Звезда в тумане (СИ)

— За вами пришлют, сударь. По указанному адресу, не беспокойтесь ни о чем.

— Но ведь девице Анисимовой может угрожать серьезная опасность от похитителей.

Урядник задумался, накручивая ус на палец, Наташенька беспокойно бегала взглядом по их лицам.

— А давайте мы вас задержим! — осенило урядника.

— Это… это кого вы задерживать собираетесь, любезный? — произнес Снегирьцов, изумление в его голосе плавно перерастало в угрозу.

— Да девицу же пострадавшую, Анисимову! В камере ей точно безопасно будет.

— Не хочу! — выкрикнула Наташа.

Снегирьцов задумался. В предложении было некое рациональное зерно.

— Понимаю, Наташенька, — мягко улыбнулся он, — что открывшаяся перспектива вас отнюдь не прельщает. Но сами посудите, так вы вернее всего избегнете внимания преступников.

— Да-да, сударь, и вам беспокойств меньше, — поддержал урядник, ухмыляясь. — А вам, сударыня, я чистую постельку выдать прикажу, не хуже, чем в гостином доме выйдет.

— Не хочу… — сказала Наташа неуверенно.

***

— Сдается мне, Сашенька, что придется нам самим жандармерию обо всем этом известить, — Снегирьцов оперся на парапет набережной.

Туманные струи текли как раз вровень с перилами, иногда переваливая свои длинные языки через их край. Снегирьцов рассеянно взбалтывал эту фантасмагорическую реку тростью, и та образовывала красивые вихри.

— Думаешь? — зевнул Саша. — Ох, и спать хочется…

Снегирьцов обнял его, и мальчик положил голову ему на плечо, прикрывая глаза. Утомленное его лицо стало совсем детским.

Домой идти было совершенно невозможно сейчас, а в деревню возвращаться долго. По-хорошему, в гостиницу надо, но Снегирьцов все медлил, хотелось походить по ночным улицам и все хорошенько обдумать. “Впрочем, поразмышляю в номере на балконе”, решил он.

— Пойдем в Гранд-Отель, Сашенька, хочешь?

Саша обрадовался.

Но до гостиницы они не дошли, встретив по дороге знакомых.

— Господин поручик! Любуетесь красотами?

— Да, господин доцент, Дон особенно прекрасен по эту пору, — многозначительно оскалился поручик Мухоморенко, пожимая ему руку.

— А со мной не желаете поздороваться, господин доцент, — прошелестел его спутник, приподнимая фуражку.

Снегирьцов вздрогнул, узнав ампутированного пилота. Тот выглядел почти нормально, с приличными протезами и в форме жандармского прапорщика.

— Рад встрече, Эдуард, — пролепетал он, ощущая своеобразную тревогу, некий ницшеанский ангст, сидевший все это время на задворках его души, окончательно овладел ею. — А это Сашенька, мой племянник.

Сашенька изобразил благонравный поклон, а потом пренеприлично уставился пилоту в лицо.

— Занятно, — хмыкнул поручик. — А не желаете ли зайти к нам выпить, господин доцент?

— Отчего же не выпить, дорогой друг, с превеликим удовольствием.

Как можно было воспротивиться столь соблазнительному предложению, видя перед собой кукольное лицо ампутанта и злой, прозрачный прищур Сашенькиных глаз?

***

По дороге они разговорились о последних событиях, поручик жаловался на озверевших сектантов, нагло режущих граждан прямо у них под носом.

— Представляете, господин доцент, сегодняшняя находка, всем известная мещанка Валентина Беленьких…

— Это та тронутая, с зеленой грудью? — прервал его Снегирьцов, оживившись.

— Да-да, она. Так вот, нашли ее сейчас перед зданием думы, распятую нагишом на липе. Завтра ждите скандала.

— Вниз головой распятую? — брякнул вдруг Снегирьцов.

— Да, а откуда вы знаете? — бдительно нахмурился поручик.

— Так ведь обычное дело для сектантов…

— Вот сразу видно, столичный профессор, — сказал поручик таким тоном, что Снегирьцов затруднился определить, чего в нем было больше — насмешки или уважения.

