Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Разве это жизнь, скажи.

...

Если б не было тебя,

Была б моя душа иной.

Как на сцене, играя себя,

Так бы и не стал собой.

...

Et si tu n’existais pas…

Гарри заслушался, погрузившись в собственные мысли, и даже незаметно согрелся. Вдруг заметил две знакомые фигуры, выходящие из центральных дверей аэровокзала. Джеймс и верзила Гуль... Динамики «мерседеса» качали «Индейское лето» (3)... Дождь уверенно захватил власть над Хитроу, над Лондоном, над миром... Струи воды, зонты, упакованные в плёнку чемоданы, лужи, брызги из-под колёс проезжающих мимо автомобилей, серое низкое небо, вот-вот готовое шлёпнуться на землю, — всё это не помеха индейскому лету в душе, согреваемой любовью...

..................................................................................

(1) Дорожка для спортивного бега со специальным покрытием, изначально её засыпали остатками от сгорания угля. В английских парках гаревые дорожки красивые, выложены оранжевым битым кирпичом.

(2) Своп — банковская операция по обмену активами, производный финансовый инструмент, договор, по которому продаётся актив и одновременно принимается обязательство выкупить его обратно по фиксированной цене.

(3) Песня Джо Дассена L’été indien.

(Знаешь, я никогда не был так счастлив,

Как в то утро там.

Мы шли по пляжу,

Немного похожему на этот.

Была осень,

Осень, когда стояла хорошая погода,

Время, которое бывает только на Севере Америки.

Там его называют “индейским летом”...

...Мы пойдём, куда ты пожелаешь, когда ты пожелаешь.

И мы будем любить друг друга, даже если не станет любви,

И вся жизнь будет словно утро это —

Всё в цветах бабьего лета.)

..............................................................................

Отто http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/81715361.jpg

====== 24-2 ======

Первую половину девятичасового перелёта до Лондона Ким спал, укрывшись пледом с головой. Делал вид, что спит. Наружу торчали только длинные «копыта» в фирменных высоких военных ботинках (кстати, пару дней назад чуть не украденных из номера Мартинсена в пятизвёздочном отеле Джексонвилла!) да нос. Эта вялость друга Саю категорически не нравилась.

— Ты как? — толкнул он Гуля под локоть.

— Сплю.

— А если серьёзно?

— Если серьёзно, то переживаю.

— Тогда ладно, переживай, — усмехнулся Сольвай, — ты мне переживающим больше нравишься. А то спящий на борту самолёта вампир — это классика жанра. — Он заранее надел себе пластиковые клыки и сейчас улыбнулся Гулю выразительным оскалом...

Прибежавшие на шум стюарды застыли, не решаясь разнимать двух дерущихся пассажиров бизнес-класса: радостные физиономии совершенно не вязались с ударами подушками, которые те активно наносили друг другу.

— Господа, прошу вас немедленно прекратить! — вспомнил один из бортпроводников о своих обязанностях. — Мы вынуждены будем применить силу, вы представляете угрозу для безопасности полёта.

— О, мальчики! — Зажимая лохматую голову Гуля между ног и азартно дубася его по почкам (правда, через плед), оживился белокурый юный нарушитель порядка и сдул со лба чёлку. — Господин граф, вы мальчиков заказывали? — спросил он в ухо поверженного противника. Тот вырвался из захвата без всякого видимого усилия и оценивающе посмотрел на сердитых стюардов:

— Вообще-то симпампоны. Жду не дождусь, когда вы начнёте применять ко мне силу!

— Что?! — Побелел один из «симпампонов». — Вы переходите границы, господа! — И сжал в кармане нечто похожее на электрошокер.

Гуль прищурился:

— Отвалять, что ли, парочку? Кто первый — снимай портки.

— Джимми, кинь презервативов десяточек, — развалился в кресле Сольвай, — тут стюарды предлагаются, спасу нет.

— Это у тебя вибратор, детка? — Перехватил Гуль руку самого инициативного бортпроводника. — Ну зачем же так, я тебе даже бетономешалку заменю — подо мной еще никто не жаловался. Знаешь, какие обороты выдаю, правда, поступательно-возвратные... если будет что возвращать.. Ну уговорил, не дуйся, Упырь сегодня добрый, денег не берёт — повернись, наклонись...

