Семь кругов Ада (СИ)

Минут через двадцать ты начал подуставать, даже слегка запыхался! Ломать все же дело непростое! Да и словарный запас иссякал, поэтому ты наконец-то замолк и, тяжело вздохнув, поплелся на кухню. Ян последовал за тобой.

— Так ты переспал с ним?

— Ты каждые пять минут теперь будешь меня об этом спрашивать? — раздраженно кинул ты, разрабатывая правое плечо. Недавний перелом, кажется, решил напомнить о себе.

— Не буду, — нахмурился Ян, — просто мне слегка не верится.

— Мне и самому не верится, — недовольно фыркнул ты, заглядывая в холодильник друга и извлекая оттуда пакет с кефиром.

— Не тронь мой кефир!

— Че?

— Ладно… трогай… но не пей!

— Отвали, а?! Без тебя тошно! — кинул ты, усаживаясь за кухонный стол и открывая пакет.

— И все-таки ты с ним пере…

— Да ты уже заебал!

— Ладно-ладно, прости… и как?

— Че «как»?

— Как было?

— Тебе все в подробностях описать? — огрызнулся ты, присасываясь к пакету и делая пару глотков кисловатой жидкости.

— Да, желательно… Хотя мне посрать, как было тебе… а вот как после этого чувствовала себя твоя одержимость?

— Прекрати его так называть!

— Нет, ну если я буду говорить о том, что ты трахнул Свое Насекомое, это будет попахивать жуткой зоофилией!

— Слушай, отъебись! Чья бы морда мычала о зоофилии!

— А что? Правда глаза колет? — ехидно заметил Ян, отнимая у тебя пакет с кефиром и тоже делая пару глотков, — он хоть живой?

— Живой…

— Покалечил сильно?

— Не сильно…

— Врешь!

— Если и сильно, то лекарства Нэйс сделали свое дело…

— О-о-о… попросил у нее помощи? Неужели на это хватило мозгов? Кто бы мог подумать!

— Она… сама предложила, — упорно не смотря на Яна, признался ты, — Я утром спустился вниз и столкнулся с Инфом и Нэйс. Они сказали, что весь дом в курсе того, чем мы занимались, и что теперь они всем кварталом делают ставки, живо ли насекомое после всех его душераздирающих воплей или нет. Дали мне мазь и… Инф выиграл у Нэйс сотню…

— То есть ты все-таки запихнул свою гордость туда, куда ночью запихивал свой член, и взял мазь? С ума сойти, Зуо! Я, конечно, понимаю, что Любовь меняет людей, но не настолько же!

— Замолкни! Никакая это, к хуям, не любовь! Что из того, что я его трахнул?! — начал искренне возмущаться ты.

— Из того что ты его поимел, нет ничего особенного. А вот из того, что ты сейчас беснуешься и пытаешься меня убедить в том, что был секс и только он, ты и наводишь меня на мысли о гребанной любви.

Ты хотел на это сказать что-то особенно колкое, но взглянув на Яна, понял, что это бесполезно.

— Ну, предположим… — наконец выдавил ты из себя.

— Предположим? Опять? Блять, у меня дежа вю! Я теперь каждое утро буду тебе говорить о любви, после чего ты будешь вопить и орать так, будто тебе подпалили яйца, а потом, наконец, соглашаться со мной? Да я без пяти минут мать-настоятельница! По мне, походу, монастырь плачет горькими слезами! Моя святость не имеет предела! Осознай уже раз и навсегда, что к насекомому ты хрипишь неровно, и прекрати иметь мои мозги! Они мне еще пригодятся! В них еще срать Глоу, когда в душе моей для этого не останется места!

— Кто тут и вопит так это ты, — нахмурился ты, отворачиваясь от друга и даже не замечая того факта, что ведешь себя как маленький обиженный ребенок. Только при Яне ты неосознанно показывал себя с этой стороны.

— Зуо-Зуо… — только и вздохнул Ян, вновь засовывая в рот уже изжеванную сигарету и на этот раз все же зажигая ее, — В любви нет ничего страшного…

— То-то, я смотрю, ты сутками не спишь и не ешь, когда исчезает твой излюбленный Глоу… Педофил хренов!

— Может и педофил, — не стал отрицать Ян, — хотя меня никогда не привлекали дети… только Глоу… а у него детское лишь тело…

— Вот только не надо мне говорить, что ты влюбился в его внутренний мир! У него его попросту нет!

— Эй-эй! Харэ уже наезжать на мальчишку!

