Семь кругов Ада (СИ)

Мужчина, брат Мифи, выгибался на кровати, судорожно дышал, почти рычал, хватаясь сводящими судорогой руками за спинку кровати. Мифи сначала испуганно отпрянула, но затем поспешила за своими уверенно зашедшими в комнату больного родителями. Но Ты не сдвинулся с места. Тебе там делать было нечего. Ты не был тем, кто имел право наблюдать эвтаназию человека, которого так любили Мифи и ее родители. Не просто потому, что Ты был посторонним. Ты стоял посреди коридора и все четче осознавал одну единственную истину: Тебе было наплевать на этого человека. Плевать на его муки. Ты видел искаженное болью лицо, Ты видел панику медсестер, Ты видел все это, но ничто не трогало Твое сердце.

Сердце?

Что это?

То, чего мы лишились...

То, что мы потеряли в тот день, когда увидели Джонни с пистолетом в руках...

А было ли оно у нас вообще?

Являлось ли сердце чем-то большим, чем просто орган, перекачивающий кровь в нашем теле?

Кто знает...

Дверь захлопнулась, а за ней остались и все эти страшные звуки. Ты остался в полной тишине. В полной всепоглощающей тишине посреди пустынного белого коридора.

“Интересно как скоро все это закончится?” — задался Ты вопросом, сам не совсем понимая, о чем же Ты говоришь? Об эвтаназии? О болезнях? О мире? О своей жизни? О чем же?

«Cogito, ergo sum — Мыслю, значит, существую» — это было сказано Рене Декартом...

«Когда я мыслю — я убиваю... себя убиваю», — подумал Ты, отворачиваясь от двери, расставляя руки, изображая ими крылья самолета и начиная идти по самому центру коридора на цыпочках, покачиваясь и не смея сделать лишнего шага вправо или влево, словно Ты шел по невидимой веревке. Шаг за шагом, Ты продвигался вглубь коридора, проходя все новые двери и невольно прислушиваясь. А вдруг все же что-то услышишь? Чужая смерть... Она пугала... Но и пробуждала нездоровое любопытство. Так Ты прошел с десяток дверей, пока не заметил, что одна из них приоткрыта. Звуков оттуда никаких не доносилось. Невольно Ты сошел со своей невидимой тропы и, не опуская рук, подошел к двери ближе. Но в узкую щель ничего толком разглядеть не получалось. Лишь десятки трубок, капельница и прибор, считывающий ритм сердца. Тогда Ты, немного подумав, приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Белые стены, белый потолок, белый пол — комната была точно такой же, как и та, в которой лежал брат Мифи. Та же кровать у окна и десятки приборов. Вот только тот, а точнее та, что жила в этой комнате, не корчилась от боли, а всего лишь сидела на кровати, аккуратно сложив руки на коленях и вглядываясь в окно. Услышав тихий скрип двери, девушка оглянулась, и Ты встретился взглядом с большими темно-карими глазами. Незнакомка была не красива: большой рот, вздернутый нос, землистого цвета кожа и глаза с болезненным блеском. Кроме того, девушка была лысой и на ее висках красовались толстые шрамы. Несколько секунд вы просто смотрели друг на друга, после чего девушка внезапно улыбнулась тебе:

— Хочешь зайти, мальчик? — тихо спросила она.

— Нет, но зайду,— хмуро пробормотал Ты, закрывая за собой дверь.

— Ты приехал к своему родственнику? — последовал следующий вопрос.

— Нет, я что-то вроде моральной поддержки...

— Эвтаназия?

Ты на это лишь сдержанно кивнул.

— Хочешь мандарин? — последовал следующий вопрос, и девушка протянула Тебе оранжевый фрукт.

— Не люблю... — отказался Ты, следя за каждым ее движением.

— Думаешь о том, насколько я некрасива? — заулыбалась девушка такому вниманию к себе.

— Нет, хочу понять, чем ты больна.

— У меня сбои на генетическом уровне. Не знаю, что послужило причиной. Врачи тоже не знают. Сначала умерла мать, затем отец, затем старшая сестра. Теперь пришла моя очередь, — спокойно ответила она и вновь отвернулась к окну.

— Тебе больно? — сделав шаг в ее сторону, спросил Ты.

— А тебе? — последовал встречный вопрос.

— Я? Я ничем не болен...

