Песнь об Ахилле (ЛП)

На стенах висели странные вещи - тонкие бронзовые орудия. Над нами на потолке пещеры проглядывали очертания и линии созвездий и движения небесных светил. На выдолбленных в камне полках стояли дюжины глиняных горшочков с косыми метками. В одном углу висели инструменты, лиры и флейты, а вслед за ними - разные орудия и утварь для готовки.

Постель человеческого размера - высокая, покрытая звериными шкурами, -приготовленная для Ахилла. Не видно было, где мог бы спать кентавр. Может, и вовсе не спал.

- Сядьте, - сказал Хирон. В пещере было прохладно, приятно после солнца, и я с благодарностью опустился на одну из подушек, предложенных Хироном. Он отошел к роднику и наполнил чаши, которые и принес нам. Вода была сладкой и чистой. Пока я пил, Хирон стоял надо мной. - Завтра ты почувствуешь боль и будешь слаб, - сказал он мне. - А сейчас тебе стоит поесть.

Из горшка, булькающего на небольшом огне поодаль в пещере он положил нам жаркого с кусочками овощей и мясом. Были еще круглые красные ягоды, которые он достал из углубления в скале. Я ел быстро, удивленный, насколько же успел проголодаться. Взгляд мой все время возвращался к Ахиллу, и меня покалывало от радости и облегчения. Спасся.

С новообретенной смелостью я показал на бронзовые орудия на стене. - Что это?

Хирон сидел напротив нас, согнув и подобрав под себя лошадиные ноги. - Это для хирургии, - сказал он мне.

- Хирургии? - Этого слова я не знал.

- Врачевания. Я и забыл о том, как невежественны люди внизу, - голос его был равнодушен и спокоен, просто сообщая данность. - Иной раз надо избавляться от конечностей. Эти чтобы резать, а эти чтобы сшивать. Часто, избавляясь от чего-то, мы можем спасти остальное, - он наблюдал, как я рассматриваю орудия, особенно их острые и пилообразные края. - Ты желал бы изучать медицину?

Я покраснел. - Я о ней ничего не знаю.

- Ты отвечал не на тот вопрос, который я задал.

- Прошу прощения, учитель Хирон, - я не хотел сердить его. Он отошлет меня назад.

- Тут не за что прощать. Просто ответь.

Я чуть запнулся. - Да, я хотел бы научиться. Мне кажется, это пригодится, не правда ли?

- Это может очень пригодиться, - согласился Хирон. Он повернулся к Ахиллу, который следил за беседой.

- А ты, Пелид? Ты также думаешь, что медицина может пригодиться?

- Конечно, - сказал Ахилл. - Прошу не зови меня Пелидом. Когда я здесь, я просто Ахилл.

Что-то промелькнуло в темных глазах Хирона. Искра, почти веселье.

- Хорошо. Что из того, что есть тут, ты хотел бы изучить?

- Вот, - Ахилл указал на музыкальные инструменты, лиры и флейты, и семиструнную кифару. - Ты умеешь играть?

Взгляд Хирона был тверд. - Умею.

- И я умею, - сказал Ахилл. - Я слышал, ты обучал Геракла и Ясона, хоть пальцы их и не отличались проворством. Это так?

- Это так.

Это показалось мне невероятным - он знал Геракла и Ясона. Знал их детьми.

- Я хочу, чтобы ты обучал меня.

Взгляд Хирона смягчился. - Затем ты сюда и прислан. Я обучу тебя тому, что знаю сам.

***

Под лучами заходящего солнца Хирон провел нас через утесы, которые окружали пещеру. Он показал нам, где были логова горных львов,* и где течет река, медленная и нагретая солнцем - там мы могли купаться.

- Искупайся, если желаешь, - он посмотрел на меня. Я-то и позабыл, что грязен, весь в поту и дорожной пыли. Прибрал пальцами волосы - там было полно песка.

- И я с тобой, - сказал Ахилл. Он сбросил тунику и мгновением позже я сделал то же самое. Вода на глубине была прохладной, но приятно прохладной. - Вон там, видите, вьюны. И окуни. А это рыбец, которого южнее вы уже не найдете. Его можно узнать по выгнутому рту и серебристому брюшку, - говорил Хирон с берега.

