Звезда в тумане (СИ)

— Померла она, — сказал Володя и посмотрел на Сашу бесстыжими глазами.

***

— Как… как умерла? — Сашенька резко побледнел, даже маленькие веснушки стали видны. — Ведь еще вчера…

Бабушка вскочила и принялась поить его водичкой, а Снегирьцов сжал кулаки и уставился в окно. Вспомнилось вдруг, как ему принесли известие о смерти жены.

— Поплачь, Сашенька, легче будет, — убеждала мальчика бабушка, а тот смотрел сухими глазами на Снегирьцова:

— Я хочу ее видеть.

— Пойдем, — согласился Снегирьцов.

— Разве можно ребенку такое показывать, Володя, бог с тобой!

— Почему нельзя? — вскинулся Саша.

— Можно-можно, оставьте, маменька, Саша уже взрослый. А вы пойдете с нами?

— Нет… Нет, — добрая старушка замотала головой. — Не хочу такие ужасы видеть.

В автомобиле повисло тяжелое молчание.

— Про какие ужасы бабушка говорила? — наконец прервал его Саша, голос у него был хриплым.

— Увидишь, Саш, болезнь уж больно неприглядная маменьку твою сразила, — пробормотал Снегирьцов, лавируя меж двух загадочных драндулетов с огромными трубами.

А перед проемом в камере морга Саша зажал рот руками и прислонился обессиленно к Снегирьцову.

— Пойдем, отсюда, Володя, немедленно…

Он обхватил мальчика за плечи и поспешно вывел из клиники, служители в фартуках провожали их любопытствующими взглядами.

***

За всеми этими заботами незаметно наступила ночь, и бабушка уже спала, когда они вернулись.

— Подать ужин, барин? — спросил лакей, глядя на них как-то одновременно, так что непонятно было, к кому он обращается. Снегирьцов усмехнулся, прислуга явно была в растерянности, не зная, кого считать за хозяина в доме.

— Чаю подай, в кабинет, — велел он. — Саша, ты будешь кушать?

Саша коротко мотнул головой:

— Я к себе пойду.

Снегирьцов догнал его уже около спальни и, втолкнув в дверь, молча прижал к стене.

— Отстань, подлец, — зашипел тот, злость в его голосе отдалась нервной волной в животе.

— Прости, Сашенька, я больше никогда, бес попутал, поверь мне… — он стиснул худой мальчишеский затылок, чувствуя, как бешено бьется жилка под рукой, и провел губами по Сашиному виску.

— Уходи, — упрямо повторил Саша, и растерянно оглянулся, когда Снегирьцов отступил.

— Хорошо, если ты так желаешь, — он, напряженно улыбаясь, отошел еще на пару шагов.

— Да, желаю, — Саша топнул ногой. — Предатель!.. Стой, куда пошел?

Снегирьцов, не отвечая, запер дверь, за что чувствительно получил по плечу. Он обернулся и резко дернул на себя размахнувшегося еще раз Сашу. Поцеловал насильно почти, чувствуя, как расслабляются теплые Сашины губы, поддаются его напору.

— Прости, Саша, прости, — повторял он, подталкивая его к кровати.

Саша слабо упирался, и тогда Снегирьцов опустился на колени и поцеловал его в живот, через рубашку куда-то. Саша судорожно вздохнул:

— Ладно, Володя… Но в последний раз…

— Конечно, любимый, — горячо зашептал Снегирьцов в его обнаженный уже пах. — Больше никого, клянусь, только ты.

Кожа у Саши была такая нежная и чистая, одно удовольствие ее лобызать. Снегирьцов усердно вылизывал его, оттягивал слегка яички в нужный момент, не позволяя Сашеньке кончить раньше времени, и проникал языком к воротам наслаждений.

— Ты… ты чего хочешь, Володь? — очнулся вдруг Сашенька, когда его специально заготовленным кремом смазали. Снегирьцов этот крем из клиники стащил, под руку попалось.

— Любви, конечно же.

— Нет, не так… — Сашины глаза испуганно распахнулись.

— Что же мне, так — с другими искать? — грустно спросил Снегирьцов, поглаживая его промеж ног.