— Но ты мучаешься от боли... я это вижу в твоих глазах, — тихо ответила она, — знаешь... чем ближе мой конец, тем острее я чувствую окружающих меня людей. И как только ты заглянул в мою комнату, первая моя мысль была о том, что ты очень несчастен. Что твоя душа плачет... расскажешь мне, почему?

— Я не плачу... и мне вовсе не больно, — Ты не знал почему, но ее слова тебя злили, — Мне просто скучно!

— Может и так... — не стала спорить девушка, — меня зовут Вайлин, мне двадцать четыре года, я закончила Тосамский Государственный университет и стала отличным ветеринаром...

— Зачем ты все это мне говоришь? — удивленно прервал Ты ее.

— Наконец-то появился кто-то помимо врачей, с кем я могу поговорить... хочу стать бессмертной в твоих воспоминаниях.

— Возможно, я забуду тебя, как только выйду за эту дверь, — тихо признался Ты.

— Это действительно может произойти?

— Вполне...

— У тебя проблемы с памятью?

— Да, постоянные провалы... Зачастую я даже забываю о том, что они у меня есть, а потом вспоминаю вновь... Забавно, не правда ли?

— Ты из-за этого так несчастен?

— Я не несчастен... не из-за этого, — чуть подумав, все же решил ответить ты честно.

— Тогда из-за чего?

— Мне плохо...

— А причина?

— Просто плохо...

— «Просто» ничего не бывает, — возразила она.

— Бывает и намного чаще, чем тебе кажется, — нахмурился Ты в ответ.

— Я завидую тебе, — внезапно прошептала она, повернувшись к Тебе и заглянув в Твои глаза. И только сейчас Ты понял то, что тебя так насторожило в этой некрасивой умирающей девушке. Она была другой. Она не сдавалась. Она... была счастлива?

— Почему ты улыбаешься?

— Рада, что ты зашел ко мне.

— Здесь нечему радоваться, я тебе никто!

— Ты человек... мне этого достаточно... Знаешь, у меня совсем никого не осталось... Мои родители и сестра умерли, пока я следила за ними, приходя в этот же хоспис, я не думала больше ни о чем. У меня не было друзей, ведь все свободное время я тратила на то, чтобы заработать на пребывание моих родных здесь. Хоспис — штука не дешевая, скажу я тебе.

“Почему?”

— А как же ты сама себе оплачиваешь лечение?

— Я продала квартиру и отдала все деньги, которые только у меня были... теперь мне остается надеяться, что я умру раньше, чем эти деньги закончатся.

“Почему ты все еще счастлива?”

— Так ты ждешь своей смерти?

— В некотором роде, хотя... хотя мне бы хотелось пожить еще чуточку больше.

— И поэтому ты завидуешь мне, потому что я буду мучиться в этом гнилом городишке и дальше?

— Мучиться? — ее взгляд внезапно стал колким, — Знаешь... я ненавижу подростков... вы такие глупые...

— Я не глупый!

— Глупый... что есть смерть? Ты веришь в потусторонний мир?

— Нет...

— Значит, когда ты умираешь, ты просто... исчезнешь?

— Именно...

— Разве это не страшно? Тебя это устраивает? Я сегодня утром смотрела телевизор, там рекламировали новый фильм, он выйдет через полгода... знаешь... ты знаешь, насколько страшно осознавать, что я не посмотрю его? Ведь я так хочу! Так как, наверное, больше никто на этой планете, так почему же я умру до того, как произойдет его премьера?! Это обидно!!! — воскликнула она и всплеснула худыми руками.

— Не хотеть умереть только из-за какого-то фильма? — усмехнулся Ты, — и после этого ты называешь глупым меня?!

— Конечно глупый... для меня важен фильм... а что важно для тебя? Считаешь, у тебя нет причин жить? Ха! Ты так думаешь ровно до того момента, пока тебе не дадут небольшой срок до смерти. И тогда ты осознаешь, сколько всего ты еще хочешь увидеть, познать, почувствовать и попробовать... ты внезапно увидишь мир совсем другими глазами! Вот только... Что это изменит, ведь ты уже умираешь. Тебе останется лишь наблюдать за неблагодарными людьми, у которых впереди еще столько времени. Времени, которое они будут тратить на несущественные глупости. Например, будут думать, что они самые умные на этой планете и что им... скучно, — говоря все это, она смотрела на Тебя, не мигая, — почему ты не любишь мандарины? — внезапно перешла она совсем на другую тему.