И.С.Т. (СИ)

Аян, смотревший вслед ушедшему, кивнул.

— Незнание пугает, я знаю. Это трудно принять сразу. Все, что здесь происходит. Времени на адаптацию нет, — он говорил короткими, словно обрубленными фразами. Звучало это довольно странно, особенно, что нормально говорить он вполне умел. Говорил же как-то раньше. Но продолжать разговор он явно не желал. Встав из-за стола, он аккуратно сгрузил тарелки и застыл в нерешительности у стола. Как человек, знающий, что надо что-то сказать, но не понимающий, что именно будет уместным. — Спасибо за компанию. Я не буду закрывать дверь, если ты решишь еще погулять, но, пожалуйста, не очень шуми. Я очень трудно засыпаю.

— Эй, Ян, — Сима поднял на него взгляд и ободряюще улыбнулся. — Я не говнюк. Не бойся. Лезть не стану, делать гадости тоже. Прорвемся!

— Меня зовут Аян, — вежливо и прохладно отозвался тот, скользя взглядом мимо. — И я уверен, что ты не плохой человек. Всего хорошего. Мистер Шеннон, — он кивнул и неторопливо отошел.

— Восточная философия… — вздохнул Сима, провожая его взглядом. Никогда еще он вот так не балансировал на грани фола. Ощущение того, что идешь по тоооненькому ребру и стоит только подуть ветру, как навернешься. В ту или иную сторону. И хрен тебя что удержит.

Он не понимал что он здесь делает, кто все эти люди и как себя с ними вести. Дома было проще. Дома все такие как он. Раздолбаи или нет. Но все понятные. Свои в доску. Одноклассники, приятели со двора, брат…, а тут просто какое-то взаимопроникновение культур получается. То есть НЕ получается. Вот и этот, чего, спрашивается, надулся?

— Прости? — выгнул бровь Чед.

— Конфуций, говорю… не понимаю я людей, — раздраженно бросил Сима.

— Если тебя это утешит — я тоже не понимаю, что происходит. Просто вот так все совпадает, просто это на какое-то время надо принять, — пожал плечами англичанин.

— Ну ты и Кант…

— Кант — немец. А я из Великобритании, — фыркнул мистер Шеннон. — Ты пойдешь за Романом?

— Да куда я от него денусь? — вздохнул Бехерович, сгружая грязную посуду на поднос. — Увидимся утром?

— Увидимся, — кивнул «аристократ».

Оставив поднос у окошка приема, Сима вернулся к стойке раздачи и попросил с собой пару булочек, спелое яблоко. В нагрузку ему дали завернутый в золотистую фольгу сыр и герметичную кружку какао для того вот удравшего голодного русского… вот только где, бля, этого голодного русского искать?

— Эээй, психованный русский! Я тебе пожрать взял, ты где? — заорал Сима, наплевав на дебилизм происходящего. Ничего, потерпят, вопли — это ненадолго.

Но «психованный русский» находиться не желал. Ни у фонтана перед административном корпусом, ни на спортивной площадке, на которой уже собралась небольшая команда поиграть в баскетбол, ни даже в подобии парка, который Сима обнаружил, свернув наугад.

Роман нашелся, когда терпение было уже на исходе. У соседнего корпуса общежития, устроившись на спинке кованой лавочки, он с задумчивым, чуть ли не мечтательным видом слушал незнакомого парня, подпирающего стену. Ростом с самого Рому, копной темно-русых волос, постоянно лезущих в глаза, и небольшим кольцом в ухе. Он первым заметил Симу. Оценил пакет в его руках, покосился на Рому и замолк, явно давая возможность пообщаться.

— Сыш… голодающий Поволжья, чего распсиховался? — Сима подгреб ближе и присоседился на лавочке, протягивая пакет Силиверстову.

Тот посмотрел на него с подозрением, поколебался немного, а потом все-таки взял, зашуршав бумагой.

— Да достали все загадками говорить. Лучше бы вообще молчали, — он с остервенением вгрызся в булочку, прихлебывая какао. — Познакомься, кстати, это Павел, — кивнул он в сторону молчащего парня. — Второй курс, белорус. Паша, это недоразумение — Сима, приехали вместе. Серафимом не называть, это моя прерогатива. Придумаешь другое.

— Я не недоразумение, — Бехерович пожал руку нового знакомца. — Да даже если недоразумение, то этот убогий умеет достать кого угодно до самых печенок. Не знаю чего я это вот о нем переживаю и забочусь!

