Дерево (СИ)

Светлые волосы.

Зелёные глаза.

Кудо Мицуру.

Потерянный пазл со щелчком занял своё место.

========== Третий год средней школы. Дерево над обрывом ==========

— Кохей, так будет лучше для всех нас. Ты же понимаешь, сынок?

— Конечно, мам. Я понимаю. Я сам хочу уехать. Просто… нам обязательно ехать прямо завтра? Я ещё с ребятами не попрощался как следует.

— У тебя целый день. Ты вещи все собрал? Много не бери, что будет нужно, купим уже в Токио. И потом можно будет приехать, когда Нацу станет полегче.

Нацу… Кохей совсем не помнит свою родную тётку, мамину сестру. Она лежит в больнице, у неё порок сердца. Вряд ли выйдет оттуда. Мама сразу засобиралась ехать ухаживать за одинокой бездетной Нацу-сан, но отец сказал, что не отпустит её одну. К тому же его пригласили читать курс лекций в Токийском медицинском колледже — отцовская статья о лечении болезни почек с мудрёным латинским названием победила на национальном конкурсе. Отец подумывал отказаться, но тут маме позвонили из кардиологической клиники. Придётся отцовскому коллеге, Коичи-сану, крутиться за двоих. Ничего, городок у них маленький, болеть рыбаки-огородники не любят. Справится. А Кохей пойдёт в старшую школу при медицинском колледже. Как давно втайне мечтал.

К тому же у него больше нет причин оставаться здесь. Точнее, скоро не останется…

— Мам, я тогда пойду.

— К Акире-куну?

— Да, сначала к нему. Потом мы куда-нибудь все вместе сходим, я до вечера погуляю, ладно?

— Допоздна не ходи, завтра рано вставать.

— Ладно.

Он так и не поговорил с Мицуру. Сначала Кудо был занят, потом на Кохея свалилась новость об отъезде. Так и не встретились. Может, так и надо? Кохей до сих пор не понял, плохо то, что с ним происходило весь прошедший учебный год, или нет…

***

Кохей не замечал белобрысого однокашника до одного случая. В младшей школе они не пересекались, в начале средней про него иногда рассказывал Акира — давний приятель по баскетбольному клубу. Вообще про Кудо много болтали, но Кохей никогда не слушал сплетни, да и некогда было — чтобы поступить в медицинский колледж, нужны были только высшие баллы. Ко второму году обучения единственным из прежних увлечений, которое Кохей не забросил, остался баскетбол. Всё остальное время он учился, зубрил, сдавал дополнительные тесты и снова зубрил. Одноклассники, став постарше, вдруг забросили учёбу — влюблялись, ссорились, мирились. Кохей мало что замечал. Он хотел стать врачом. Не таким, как отец — кабинетный учёный, ведущий неторопливый терапевтический приём в маленькой клинике провинциального города. Кохей мечтал стать спасателем. Почему? Он и сам не мог толком объяснить. Но точно знал, что именно этой работе хочет посвятить всю жизнь. Без остатка.

Всё изменилось после того вечера, когда он столкнулся с Кудо Мицуру в фойе школы. Того поймали в ловушку — Кохей успел заметить спины семпаев, сворачивающих за угол. Потом он разглядел лицо блондина. Он не плакал, даже не выглядел расстроенным.

Кудо Мицуру улыбался.

Кажется, он думал о чём-то смешном, потому что его губы то и дело растягивались в совершенно неуместную в такой ситуации широкую улыбку. О чём он думал? Кохей долго стоял, не решаясь подойти к вляпавшемуся в неприятности однокашнику. Только когда при неловком движении с Мицуру начали сползать спортивные штаны, спохватился и торопливо вышел из-за двери коридора. Кудо же будет неловко, если его обнаружат девчонки, а не он, Кохей. Правда?

Кохея поразило, что Кудо совершенно не злился. Не психовал и не грозился убить своих обидчиков. Они шли домой рядом и Кудо смотрел в небо. Будто видел там что-то, недоступное для чужих глаз. Видимое только ему. Кохей тогда спросил, почему Кудо не злится. А тот ответил, что ему всё равно, что про него думают. Он не собирается торчать в Камикаве и быть как все. Что-то в этом роде.

С того вечера Кудо Мицуру прочно поселился в мыслях Кохея. Он был белой вороной в их школе — и ему это было безразлично. Он улыбался и бегал. Брал первые места на соревнованиях. Веселился на переменах с друзьями.

Он был ярким, как солнце. Он был не похожим на него, Кохея.

