Во всём виноват ты (СИ)

А вот две недели под одной крышей с Сибил – это полный пиздец. Помню, ты мне так и сказал.

Я ждал маленькой ядерной войны в своей ненаглядной квартирке, но всё оказалось иначе. Ты молчишь и делаешь вид, что присутствие Сибил тебя совершенно не волнует. А я здесь один, отражаю её мощные атаки в одиночку. И чёрт возьми, мне это ни фига не нравится.

- Кайт, не смеши меня. Это и так выглядит полным идиотизмом. Зачем? Зачем вам жить вместе? Вы что, какая-то идиотская гомосексуальная пара, которая мечтает усыновить ребёнка и жить одной охрененно счастливой голубой семьёй? Что за чушь! В этом нет никакого смысла.

- Сибил, просто заткнись. Я чертовски устал, — обессилено шепчу я, быстро стягивая с себя рубашку, чувствуя, как она трещит по швам от моих резких движений.

- Этот мальчишка тебе не нужен. И со временем ты сам пошлёшь его куда подальше. Тебе же не нужна семья и уж тем более тебе не нужен кто-то вроде него.

Мальчишка, ха, Сибил. Ну да, для тебя умудрённой жизненным опытом тридцативосьмилетней женщины он ещё мальчишка. Только, может он гораздо старше тебя. И гораздо умнее. А ещё в отличие от тебя он умеет любить. По-настоящему. Он вообще умеет чувствовать, а ты…

Ты такая же, как я. Такая же, как наш тупой папаша. Наверное, это чёртовы гены семейки Ридд. Мы просто не умеем впускать кого-то в своё сердце, не умеем говорить нужные слова, не умеем любить на полную силу, до боли в сердце, до трепета в душе. А ты, малыш, умеешь. Вот только угораздило тебя полюбить такого дебила как я. Долбанное проклятье семейки Ридд. Вот только не верю я в проклятья. Я верю в то, что человек сам расплачивается за свои поступки в этой жизни. И жестоко расплачивается. Посмотри на себя, Сибил. Что у тебя есть кроме твоего безвкусно разукрашенного лица с натянутой до ушей кожей?.. И ты говоришь мне о семье? Семья – это прежде всего любовь, Сибил, знаешь? Хотя откуда тебе знать. В «семейном гнёздышке» Риддов никто не знал, что это такое. Может, мама знала, да только не успела рассказать, скончавшись вскоре после моего рождения. А отец…

Знаешь, ведь и тебя он тоже не любил. Просто ты была образцовой дочуркой, ты оправдывала его ожидания. Все эти красивые платьица, сносные ужины, порядок в доме, хорошие оценки. Милая, благоразумная девочка Сибил. Только очень хорошо, что он ни разу не наткнулся на твоих бесконечных ухажёров, шнырявших к тебе в комнату каждую ночь через окно. Я-то слышал, как ты с ними «готовилась к тесту по английскому». Только вот не уверен, что эти слова входили в школьную программу. А ведь добрая половина всей футбольной команды колледжа прошла через это окно, да, Сибил? Но отец ничего не знал. А потому мог с гордостью нахваливать любимую дочурку перед дружками в баре, за очередной уже лишней кружкой пива.

А вот сын… Да что это за сын, если он не умеет играть в футбол и круглыми сутками листает журналы о высокой моде? Он даже удар держать не умеет, хиляк! Но это легко исправить. И он исправлял. Регулярно, возвращаясь с субботней попойки, хорошенько прикладывал меня кулаком в живот. Но это же во благо! «Чтобы пресс укреплялся». Блять. Да, тогда я ничего не мог сделать. Не мог дать сдачи. Но сейчас могу. Сейчас бы я выбил всё дерьмо из тебя, сукин ты сын, и даже не вспотел бы! Да только жизнь сама всё расставила на свои места. И какого чёрта вспоминать? Всё в прошлом. Всё там, далеко позади. Только ты Сибил, такая же тупая и самодовольная, стоишь тут, распинаешься и одним лишь своим видом заставляешь меня вспоминать это проклятое прошлое.

Блять. Как же хочется выпить. Чего-нибудь крепкого. Чего-нибудь расслабляющего и чтобы больше никаких звуков. Только тишина. И твоё сердцебиение, малыш. Знаешь, я ведь без него не засну.

- Просто оставь меня в покое, ладно? Мне завтра рано утром на работу, и ещё я должен принять душ, — бормочу себе под нос, устало опустив голову и быстрыми шагами покидая спальню.

- А я тебе и не мешаю. Просто говорю как есть, а ты… если не хочешь — не слушай, — сдаётся, наконец, Сибил, и я облегчённо выдыхаю.