— Мне вот тоже интересно, — ухмыльнулся Роман, уминая сыр. — Наверное, это потому, что я такой неотразимый. Ну там, глаза наивные, ресницы — опахала.

— Влюбился? — тут же сделал предположение Павел, пряча улыбку в уголках губ, слева от которых виднелся небольшой шрамик.

— Во, сечешь фишку, наш человек, — Ромка радостно усмехнулся. — А то вокруг один английский. И твоих «крылатых» фраз никто не понимает.

— Да ну тебя, Ромусик, — отмахнулся Сима. — Тухло шутишь. Захочу влюбиться — в Лемешева втрескаюсь. У него тоже ресницы-опахала. Или в японца этого, он хоть на девочку похож. Все как в аниме. А ты что, ты церебральный хентай просто. Щупалец только нет.

— Я же говорил — хоть горшком. Только я вряд ли откликнусь, не пойму, что меня, — Рома пожал плечами. — С японцем тебе жить, так что… кто знает… А Лемешев… Вот, кстати, Павел Борисыч, — обратился Рома к новому знакомцу, делясь с ним второй булочкой, — что скажешь о кураторах этих?

Паша булочку принял, откусил кусочек и вздохнул.

— Ну… много не расскажу. Лемешева этого мы здесь раньше не видели, новенький какой-то. Ректор суров, но справедлив. Арестов тоже суровый, но ехидный, к нему на язык лучше не попадаться. Грек с юмором, но взгляд иногда у него такой тяжелый, что к земле пригибает. С ним надо четко границу дозволенного знать. Тут ведь как… главное — слушаться и четко выполнять, что говорят. Иначе ничего хорошего. Совсем ничего. К дисциплине специально не приучают, сам приучишься за милую душу. И, кстати, если с соседом не повезло, всегда можно переехать, но на моей памяти только один раз так было. Да и то потом снова съехались.

— Кому-то не нравится что тут все тайнами и недоговорками пичкают? — склонил голову к плечу Сима. — Вот, мил человек тоже тут… недоговаривает. Грек какой-то, Арестов… переезды… я свободный человек, да и директор тутошний вроде нормальный мужик, никому руки не выкручивал. Не при нас. Правда пацанам тем наверное по рогам досталось.

— Поначалу всегда трудно. Но это быстро проходит. Мы такими же были, — Павел толкнул Рому в плечо, чтобы тот подвинулся, а сам устроился рядом. — Грек — это Деймос Амфимиади, отличный препод, если давать себе труд его слушать. Сначала он нашим куратором был, а потом его у нас забрали. Арестов — это что-то вроде службы безопасности с бонусом в виде обучения азов и правил существования. Очень советую ловить каждое слово, второй раз он не повторяет. Говорят, должен был приехать позже, но случился форс-мажор. Этот твой «как в аниме». Он, кстати, тут уже почти месяц живет. Что за пацаны и за что по рогам?

— Мы приехали, а они во дворе из лука стреляли. Чуть в Ромусика не попали, — кивнул в сторону «партнера» Сима. — Слуууушай…, а диплом какой дают? Ну я имею в виду, чему учат? Никогда не слышал о профессии «специальный технолог».

— Чуть — не считается, — отозвался Павел, и Рома тут же встрял.

— Это у тебя не считается. А если бы я вовремя не свалил, не сидел бы сейчас тут, а лежал где-нибудь в морге, да за вами с облачков наблюдал.

— Вовремя свалил, говоришь, — Павел тут же хищно сощурился. — А у тебя, случайно, колоды Таро с собой не имеется?

— Имеется, — Роман нахмурился. — А у тебя есть что сказать?

— Да, — Павел ловко соскользнул со скамейки, на которой только устроился. — Буду за тобой наблюдать. Нынче с пифиями у нас сложно, на вес золота почти. Так что еще встретимся. Все, бывай, — он хлопнул его за плечо, кивнул Симе и исчез, растворившись в подступающих сумерках.

Рома только грязно выругался и, скрутив пакет, с силой швырнул его в сторону недалеко стоящей урны.

— И только попробуй сказать, что я зря психую. Что это вот сейчас было? Я себя не идиотом даже чувствую, а полным дауном.

— Гордись, у тебя карты Таро, а у меня вязальные спицы и нитки, — раздраженно дернул плечом Сима. — Ладно, подъем, психованный русский. Идем по комнатам. Может, к тебе уже кого подселили, а ты ни сном ни духом.