В передней пилот сбросил сюртук на руки заспанного денщика и оказался голым. Только на шее фальшивый воротничок с манишкой, а протезы одеты в рукава и брюки. Саша ахнул и прижался спиной к Снегирьцову.

— Извините, я по-домашнему, — сказал пилот без малейшей улыбки.

— Мы совершенно не против, правда Сашенька? — любезно заметил Снегирьцов, а поручик заржал.

Пилот сел на скамейку, а поручик опустился на колени и принялся отстегивать ему руки и ноги. А потом взял на руки короткое тело:

— Пройдемте же.

— Что это они, а, Володь? — зашептал Сашенька им вслед.

— Пойдем, Саш, посмотришь, — отвечал Снегирьцов, внутренне дрожа почему-то.

Квартиру жандармские офицеры снимали вдвоем, и была она весьма прилична, на пол этажа доходного дома. “Надо рассказать им о Наташеньке и Гале… и князе Н.” — думал Снегирьцов в гостиной, пил вино и все не решался.

— А отчего же вы так пострадали, — спрашивал тем временем Сашенька пилота.

— Поисковой робот зажевал, — тихо отвечал тот, неловко ерзая обрубками на коленях поручика.

— Какой ужас… больно наверно.

— Да, очень…

— А хотите потрогать? — предложил вдруг поручик.

Снегирьцов чуть не поперхнулся, а Сашенька замотал головой.

— Потрогайте-потрогайте, весьма занятное ощущение, — поручик приподнял своего товарища за обрезы бедер, разводя их пошире в стороны, аж проход стало видно.

— Да, Сашенька, попробуй, — прошептал Снегирьцов и провел Сашиной ладонью по вздрогнувшему животу пилота.

Саша отдернул руку, а Снегирьцов продолжал гладить беззащитно распяленное тело, обвел воспаленные места соединений с протезами, кожа была как пергамент, и так болезненно выглядели все эти штыри… Он пощекотал слегка мошонку, взвесил в ладони яички и надавил под ними. Проход пилота легко разошелся под его пальцами, впуская сразу три, а сам пилот тихо вздохнул и зажмурился, утыкаясь лицом в шею ухмыляющегося поручика.

Снегирьцов завороженно шевелил пальцами в податливой глубине, не решаясь засунуть туда всю руку, когда внезапно его лицо обожгло сильной пощечиной.

— Сашенька, за что, — опешил он, прижимая руку к губам.

— За разврат, — отчеканил тот, глядя сверху, он успел вскочить.

Снегирьцов опустил глаза и достал платок, промокнуть кровь на губах. Вспомнилось вдруг, как покойная супруга тоже его ударила однажды. Они тогда поссорились из-за науки, потом дулись на друг друга целых два дня, а потом мирились, поправляли духовную дисгармонию посредством гармонии телесной. И вот дернул тогда черт Снегирьцова снова упомянуть предмет спора. Леночка на это разгневалась необыкновенно, да и врезала собственной княжеской ручкой ему по роже, приведя этим к неожиданному экстазу… Больше она так ни разу не делала.

Вот и сейчас в нем все разрывалось от отчаянного возбуждения, мысли метались, дыхание затруднилось. На белом батисте платка остались красные пятнышки. Как кровь на простынях родительского ложа в старой усадьбе. Он поднял наконец глаза и извинительно улыбнулся:

— Прости, Сашенька, я не хотел тебя задеть. Да и что ж в этом такого, просто любопытство.

— Экий вы затейник, господин доцент, — хмыкнул поручик.

— С вами все же не сравниться, мой друг, — ответил Снегирьцов и поймал Сашину ладошку покаянно.

Глава 8

Он задремал на диванчике, прислонившись к Володе и держа его за руки, чтобы тот не начал опять трогать своих странных знакомых. Саша вроде бы искренне сочувствовал несчастному калеке, это ужасно, должно быть, жить вот так. В полусне мысли мешались и путались, он даже представил Володю в таком плачевном виде и испугался тут же, проснулся и стиснул его ладони, теплые и живые.

— Уже совсем поздно, пойдем, — сказал он Володе, вышло не очень строго, больше сонно.