"Чучело" (СИ)

— Привет…

Кажется последние жалкие лохмотья моей души разодрали в клочья. Услышать его голос оказалось безумно больно.

— Привет.

— Не отвлекаю?..

— Нет.

— Жив, здоров?

— Жив, здоров.

Ну или почти.

— Правда? Хорошо...

Что хорошо? Скажи мне, что, *ля, хорошего?!

— Жена, дети?

Да их пулемёт не возьмёт!

— Нормально.

— Я рад.

Чему, придурок?!

— Сам-то как? — помявшись немного, всё же поинтересовался я.

— Порядок...

Нет, я, может, и идиот, но со слухом у меня пока всё в порядке…

— Ясно...

О чём ещё говорить? Зачем ты позвонил? Чтобы я в сотый раз проклял свою трусость? Своё желание быть как все?

Мимо с диким рёвом пронёсся какой-то придурок на байке. Идиот. Похоже, что глушитель он забыл дома вместе с мозгами. Звук мотора, как турбина взлетающего боинга, заглушил шум улицы... и, словно эхо, донёсся с того конца трубки. В самый последний момент я еле удержался, чтобы не оглянуться.

Вот значит, как...

Наверное, я это чувствовал.

Чувствовал, что ты всегда где-то поблизости.

— Ладно, я пойду. Ну... Пока! — торопливо пробормотал Денис. Щелчок, и трубка отозвалась короткими отрывистыми гудками.

Я стоял в растерянности посреди оживлённой улицы...

Ты, должно быть, шутишь... Что я должен сделать? Бросить всё? Найти? Догнать? Почему ты не можешь просто отпустить меня? Или нет, не так. Почему я не могу избавится от мысли, что ошибся. Ошибся так, что уже не исправить, и это давит на сердце, разливается по телу жаром, душит...

Тяжело...

Тяжело... и жарко... И рука онемела, словно налитая свинцом...

— Эй, эй!

Денис?..

— Не слишком ли ты активный, мистер я-не-гей?.. Эй, задушишь!.. Да проснись же, наконец, идиота кусок!!!

*****

Он вернется... Даже не сомневаюсь. В первый раз что ли?

Я сидел, пристроив задницу на широком подоконнике, и курил, поглядывая сквозь стекло.

Он всегда возвращается... Стопудово... Надо только подождать.

За окном неумолимо надвигался очередной вечер. Редкие прохожие торопливо расползались по домам, чтобы, наконец, скинув с себя груз будничных забот, отдаться радостям приближающихся выходных. Улицы заметно пустели. Пятница...

Вернется, когда будет уже невмоготу... чтобы потом вновь уйти... и, возможно, опять вернуться... Наверное, по-другому этот придурок не умеет.

Я не жду его...

Нафиг-нафиг-нафиг...

Мне не нужны сложности, разговоры за спиной, косые взгляды... Я хочу быть как все. И никакой, даже самый страшный или странный, сон не убедит меня в обратном. Я больше не хочу просыпаться и не знать, куда деть глаза... Это лохматое, сопливое, наглое чудовище, неожиданно перевернувшее мою жизнь с ног на голову, одним махом разрушившее все границы и рамки... На хрена оно мне? Все и так нормально, безо всяких там левых поворотов в «голубые дали». К черту! Моя жизнь – это моя жизнь... без сюрпризов.

Я жду его...

Валяясь без сна в не по-осеннему душной комнате... ворочаясь по полночи с боку на бок, путаясь в сбившихся простынях и своих мыслях... Я жду его...

Я не забыл. Податливое тело, слегка дрожащее в моих ладонях, руки, опутывающие паутиной прикосновений... восхитительный секс, который трудно выкинуть из памяти... И чтобы я там ни говорил, как бы не убеждал себя в обратном... Я жду его.

Это почти как ломка... Скручивает периодически, накатывает жаркими воспоминаниями... Держит, одним словом. Это достаточное оправдание для того, чтобы через день возвращаться с дежурства домой опустевшим вечерним парком? Убеждать себя, что так ближе, и вглядываться в сидящих на скамейке.

Непрекращающийся дурдом... уже без трех дней месяц.

Почти месяц... память периодически возвращает меня к событиям того самого утра. Утра, когда разбитые и опустошенные после ночных баталий, мы проснулись под одним одеялом.

*****

27 дней назад.

Открыв глаза, я не сразу понял, что к чему. Сон... Такой реальный, такой настоящий, срубил не по-детски. Жена... Дети... Вечное грузилово. Наспех придуманные отмазы, чтобы не возвращаться в «теплую гавань»... Беспросветное дерьмо... И как противовес – Денис: непредсказуемый, сложный, неудобный, и... парень. Я сидел, смотрел на выглядывающую из-под одеяла физиономию и понимал, что не готов. Принять такой поворот я был не готов.

Наверное, я должен что-то сказать. Должен... но нужные слова почему-то не находились. Распроклятое «было» висело над нами, как кирпич на краю крыши, готовый в любой момент сорваться вниз. Молчание затягивалось. Пауза становилась почти невыносимой.

— Утро доброе, — мальчишка сел, обхватив спрятанные под одеялом колени.

— Доброе, — буркнул я, потянувшись к валяющейся на тумбочке пачке.

— Будешь? – я протянул Денису раскуренную сигарету.