Его речь мешалась со звуком текущей по камням воды и сглаживала отчуждение между мной и Ахиллом. Твердость, спокойствие и сила в лице Хирона делало нас снова детьми, и внешний мир, кроме этой возни в воде и сегодняшнего ужина, просто исчез. Когда он был рядом, трудно помнить о случившемся на побережье. Даже наши тела казались меньше рядом с туловом и крупом кентавра. И как мы могли думать, что повзрослели?

Мы выбрались из воды, свежие и вымытые, осушая волосы в последних лучах солнца. Присев на мелководье, я с помощью камней отскреб свою тунику от грязи и пота. Пришлось походить нагишом, пока она не высохнет, но таково уж было влияние Хирона, что я об этом и не задумывался.

Мы возвращались за Хироном в пещеру с полувысохшими туниками, наброшенными на плечи. Время от времени он останавливался и указывал нам на следы зайцев, коростелей и оленей. Он сказал нам, что мы будем со временем охотиться на них и учиться распознавать их следы. Мы слушали, с охотой задавая вопросы. Во дворце Пелея был только наставник в игре на лире да еще иной раз сам Пелей, то и дело задремывающий на середине рассказа. Мы ничего не знали о лесных премудростях и многом другом, о чем нам поведал Хирон. Мысленно я вернулся к тем инструментам, которые видел на стене пещеры, к лечебным травам и врачебным орудиям. Хирургия, так он сказал.

Когда мы вернулись в пещеру, уже почти стемнело. Хирон задал нам простую работу - собрать хворост и развести огонь на расчищенном месте в устье пещеры. Когда огонь разгорелся, мы остались у костра, наслаждаясь его теплом - вечерний воздух уже холодал. Наши тела наполнила приятная усталость, они были тяжелы от дневных трудов. Усевшись, мы с удовольствием вытянули ноги. Говорили о том, что станем делать завтра, но разговор шел лениво, слова падали тяжело и медленно. На ужин снова было жаркое, с тонкими лепешками, которые Хирон готовил на бронзовых листах над огнем. На сладкое были ягоды и добытый в горах мед.

Огонь угасал, и мои глаза слипались в полудреме. Мне было тепло, а земля подо мной была мягка от мха и палой листвы. Я не мог поверить, что еще этим утром я проснулся во дворце Пелея. Эта маленькая площадка у костра, сверкающие стены пещеры казались более яркими, чем когда либо был для меня белый дворец.

Слова Хирона, когда он заговорил, заставили меня оцепенеть. - Должен сказать, твоя мать прислала мне послание, Ахилл.

Я ощутил, как Ахилл напряг мускулы. Мое горло сжалось.

- О… Что она сказала? - голос его был ровен и бесцветен.

- Она сказала, что если за тобой последует изгнанный сын Менетия, я должен удалить его от тебя.

Я сел, и все умиротворение разом пропало.

- Она сказала, почему? - равнодушно спросил Ахилл в темноту.

- Нет, этого она не сказала.

Я прикрыл глаза. По крайней мере, я не буду опозорен в глазах Хирона рассказом о том, что произошло тогда на берегу. Но утешением это было слабым.

Хирон продолжал: - Полагаю, тебе было известно ее мнение по этому поводу. Не люблю, когда меня обманывают.

Мое лицо вспыхнуло, и я порадовался, что вокруг темно. Голос кентавра звучал тяжелее, чем прежде.

Я прочистил горло, разом пересохшее. - Прошу простить, - расслышал я свой голос. - Это не вина Ахилла. Я пришел сам. Он не знал, что я приду. Я не думал… - тут я остановился, - я надеялся, она не заметит.

- Ты поступил глупо, - лицо Хирона скрывала тень.

- Хирон… - храбро начал Ахилл.

Кентавр поднял руку. - Послание прибыло сегодня утром, еще до вашего прибытия. Так что, несмотря на твою глупость, обманут я не был.

- Ты знал? - это спросил Ахилл. Я бы никогда не заговорил так дерзко. - Так ты принял решение? Ты не последуешь ее посланию?

В голосе Хирона зазвучало недовольство. - Она богиня, Ахилл, и кроме того, она твоя мать. Ты настолько пренебрегаешь ею?

- Я чту ее, Хирон. Но вот в этом она неправа, - Ахилл так сжал кулак, что, несмотря на полутьму, я увидел, как напряглись его жилы.

- И в чем же она неправа, Пелид?

Я следил за ним глазами, и внутри у меня все сжималось. Я не знал, что он собирается сказать.

- Она чувствует, что… - Ахилл помедлил мгновение, и я почти забыл дышать, - что он смертный и нестоящий спутник.