— Мальчишку? Да он старше меня!

— Конечно, он не сравнится с твоим охренительно тупым насекомым, который, очевидно, будет хихикать в тот момент, когда ты будешь выковыривать ему глаз! Садист и мазохист нашли друг друга, йопт!

— Он не любит боль! Просто умеет ее терпеть…

— Вот! ВОТ! — Ян торжественно затянулся, — если ты это понимаешь, так зачем причиняешь ему боль раз за разом? Думаешь, что от этого он тебя полюбит сильнее? Это вряд ли… — и только сейчас ты понял, что все это время Ян вел тебя именно к этому.

— Я это делаю неосознанно… он выводит меня из себя и я впадаю в слепое бешенство, а когда прихожу в себя, уже…

— Ой вот только не надо про слепое бешенство, Зуо! Не смеши всю ту хуйню, что находится, по твоим словам, в моей квартире! Ибо то, что ты говоришь — хуйня куда более качественная! — усмехнулся Ян, облокачиваясь на спинку стула и начиная на нем качаться, — Ты хоть осознаешь, что почти всегда в слепой ярости. И что? По-твоему, насекомое обязано привыкать и терпеть? Никогда не будет этого! Ну раз он вытерпел, ну второй… а потом просто пошлет тебя на хуй…

— Пусть только попробует! — моментально отреагировал ты.

— Еще как попробует, Зуо… и знаешь, что я тебе скажу, — Ян внезапно поднялся со стула и наклонился к тебе почти вплотную, — Думаешь, что изобьешь его или утопишь? А вот и хрен… Закроешься в своей квартире и несколько месяцев будешь медленно осознавать, Чего ты лишился. Ты перестанешь жить и начнешь просто существовать так же, как было до этого… И не надо мне говорить, что тебя все устраивало! Ты гребанный припадочный психопат, который иногда без успокоительного из дома выйти не может! Кстати, об успокоительном… — Ян ухмыльнулся, затянулся и выдохнул белый сигаретный дым прямо тебе в лицо. Ты хотел было в ответ на это начистить Яну рыло, но вместо этого рассмеялся. Ян и сам уже ржал как конь, вновь затягиваясь.

— Че это… за херня! — наконец-то отсмеявшись, сумел выдохнуть ты.

— Расслабон… легкий наркотик… не беспокойся, очень легкий… чуть сильнее обычных сигарет, только эффект немного иной, — улыбнулся Ян. — Возьми это, — парень вытащил из кармана пачку и кинул тебе, — тебе не изменить себя и не суметь стать настолько чувственным и нежным, насколько это, наверняка, хочется насекомому, но это хотя бы расслабит и тебя, и его, и возможно, в следующий раз ваш секс будет меньше походить на древние пытки.

— Следующего раза не будет! — тут же огрызнулся ты.

— И все-таки возьми, — Ян положил пачку на стол и несильно толкнул ее к тебе, заставив ее проехать пару десятков сантиметров в твою сторону. Ты в ответ что-то забормотал про то, что тебе подобная хреновина не нужна, но пачку все же забрал.

Знаете, иногда бывает такое состояние, когда сидишь, смотришь на доску, даже что-то записываешь и порой киваешь на слова учителя, при этом находясь в полной прострации и в мыслях бегая по зеленой полянке, ловя бабочек гвоздодером и дико хихикая над летающими в небе золотыми рыбками. Сейчас я был в том самом мире. Правда вместо золотых рыбок по небу плавали акулы — они олицетворяли боль в заднице, которая все нарастала. Стоило, наверное, взять мазь Нэйс с собой, а то еще чуть-чуть и сидеть на стуле будет совсем невыносимо. Придуманный мир от боли не спасал, а значит, надо было заняться чем-то помимо. Благо, большие старые мониторы позволяли разве что не трусы в тазике стирать, ибо закрывали тебя от учителя почти полностью. Наверное, поэтому почти каждый в классе занимался чем-то своим: играли в различные голографические игрушки, читали вирту-журналы, а Мираи, парень с задней парты, постоянно вязал зеленый шарф. Причем, сколько я его помню, он вязал его всегда и один и тот же… Ну что ж, у каждого свои тараканы в голове, и если Мираи для своих таракашек решил связать по зеленому шарфику, это не может не радовать. Вот что значит забота. Даже завидно стало… Тоже хочу тараканов в голове. Как же все-таки тяжко родиться самым обыкновенным человеком, верно же? Скучно до ужаса.