И притягивал его к себе, как огонь бабочку.

Если бы Кохей не был таким молчуном, он бы не увяз по горло в своих фантазиях. Рассказал бы об этих навязчивых мыслях кому-то из друзей, те бы живо поставили ему мозги на место. Но Кохей всегда был таким. Скрытным. И упрямым. Если бы в то время кто-то сказал ему, что влюбляться в однокашника-парня нельзя, и начал бы капать ему на мозги, Кохей вообще мог натворить кучу нелепых вещей. Чем настойчивей его просят опомниться, тем безудержнее он прёт напролом.

Всегда был таким.

Он никому не рассказал о своих мыслях. Только дереву на обрыве. А оно и не подумало отговаривать Кохея.

Когда на третьем году средней школы они с Кудо Мицуру попали в один класс, для Кохея наступили самые трудные в его жизни времена. Каждый день был мучением. Каждый урок перед его глазами торчал светловолосый затылок со смешным завитком, похожим на хохолок маленькой птицы. Каждая ночь до подъёма в школу тянулась по сто лет. А потом Акира затащил Кохея в свою компанию, в которой были Онихара, Сатоши и Кудо. И Кохей понял, что окончательно погиб. Теперь приходилось смотреть Мицуру в лицо. Сталкиваться с ним руками и локтями, когда резались на приставке. Отламывать кусок от своего бананового хлеба, когда Мицуру забывал бенто. Делать всё, что, не задумываясь, делают хорошие друзья.

Это был самый трудный и самый прекрасный год в жизни Кохея. Он не забросил учёбу, потому что теперь точно знал, что обязан уехать из Камикавы. Когда-нибудь… когда-нибудь он сможет уехать далеко-далеко, туда, где никто его не знает. И позовёт Мицуру с собой.

Иногда Кохею казалось, что Мицуру тоже что-то чувствует к нему. Особенно тогда, на фестивале. Он шёл рядом и не уходил, хотя Кохей мог сам дотащить заснувшую девчонку. И потом они вместе смотрели на фейерверк. А ещё… В Танпоро Мицуру подарил ему чашку. Это всё, конечно, ничего особенного не значит, но вдруг… А вдруг Мицуру согласится поехать с ним? Туда, где Кохей сможет ему сказать… сказать… что он ему нравится? Кохей не мог произнести эти слова даже в мыслях. Только думать о том, как их когда-нибудь скажет. Думать, уткнувшись лбом в жёсткую кору дерева на обрыве.

А теперь всё. Они оба уезжают из Камикавы. Скорее всего, насовсем. И Кохей не успел поговорить с Мицуру. Сегодня последний день. Надо ли что-то говорить?

***

Парни, конечно, жалели, что Кохей и Мицуру уезжают. Но больше завидовали. Им троим предстояло доучиваться в Камикаве и только потом выбираться из глуши. И то, если получится. Поэтому напоследок Акира, Онихара и Сатоши всласть поприкалывались над Мицуру и заставили Кохея бороться со всеми по очереди. Потом поехали на побережье, плавали наперегонки в ледяной воде и жгли костёр на берегу. Расстались уже затемно, пообещав друг другу писать письма и созваниваться, если получится. Домой Кохей и Мицуру пошли вместе, они ведь жили по соседству.

— Слушай… — Мицуру заговорил первым. Кохей уже мысленно решил, что ничего не будет рассказывать Кудо и потому вздрогнул, когда услышал его голос. — Ты же мне что-то хотел сказать… Ещё тогда, в Танпоро.

— Да нет, это уже неважно.

— Всё равно скажи, а? Мне же интересно… скажешь?

— Давай пойдём… к тому дереву.

Погода под вечер совсем испортилась. Дождя ещё не было, но по небу ползли серые низкие тучи. Воздух заметно похолодел. Мицуру ёжился в своей тонкой куртке, но не отставал от размашисто шагающего Кохея.

— Ну вот, пришли, — Мицуру поискал глазами, куда бы пристроиться, но дерево росло на голом краю обрыва, а садиться на холодную землю как-то не тянуло. — О чём хотел поговорить?

— Кудо… Ты не вернёшься в Камикаву, уже точно?

— Неа. Может, в гости приеду, когда-нибудь. Я знаешь что хочу? Пилотом стать!

— Пилотом?

— Ага! Летать на каком-нибудь большом самолёте! Дед мне поможет, он учился на пилота… Только мало летал. Зато точно знает, куда там надо поступать, чтобы выучиться. А ты? Вернёшься?