Девять кругов ада (СИ)

«Ладно бы мы оба друг друга ненавидели, но ведь это не так», – Гарри вздохнул и откинулся на спинку кресла, плотно зажмурившись.

Они на третьем курсе.

Поттер, ты упал в обморок? Правда, упал? - Почему ему тогда померещилась тревога в шепчущем голосе из-за стола Слизерина?

Оно убило меня! Убило! - А Гарри едва дышал, смотря, как Хагрид совершенно неаккуратно несет Малфоя - повисшего, как тряпичная кукла, раненного Малфоя. Что значит «просто царапина», мадам Помфри? Она что, оттого меньше болит?..

Бумажная птица пикирует Гарри на стол, и он, от бешено колотящегося сердца судорожно облизнув губы, разворачивает послание вспотевшими ладонями. Как хотелось увидеть там… что? Любовную записку? Приглашение в Хогсмид? Просьбу о прощении? Какая девчачья наивность, - на рисунке он валится с метлы. Вполне в духе озлобленного, самолюбивого и дерзкого подростка с чистокровными заморочками. Сердце не разбивается, но надламывается. Слегка. С самого края.

Гермиона бьет Малфоя прямо в нос. Шокировано-возмущенное «Гермиона!» вырывается само собой. Гарри провожает убегающего Малфоя взглядом, понимая, что совсем пропал - его было жаль даже сильнее, чем Клювокрыла.

Пятый курс.

Странно, что Министерство позволяет тебе разгуливать на свободе, Поттер. Уверен, в Азкабане тебе уже готовят местечко. - А Гарри понял, что лучше бы его и правда поцеловал дементор. Смерть была бы быстрая, легкая, куда более простая, нежели это изматывающее и опустошающее чувство внутри, - Малфой за лето стал, казалось, еще красивее, и выглядел как ангел смерти в этом черном приталенном костюме…

Гарри верил. До последнего верил и ждал, что Малфой примкнет к Армии Дамблдора, что одумается, что придет… Он и пришел. Таща за собой допрашиваемую Чанг.

Седьмой курс.

Я… Я не уверен..

Гарри сглотнул, не обращая внимания на боль в глазу и выдергиваемые Белатриссой волосы. Как глупо, чертовски глупо, находясь в полушаге от смерти, думать, как красив твой враг. Гарри хоть никогда и не был глупым, но делал именно это. Смотрел. Любовался. Впитывал в себя, потому что знал, чувствовал, что ему не выйти живым из этого поместья. Гарри отчаянно хотел, чтобы перед смертью в его памяти осталось лишь самое нужное, любимое и родное. Друзья. Мама и папа. Хагрид. Драко.

«Не стесняйся, милый, иди-ка сюда, присядь», – сумасшедший шепот Белатриссы щекотал волосы, но Гарри было плевать. Потому что рядом с ним действительно присел Драко, и это был первый раз, когда они были так близко и не пытались друг друга прикончить. От него пахло сыростью, отчаянием и все тем же соленым океаном, которым, как Гарри теперь знал, он пах до сих пор.

Что у него с лицом?

«Это мое влюбленное лицо, ты его видишь не первый раз, но тебе потребовалось четыре чертовых года, чтобы заметить, что с ним что-то не так», – скользнула шальная мысль, но ответила Белатрисса.

«Попал под Жалящее проклятье. Твоя работа, милочка?..».

Точно. Жалящее проклятие…

«Мы не можем их оставить!», – а сердце стучало одновременно в горле, груди и пятках, адреналин подскочил до нечеловеческого уровня. Спасти. Спасти. Спасти. Вытащить, уберечь. Не. Дать. Погибнуть. Бледная рука, кожа на которой местами лопнула от ожогов, выскользнула из его ладони. Еще круг. Попробовать снова. Спасти, спасти… Тяжело дышащий Драко прижался к нему, плотнее обхватывая бедрами метлу и горячо дыша на затылок, загривок, щеку, губы…

Губы?..

«Гарри», – тихий шепот в ухо, а по телу уже разбежались мурашки.

«Гарри? – тревожная мысль билась о черепную коробку в унисон с пульсом. – Он никогда не звал меня по имени».

«Гарри, вставай».

«Вставать? Куда вставать? С метлы? Он хочет, чтобы я спрыгнул с метлы?..».

– Поттер, подъем! – что-то ужалило Гарри под ребра, и он взвился, подпрыгивая на кресле и пытаясь поймать очки, скользнувшие с переносицы.

– Ты меня что, ущипнул? – осоловело спросил он, хлопая глазами на замершего у кресла Драко, завернутого в простыню на манер его домовых эльфов.

– Какого Мордреда ты спишь в кресле? – нахмурился Драко, а потом, будто опомнившись, потряс головой. – Какого Мордреда я сплю в твоих покоях?

