Богатство души (СИ)

Легкая ободряющая улыбка мужчины вернула Азъену возможность трезво мыслить. Он уже знал, что нужно делать. В самом центре залы стояло большое фортепиано, на котором уже давно никто не играл, кроме него. Азъен не питал большой любви к этому, на его взгляд, чрезмерно громоздкому инструменту, но раньше ему было интересно научиться на нем играть. Его длинные пальчики быстро «пробежались» по клавишам, сливаясь с музыкой арфы, попытавшись дополнить и приукрасить её. Сестры, не ожидав вступления, сбились и прекратили играть.

— Азъен, ты зачем это сделал? Мы тут играли для наших гостей, — вскинулась Эмили, откладывая арфу в сторону.

— Я не хотел вам мешать. Мне показалось, что так будет намного лучше, — Азъен спрятал улыбку и опустил глаза, чтобы не смотреть на друзей.

— Эти инструменты не подходят друг к другу. Ты только всё испортил.

— На мой взгляд могло бы получиться очень интересное звучание, — заговорила Хайда, беря в руки арфу Эмили. — Принцесса, вы позволите? — девушка неуверенно кивнула, а на смуглом лице Хайды расцвела улыбка, обнажая её белоснежные зубы. Она обратилась в Азъену. — Ваше Высочество изволит начать первым или предоставит эту честь даме?

— Начинай, Хайда, — Азъен кивнул, кладя руки на клавиши, приготовившись слушать.

С первых аккордов игра Хайды разительно отличалась от того, как играли Эмили и Элис. Её пальчики, словно бабочки, порхали по струнам. Чувствовались не просто мастерство человека, а его талант, словно она была рождена с арфой в руках. Азъен закрыл глаза, пропуская музыку через себя, позволяя рукам двигаться самостоятельно. Он уже не слышал посторонних разговоров, оставив их где-то за пределами — остался только их с Хайдой дуэт. Он не ожидал, что кто-то присоединится к ним, но часть его все же надеялась услышать кларнет.

Музыка арфы резко прервалась, заставив Азъена открыть глаза и обернуться. В дверях стоял вооруженный Мартирас и двое рыцарей в доспехах. Взгляд брата не предвещал ничего хорошего, и сердце юноши болезненно сжалось, видя, на кого он направлен. Пока они с Хайдой играли, Йенс танцевал с Эмили и теперь стояли рядом, как провинившиеся подростки.

— Мартирас, что-то случилось? — Азъен медленно обошел фортепиано, вставая недалеко от Йенса.

— Ещё нет, но обязательно случилось бы, не вмешайся я вовремя. Как ты, отребье, посмел прикасаться к моей сестре? — взгляд Мартираса пылал ненавистью, обращенный на мужчину рядом с Эмили.

— Ваше Высочество, это был всего лишь один невинный танец… — заговорил Йенс, но его грубо перебили.

— Конечно только один, но кто тебе давал право прикасаться к особе благородных кровей?

— Вряд ли её кровь сильно отличается от моей. Ей просто повезло родиться в королевской семье…

— За подобную дерзость я ведь могу оставить тебя без языка, — Мартирас достал свой меч, направляя его на Йенса. Тот поднял руки, демонстрируя свою безоружность.

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Я не хотел оскорбить вас или вашу сестру. Она сама пожелала танцевать со мной…

— Моя сестра слишком юна и легкомысленна. Такие, как ты, любят пользоваться этим. А если она пожелала бы чего-то ещё, ты наверняка не посмел бы отказаться?!

— Я не стал бы этого делать…

— Это ты будешь рассказывать своим друзьям, — Мартирас взял из рук стоявшего за спиной рыцаря меч и бросил его к ногам Йенса. Тот лишь непонимающе посмотрел на длинный заостренный кусок металла, словно не понимая, зачем все это. — Надеюсь, ты умеешь не только говорить о своих достоинствах, но еще и делом докажешь, что ты — мужчина?

— Разве только так можно это доказать? — искренне удивился Йенс.

— Другого способа нет.

— Мартирас, не делай этого! — взмолился Азъен, подходя к брату. — Зачем тебе это нужно?

— Я хочу защитить честь своей сестры и подать пример остальным отбросам общества.

Мартирас оборвал все дальнейшие споры и развернулся, выходя из залы. Рыцари последовали за ним, как и сестры. Азъен с побледневшим от ужаса лицом смотрел, как Йенс поднимает с пола меч.