Из-за занавески, отделяющей салон, выглянула взволнованная девушка в форменной пилотке и быстро заговорила по рации.

К стюардам, готовым взорваться, лисьей походкой приблизился Андрис:

— Стопаньки, зачем же обижаться? Мы люди мирные, пацифисты до кончиков ногтей. — Он ткнул им под нос свой маникюр с разноцветными крестами и черепами, а Саю и Гулю показал кулак. — Понимаете, — понизив голос, интимно обратился к готовым на санкции служащим аэрокомпании, — у наших друзей горе, ужасное горе, вот они и считают всех вокруг гомиками погаными. Упс, простите. Проиграла их любимая футбольная команда, поставили такие деньжищи, если б вы знали, а еще... — Чего-чего, а забалтывать дипломат Бюлов умел непревзойденно, используя слабые точки каждой нации: он быстро смекнул по внешнему виду и лёгкому акценту, что старший стюард — бразилец... — А вы, kære (1), за кого болеете? Да вы что, вот же совпадение, я тоже! Лучшая, лучшая команда десятилетия!..

Мир был достигнут в течение трёх минут и закреплён извинениями бузотёров, а ещё каучуковым браслетом, как-то весной в Амстердаме подаренным Мартинсену всемирно известным нападающим Бразильской сборной Досом Сантосом Рамиресом (с личными автографами обоих), что пришёлся одному из новых «корешей» Андриса как раз впору.

— Вы чего? — прошипел на Сая и Гуля Бюлов, когда стюарды разошлись по своим делам. — Хотите, чтобы нас в Лондоне полиции сдали?

— Мы это... ну... — начал мямлить ни капельки не виноватый Гуль. — Рекламная акция и...

— Переживаем, — весомо закончил за него Сай и нагло улыбнулся. — Нервные мы и на голову слабенькие.

— На голову и на головку, — добавил смиренно Ким. — Любовь у нас. Не-не, не друг к другу, упаси меня Один от этого белобрысого кузнечика!..

После сей мизансцены Андрис волевым решением произвёл рокировку: Мартинсена усадил с собой, пожертвовав интимным сном на плече Свечки, а Сая сослал в лапы к Мати, сосредоточенно вязавшей нечто пушистенькое на четырёх спицах... Долетели, в общем, мирно...

Гуль что-то бормотал вслух, листая путеводитель по английской столице:

— Жаль, что облака, не посмотрим сверху на Лондон. Ничего себе, оказывается, он старше нашего Копенгагена больше, чем на век, зашибись. А Биг-Бен — это не часы, а колокол в часах, охренеть, 13 тонн! О, тут написано: «Если вы взяли тур по Лондону, то никогда, ни при каких условиях не идите в Брикстон, потому что этот район самый криминогенный в столице Англии». Кит, запомни — надо посетить Брикстон, запиши в блокнот.

— Ага, я на заднице крестик поставлю, — беззлобно огрызнулся тот, — Свечка увидит — напомнит.

Только к самому концу полёта, когда сонные, с трудом шевелящиеся пассажиры начали собирать пледы, допивать воду, разминать затёкшие мышцы и потянулись к туалетам, Ким Мартинсен немного приободрился и даже успокоился. А ещё пообещал себе достойно, как настоящий мужчина, встретить любые испытания, которые подготовила ему лондонская земля.

*

А лондонская земля подготовила датским викингам дождь и таможенный шмон. Отнеслись к этому философски — ничего страшного, но и приятного мало. Когда Кима обыскивали сначала детектором, а потом и руками, он едва сдерживал мат, рвущийся наружу, а когда просвечивали каким-то аппаратом Линду — скрипел зубами. У Мотыльков даже взяли кровь на экспресс-анализ. Сай хмурился, но молчал, подчёркнуто вежливо, хоть и натянуто, улыбался, все дружно следовали его примеру.

— Ты иди, нечего нас ждать, вон, Свечка с Китом уже свалили, — подсел к Киму Сай, поговорив с кем-то по телефону, и как-то странно посмотрел ему в лицо, — там тебя ждут. Иди, говорю.

— Кто ждёт? — у Гуля пропал голос.

— Не тупи.

— Откуда знаешь?

— Догадайся, графская морда. Гандоны дать, или вы в официальном браке предохраняться не станете?