– Наверное, потому что ты привык спать в моих покоях, – вздохнул Гарри и потянулся, опуская ноги на ковер и пряча книжицу под себя.

Драко с несколько долгих секунд смотрел на него с нечитаемым выражением лица, а потом все же спросил:

– Я говорил во сне?

– Только кричал, – пожал плечами Гарри и неприлично широко зевнул. Он никогда не умел легко просыпаться, вечно ему требовались несколько минут, чтобы окончательно придти в себя.

– И что я кричал? – голос Драко был непривычно тревожным и спокойным одновременно, а лицо побледнело настолько, что еще бы на пару тонов белее - и слилось бы с волосами.

– Велел мне убираться. Чтобы я проваливал, сгинул и тому подобное, – Гарри пытался добавить в голос беспечности и холода, но страх за Драко пересиливал эти жалкие попытки.

Драко судорожно выдохнул и опустился на кровать, упер локти в колени и упал лицом в ладони.

– Это я не тебе, – проговорил он со смесью облегчения и усталости. – Это… другому живучему засранцу.

Слова ударили обухом по голове.

– Не думал я, Драко, что мужчины - частые посетители твоей спальни, – холодно проговорил, и сам оцепенел от этого холода. Иначе как объяснить то, что он не встал и не ушел, хотя бы в ванну, чтобы привести себя в порядок, а застыл на месте, напряженно дожидаясь ответа Драко. Хотя бы какой-нибудь его реакции.

– Что? – отрешенно переспросил Драко спустя минуту, а затем так вздрогнул, что под ним плавно качнулась перина. – Ты совсем идиот, Поттер? Или ты так шутишь? – видя, что Гарри непонимающе хмурится, Драко удивленно приподнял брови. – Тебе что, дамы ничего не рассказали?

Гарри мысленно проиграл события ночи и смутился - вспомнилось, как он прервал рассказ домовиков про портреты и историю поместья.

– Вижу, что не рассказали, – Драко фыркнул и, отвернувшись лицом к стене, заговорил. – Восточное крыло пострадало меньше западного, потому что здесь жил Темный Лорд и… прочие наши… гости, – он судорожно выдохнул, машинально схватившись за предплечье с поблекшей меткой. – Это комната мамы. Ты, должно быть, не знаешь, но когда чистокровная невеста приходит в чистокровный дом, она живет отдельно от мужа до самой свадьбы. Так принято, – он ласково провел пальцами по постельному белью и опустил плечи. – И Пожиратели побрезговали сюда заходить, что уж говорить о сне. Из-за Сириуса, Андромеды и прочих, кто, по их мнению, опозорил род Блэков, – Гарри по его профилю заметил, как Драко скривился. – По правую сторону коридора, за запертыми дверями, отдыхали Кэрроу, Сивый, Руквуд, Яксли, даже Белатрисса, – Драко запнулся и затих, погружаясь в наверняка невеселые воспоминания.

– А ты? В чьей комнате спишь ты? – тихо, чтобы не спугнуть этот неожиданный поток откровений, спросил Гарри, и что-то неприятное коснулось сердца.

– В покоях отца, – Драко повел плечом. – В ней пожелал отдыхать сам Лорд.

Гарри сжал кулаки так сильно, что короткие ногти впились в ладони, оставляя на них маленькие белые дуги.

– Почему ты не забрал себе эту комнату? – голос был хриплым, почти острым. Таким же, как застрявший в горле Гарри комок.

Драко тихо хмыкнул и одним слитным движением поднялся с постели, осматриваясь вокруг (Гарри вскользь отметил, что он особо ревностно осматривал кресла), и как бы невзначай, непринужденно, как добрые товарищи обмениваются мнением о завтрашней погоде, бросил:

– Ты успел насмотреться на Пожирателей, Поттер. Я, как гостеприимный хозяин, не мог позволить тебе почувствовать, хоть и остаточное, но все же присутствие Пожирателей, – он вздрогнул, покосившись на свое предплечье. – Настоящих Пожирателей. Я и без того могу представить, каково тебе пребывать в поместье, где пытали твоих друзей. Косма! – вдруг крикнул он, хлопнув в ладоши. – Подготовь и принеси сюда мою одежду, – коротко распорядился он появившемуся и тут же исчезнувшему домовику, а затем повернулся к по-прежнему шокировано молчавшему Гарри. – Раз уж ты был так любезен, что пустил меня переночевать, то, думаю, ты будешь не против, если душ я приму тоже здесь? – и несмотря на гордо расправленные плечи и поднятый подбородок, было в его глазах что-то такое хрупкое, что Гарри молча кивнул, боясь испортить момент неловкими словами, а еще через минуту за закрытыми дверьми уборной послышался шум воды.