че хочешь.

— Урод, — буркнул он и, шумно, будто расслабленно выдохнув и покачав головой, вскоре плюхнулся на кровать и сложил на груди руки, а такой нахохлившийся вид мелкого казался мне до одури милым и смешным, что и вынуждало забывать о многих связанных с ним неприятностях.

— Не ссы, не выгонят тебя, если палиться не будешь, — перешагнув целую гору всякого хлама, что под ногами, что в своей душе, негромко и почти безэмоционально изрек я, все еще пытаясь собраться с разрозненными, противоречивыми мыслями, чтобы заставить себя сказать ему все, что надумал до этого. Вот только смелости на это как-то, будто назло, не хватало.

— Тебе все равно? — вдруг спросил он с нотками нескрываемого удивления, будто ожидал чего-то разительно другого от меня.

Даже голос его чуть дрогнул, выдавая искренние чувства, а я, крепко поджав губы, коротко зажмурился, все еще решая, как лучше все ему сказать и расставить все точки.

— Ты ж уже взрослый, вот и принимай свои решения. Только потом не ной, — нарочито безразлично ответил я немного уклончиво и хмыкнул, поворачиваясь к нему и уже мысленно навострившись скорее на выход.

Билл внимательно, с чувствами смотрел на меня, хлопая длинными, намалеванными ресницами, и теперь, когда он сломил между нами «барьер» родственных отношений, я видел и невольно оценивал его, жадно следя за мимикой, умиляясь, чувствуя внутри трепетное несравненное волнение и все равно любуясь.. Черт возьми, нельзя вот так смотреть на брата! Это преступление. И лучше я от греха подальше останусь в стороне, чем однажды этот странный сладкий бред дойдет конкретно до постели. Попадос..

— Значит, все равно.. — медленно опуская взгляд и смятенно покачав головой, прошептал он, как-то едко усмехнувшись и поникнув за какие-то короткие мгновения еще сильнее.

Его губы дрожали, как и кадык от частого глотания, и я тяжело, замученно вздохнул, чувствуя безмерное напряжение внутри, в котором, как обычно, был виноват только мой младший брат, чертову неделю назад признавшийся мне в симпатии.

— Я завтра переезжаю. Или послезавтра, — наконец выложил я, решившись и становясь максимально серьезным и непоколебимым, будто перед ним закрывая себя для лишних эмоций, которые все равно были, будто назло, сильнее меня, и это сдерживание имело, так или иначе, только временный характер. — Родителям только что сказал. Если что, ты давно уже в курсе, — добавил я, незаметно кашлянув и все же понимая, что после этого так называемого признания мне действительно стало значительно легче.

— К..как это? — тут же ошарашенно ахнул брат, реально вскакивая с кровати, как ошпаренный. — Куда? А ну, стой!

Только я дошел было до двери, чтоб поскорее убраться из его ненормальной комнаты, в которой я занимался такими постыдными и ужасными делами по ночам, как меня тут же сходу прижали к ней и со всей строгостью и требованием вцепились своим мучительным, откровенно вопросительным взглядом. Я загруженно молчал, лишь коротко осмотрев так близко его приятные черты, просто намертво впившиеся в мою память, но потом все равно отвел взгляд чуть в сторону, чтобы не начать хотеть всякой жести.

— Это из-за меня, да? — негромко, практически шепотом звучал его голос, пока карие, очень красивые глаза внимательно и как-то по-особенному пронзительно изучали мое лицо, заставляя адски теряться, как какой-то мальчишка, и вновь смотреть на его пухлые раскрытые губы.

— Билл, — лишь выдавил из себя я, теперь уже, как он, пряча взгляд и рьяно борясь с настойчивым, так стремительно рождающим тепло в паху желанием нового поцелуя, и все же поторопился убрать скорее с себя его руки. — Все, с меня хватит, — отчеканил я, становясь резким и даже безосновательно противным самому себе, а потом, без особого труда выпутавшись, просто вышел из его комнаты, услышав его голос перед тем, как дверь закрылась:

— Том, не уезжай..

Начиная яростно сердиться, я грузно ввалился к себе и недовольно наклонился на дверь спиной, снова пытаясь хоть минимально расслабиться. Все, насрать, мать его! Собираю вещи и иду навстречу новой, спокойной жизни, в которой срочно надо что-то менять, и этот шаг действительно будет неплохим для того начинанием.

Перевозить все мои вещички придется даже в несколько рейсов, там у меня даже из мебели не все есть, что спать придется на надувном матраце первое время, да мне, собственно, и без разницы совсем. Лишь бы было хоть сколько-то мягко, холодильник и комп с унитазом в наличии в качестве минимального набора для выживания в новой среде. Не пропаду.

Так я и провел несколько часов в увлеченных сборах, переворачивая свой гардероб, чтобы на работе не выглядеть по-лоховски, за что может потом еще и достаться от придирчивого начальника. Чтобы тишина не давила на виски своей гребаной тяжестью, я негромко для фона включил на компе свой плейлист, рандомно выдающий разнообразные композиции, и я в такой обстановке не сразу услышал, что ко мне заявился мой нахмуренный братец.