- Так и поступлю, не сомневайся, — бросаю, прежде чем замереть перед дверью кабинета.

Всё та же щель. Всё те же колени и всё та же книжка в тонкой изящной кисти. Ясно. Ты не собираешься покидать своего убежища. По крайней мере, пока вокруг не воцарится тишина. Но ты всё слышал, я знаю. Нельзя было не услышать. Вот только я впервые не знаю, что ты думаешь. Ты молчишь, и я просто не понимаю, какие мысли мучают тебя, Крис. И мне почему-то страшно. Страшно от того, что это не ты.

***

Душ. Почти полчаса спокойствия и тишины. Жалкое подобие удовольствия. Просто лёгкое расслабление для измотанного тела. Морально измотанного. Выжатого как лимон за эту чёртову неделю. А ещё ты, Сибил, чёрт бы тебя побрал. Натянутые нервы немного отогрелись и начали расслабляться. Вот только где-то внутри прячется дурное предчувствие. Да нет, даже не предчувствие. Откровенное знание того, что это лишь затишье перед бурей. Две недели. Ещё две недели, а я уже едва держусь. И ты, Крис. Твоё молчание и равнодушие, пугающее до леденящей дрожи во всём теле.

***

Вот уже полчаса, как потух экран телевизора, висящий на стене. Полчаса, как спальню окутала ночная тьма. Полчаса, как перестала возиться где-то в гостевой Сибил. Полчаса, как всё стихло и погрузилось в темноту.

И только тонкая полоска света на полу от двери кабинета. Там ты. И я знаю, что ты не читаешь. Не потому что не слышу шуршания страниц, а потому что чувствую. Ты просто ждёшь. Ждёшь, пока я усну. И тогда ты выключишь свет в кабинете, выберешься из своей берлоги и зайдёшь сюда, ко мне. Заберёшься осторожно под одеяло, стараясь не издать лишнего звука, пристроившись на самом краешке кровати. И со временем уснёшь, так и не узнав, что я не спал. Всё это время я просто ждал тебя, закрыв глаза и прислушиваясь к каждому твоему шагу. Ждал тебя в нашей постели. Пьянея от твоего запаха, дурея от твоего тепла, близкого такого, такого необходимого. И лишь потом начал проваливаться в долгожданный сон, укачиваемый ритмом твоего сердцебиения. Что же с тобой происходит, малыш? И что я должен делать?

***

Звонок будильника. Такой пронзительный и раздражающий. До головной боли и совершенно не благого мата.

Фак.

Переворачиваюсь, хмуря брови, и одним ударом вырубаю проклятого всезнайку. Ему всегда лучше известно, можешь ли ты позволить себе эти «ещё пару минут». Не можешь. Пора вставать. Работа. Важная и всё ещё любимая. Всё ещё. Хотя если так и дальше продолжится, я просто загнусь. Крис, неужели ты не понимаешь, что нужен там. Не только мне.

Крис.

Распахиваю глаза и оборачиваюсь.

Тебя нет. Как странно. Впервые я не почувствовал, как ты проснулся. Впервые не услышал твоих осторожных шагов.

Кофе. Да, уже пахнет кофе. И что-то подсказывает, что Сибил ещё спит. А ты… Где ты, малыш? Пьёшь кофе на кухне, один? Снова один?

Быстро поднимаюсь, натягивая бельё. Чуть встряхиваю головой, чтобы скинуть последние частички сна и быстро иду на кухню, попутно отмечая про себя, что кабинет пуст.

- Крис… — произношу невольно и тут же осекаюсь. Тебя там нет.

Только роскошный букет белых орхидей, украшающий чёрную блестящую поверхность стола, и одинокая кофейная кружка, наполовину пустая. А тебя нет.

Поехал на работу? Нет, почему-то мне так не кажется. Я услышал бы, как ты принимаешь душ. Или выбираешь костюм в гардеробе. Нет. Ты явно ушёл быстро и особо не прихорашиваясь. Странно. В таком виде? В таком виде ты мог пойти только в качалку или бассейн. Но для бассейна ещё слишком рано. Значит, всё-таки тренажёрка. Что ж, это хорошо. Во всяком случае, лучше, чем бесконечное сидение в кабинете. Пусть так. Малыш… Только отчего мне страшно за тебя, а? Что же ты делаешь с собой… и со мной заодно. Вот что, Крис? Блять. Это неправильно. Мне всё это не нравится.

***

Я оказался прав. Ты не объявлялся в офисе. Хотя я и нёсся сюда, сломя голову, но всё равно понимал, что шансы слишком малы.