— Нет…

— Не бойся, я больно не сделаю, — пообещал Снегирьцов, и Саша медленно кивнул, ресницы его томно опустились, в потемневших глазах плескался огонь желания.

Снегирьцов ему улыбнулся, малейшие оттенки дискомфорта, страха или удовольствия на Сашином лице откликались в его душе восторгом, тем чистым и искренним чувством восхищения, которое охватывают человека только во время божественной мессы истинного служения. Проникая в невинное Сашенькино тело, он, казалось, проникал в бесплотный мир духа, возносясь из бездны порока в небеса любви и единения.

— Володь, — прошептал Саша позже, когда они уже просто обнявшись лежали, — а маменька, она…

Он вдруг всхлипнул и уткнулся лицом Снегирцову куда-то в шею.

— С маменькой твоей дело темное, — таинственно прошептал ему на ухо Снегирьцов. — Может, это и не она в клинике была…

— Тогда кто? А где она? — Саша приподнялся, глаза его блестели в отблесках тумана.

— Не знаю, но вот послушай, какое дело… — и Снегирьцов решился поделиться с ним всеми своими подозрениями, в конце-концов, всегда лучше знать, чем не знать и горевать.

— Так значит, завлекли маменьку проклятые сектанты в свои игры, — Сашу явно захватила неведомая тайна.

— Выходит, так…

Глава 12

Саша сразу поверил, что маменька жива. Мертвое тело, которое они в клинике видели, ничуть на нее не походило, кокон паутинный какой-то.

Дома они вместе с Володей распотрошили все на маменькином туалетном столике и в гардеробе, а так же в Володином кабинете, бывшем папенькином. Саша увлеченно искал хоть какие-нибудь следы преступной деятельности, вдруг сохранились описания сектантских ритуалов. Идея чудесного омоложения, про которое в газетах писали, запала ему глубоко в душу, настоящее спасение для Володеньки.

Но удалось найти лишь пачку писем (Володя сказал, что неприлично все же чужую переписку читать, и забрал их у Саши), и еще плеть с интересной рукоятью — в виде огромного черного фаллоса. Саша разглядывал находку и предавался сожалениям, что так быстро Володю простил, надо было проучить хорошенько, чтобы тот и думать забыл о блуде.

— Скажи, Володя, это ведь он тебя соблазнил, да? А ты калеке несчастному отказать не смог? — Саша плеть не выпускал из рук, до чего удобно держать было.

Володя молчал, сознавал вину свою, значит. Саша уже хотел его легонько по заду стукнуть, будто бы в шутку, но бабушка в комнату вошла, помешала. Володя ее на следующее же утро в усадьбу отправил. А еще в гимназию сходил и бранился потом хуже маменьки, даже розгой грозился.

— Я буду, буду учиться, Володя, все экзамены сдам, — теперь Саша его уговаривал, пытаясь протиснуть колено меж дядюшкиных бедер, они полураздетые возились в Володиной постели.

— Придется преподавателей нанять… мазь возьми, неуч.

— Давай так, пожалуйста, — стало вдруг интересно, позволит ли Володя без смазки вставить.

Саша прижал его к кровати посильнее, и тот вдруг затих и закрыл глаза. Он не собирался всерьез больно делать, хоть и трепетала душа от сладостных воспоминаний, как Володя от ремня повалился к его ногам…

— Я пошутил, не бойся, — зашептал Саша извинительно и перевернул Володю на живот — так ему более всего нравилось.

А ежели на четвереньки подняться его заставить, то можно созерцать любовный акт во всей красе, на округлой ягодице к тому же не сошел еще след от удара пряжкой. Он погладил синяк, а потом шлепнул ладонью, член его двигался в Володином теле, выгнутом страстно и покорно. Саша пожалел, что плетку бабушка у него тогда отобрала и выкинула, обозвав мерзостью, вот бы сейчас… Он не сдержался и принялся осыпать ударами Володину задницу, и, хоть тот вскрикивал и стонал, остановился Саша только когда кончил.

— Прости, прости, — Сашенька сразу же обнял Володю испуганно, даже не сразу заметил, что под ним вся кровать семенем забрызгана. — Володя, я… прости меня…