— Не переживай так, малыш, — Йенс подошел к остолбеневшему юноше. Сжав его подбородок двумя пальцами и заставив поднять на себя взгляд, он коснулся его губ легким поцелуем. Краска моментально прилила к щекам, в груди все болезненно обожгло. — И помни, что ты обещал исполнить мое желание, что бы не случилось.

Азъен отстраненно кивнул, не сразу поняв, как ушел Йенс. Лишь когда на плечи легли тонкие пальчики Хайды, он вспомнил, что тут не один, и попытался спрятать глаза, заливаясь краской от стыда.

— Тебе нечего бояться, Янес, — ласковый голос Хайды немного успокоил. Он поднял глаза на троих своих друзей. Все они, как один, смотрели на него со спокойствием во взгляде. — Беги за ним.

Азъен, как в бреду, слышал её голос, а ноги уже несли его во двор, где обычно проходили тренировочные бои. Ему казалось, что прошло совсем немного времени и он должен догнал бы Йенса на полпути, но на деле обнаружил его, уже стоявшим во дворе напротив Мартираса. Его брат не уступал мужчине в размерах, хоть и был на десяток лет моложе. Только на его фоне Йенс казался обычным крестьянином, решившим тягаться с рыцарем — простая тряпичная одежда не могла защитить его, в отличии от Мартираса, который облачился в кожаные доспехи. Тот поднял тяжелый меч, рассекая им воздух перед Йенсом, а у Азъена перехватило дыхание, когда тот отскочил назад, неловко отбив первый удар.

Йенс отражал сыплющиеся на него удары и даже не пытался нанести ответный. Азъен стоял на небольшом помосте, вцепившись руками в деревянные перила и с замиранием сердца смотрел на кружащих по земле мужчин. Стена преградила Йенсу путь к отступлению, а через секунду его меч оказался на земле, выбитый очередным ударом. Мужчина с какой-то отстраненной обречённостью посмотрел сначала на него, а потом повернул голову, смотря в глаза Азъена. Он улыбнулся уголками губ и подмигнул юноше прежде, чем в его грудь вонзился длинный меч Мартираса.

Крик застрял в горле Азъена, так и не сумев вырваться. Он почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, а сознание быстро покидает его, погружая в темноту. Если бы не чьи-то сильные руки, вовремя подхватившие его, он рисковал возможно не только проснуться с набитой шишкой, но и не проснуться вовсе.

***

Тяжелое забытье прервалось криком в собственной постели. Судорожно глотая ртом воздух, Азъен обвел взглядом людей, собравшихся вокруг него. Его мать, младшая сестра — Катарина, и пара служанок с беспокойством смотрели на юношу.

— Сын мой, что с тобой случилось? — спросила Ретрия, проводя рукой над левым виском Азъена. Тот отстранился, не обращая внимание на слова матери, взглядом пытаясь что-то найти. Искомое обнаружилось рядом с кроватью — его сумка, неизменно хранившая в себе флейту.

— Сколько… — Азъен закашлялся от саднящего горла, продолжая тянуться за сумкой. — Долго я здесь?

— Около двух часов. Тебе что-то нужно?

— Нет. Где… Музыканты? — он хотел, было, назвать их друзьями, но вовремя одумался. Когда сумка оказалась в его руках, тревога немного отступила.

— Ох, милый, они, должно быть, уже покинули город. Не нужно было приглашать их в наш дом.

— Нет. Они не могли! — Азъен сорвался с места, выбегая из комнаты.

Два часа — это не так много. Может, еще не поздно. Спускаясь бегом по лестнице, Азъен вспомнил о кларнете Йенса, оставленный им в музыкальном классе. Он же помнил, что тот находился при нем, когда пришел Мартирас… Инструмент оказался на том же месте, где его и оставили, дожидаясь своего хозяина, который уже никогда не вернется. Азъен схватил его, на бегу укладывая в сумку и молился, чтобы оказалось не слишком поздно.

Бежать до площади пешком слишком далеко — он не успеет. Пришлось менять свой путь до ближайшей конюшни. Здесь содержались только породистые и самые быстрые скакуны из королевской конюшни. Запрыгнув на первую оседланную лошадь, Азъен понёсся в сторону площади, распугивая попадающихся на пути людей. Увидев отъезжающую вдалеке повозку музыкантов, запряженную двумя лошадьми, он еще сильнее ударил ногами, пуская свою лошадь в галоп. Сумку с кларнетом и флейтой приходилось удерживать рукой, чтобы не повредить и не потерять содержимое. Догнать повозку удалось достаточно быстро – они двигались намного медленней его.