Metamorphose (СИ)

Ганнибал отменил своего третьего пациента и сел в кресло с книгой и чаем неподалёку от Уилла, стараясь никак не выдавать признаки своего волнения и сохранять внешнее спокойствие. Парень лежал на кровати в неестественной для сна позе (солдатиком), всем видом укоряя Лектера и заставляя мужчину испытывать чувство вины. Нетронутый чай в кружке давно остыл, а Ганнибал так и не перелистнул ни одной страницы; вперив невидящий взгляд между выцветших строк, мужчина вслушивался в размеренное дыхание Уилла, сжав губы в тонкую полоску.

Когда дыхание парня сбилось и участилось, Ганнибал быстрее, чем следовало, поднял на него взгляд. Уилл пару раз повёл носом, слабо пошевелил головой, поморщился. Лектер позволил себе облегчённо (и бесшумно) выдохнуть: жив.

Конечно жив, а как же иначе?

Ганнибал, не отрывая взгляда от парня, отложил книгу, встал с кресла, сделал пару шагов и опустился рядом с Уиллом на кровать. Мужчина уже убедился, что чудесным, необъяснимым образом его прикосновения облегчают парню боль, поэтому нашёл его ладонь и сжал её в своей более в извиняющейся, чем в предупреждающей манере.

Ресницы Уилла дрогнули, после чего парень приоткрыл мутные, покрасневшие от искусственного сна глаза. Он минут пять смотрел на пустое кресло, не находя в себе сил перевести взгляд. Попытка собраться с мыслями ни к чему не привела: голова болела так сильно, что хотелось снова закрыть глаза и уснуть, а попытка вспомнить, что произошло, оказалась настолько мучительна, что парень отказался от неё раз навсегда.

Вскоре, сжав пальцы, он ощутил чужую руку и попытался высвободиться, когда понял, кому она принадлежит.

— Уилл? — парень скорее почувствовал, чем услышал. — Как ты?

В ответ Ганнибал услышал лёгкий смешок и ёрзанье парня на кровати.

— Что произошло? — негромко спросил он, попытавшись высвободить свою руку из чужой.

Мужчина помолчал, давая парню возможность вспомнить всё самому, но потом всё же ответил:

— Мне пришлось тебя усыпить, потому что ко мне пришёл пациент.

— Зачем?

— Это моя работа, и я…

— Нет, зачем, к чёрту, было меня усыплять?

Уилл приподнялся на локте и неприязненно посмотрел на Ганнибала: он уже давно заметил, что понятие «золотой середины» не знакомо Лектеру: сначала мужчина выкрал молодого человека, вместо того, чтобы просто пригласить на свидание, а потом усыпил его, вместо просьбы уйти в другую комнату и не мешать… Видимо, если Уилл захочет уйти, в следующий раз ему переломают ноги.

Ганнибал молчал. Он думал, Уилл понимает, что между ними нет доверия, и что Лектер не будет рисковать своей работой, чтобы удостовериться в этом.

— Уйди, — негромко попросил его парень, снова откидываясь на подушку, — я не хочу тебя видеть; при этих словах он разжал пальцы и отпустил руку Лектера.

Это всё, на что Уилл был сейчас способен: никаких драк или ссор, на это просто не было сил.

Ганнибал молча положил ладонь на лоб парню, на несколько секунд освобождая того от головной боли, после чего отстранился и поднялся с кровати.

— Было бы лучше, оставь ты меня в лесу замерзать, — зачем-то сказал Уилл: он не знал, успел услышать его вышедший из комнаты мужчина или нет.

Судя по тому, как его шаги на секунду замерли в коридоре, успел.

«Хотел бы я, чтобы это было не так» — пронеслось в голове Уилла чужим голосом.

Что это? Он уже настолько был не в себе, что придумывал ответы за Ганнибала, причём настолько реалистично, что они звучали в голове с его интонациями?

«Чертовщина какая-то» — отрешённо подумал Уилл, поднимаясь с кровати и опуская ноги на пол.

В этот момент Ганнибал замер на кухне: ему послышалось, что парень что-то сказал, но мужчина не был уверен, что это было произнесено вслух, поэтому никак не отреагировал. Нечто другое беспокоило его в этот момент, нежели обида Уилла: мужчина вспомнил, что не приготовил ужин. Вместо этого он сидел в кресле и делал вид, что читал книгу! Какая нелепость.

Самое неприятное в этой ситуации было то, что Уилл даже не обедал. Быть настолько негостеприимным хозяином не хотелось, поэтому Ганнибал принялся готовить ужин. Пока он строил предположения о том, какое блюдо может быть у Уилла любимым, кудряшка сам показался в дверях кухни: не смог усидеть один в спальне. Мужчина удержал себя от взгляда, который так хотелось бросить на пришедшего; пусть сам решает, заходить или нет.

Шаг. Ещё один.

Неловко перехватив одной рукой другую, Уилл приблизился, разглядывая мясо, которое Ганнибал аккуратно нарезал на разделочной доске. Интересно, как сказать на латыни «голод не тетка, пирожка не поднесёт»?

Услышав, как парень затаил дыхание, Ганнибал всё-таки поднял на него взгляд: а голод ли привёл парня на кухню? Убедившись, что Уилл не прячет ничего за спиной, чтобы ударить его, мужчина вернулся к готовке, попутно предложив:

— Может, полежишь на кровати или примешь душ? — он задал этот вопрос просто так, на подсознательном уровне зная, что парень никуда не уйдёт.

И правда: Уилл ничего не ответил, но и с места не сдвинулся. Когда же мужчина отошёл от стола, чтобы поставить разогреваться духовку, кудряшка неосознанно двинулся за ним. Странное знание двигало им: рядом с Ганнибалом лучше. Легче. Свободнее. Находиться в другой комнате тяжело. Он нагрубил мужчине, поэтому не решался приблизиться или коснуться его, но болела голова, и боль не позволяла отдалиться, затуманивала остальные чувства (стыда, например).

Видя, что мужчина никак не против его присутствия, Уилл совсем обнаглел и стал вертеться около Ганнибала, наблюдая за его готовкой через плечо. После нескольких как будто подстроенных столкновений с парнем, мужчина мягко улыбнулся ему и, положив руку на плечо, предложил:

— Может, ты присядешь?

Уилл на пару секунд замер: прикосновение стёрло все мысли из его головы. Он и не думал, что мешает Лектеру готовить! Как нехорошо с его стороны.

— Да, хорошая идея, — кудряшка потёр висок подушечками пальцев, пытаясь скрыть смущение. Он как будто ненадолго выпал из транса.

Кудряшка отошёл и присел на уголок стула, откуда продолжил следить за действиями мужчины.

— Спасибо. — приподнял уголки губ Ганнибал.

При этом в груди Уилла разлилось какое-то щемящее чувство благодарности: он явственно понимал, что не должен это ощущать, но ощущал, и ничего не мог с собой поделать.

На протяжении следующих тридцати минут Ганнибал чувствовал за собой неотрывную слежку, и это было приятно. Он почувствовал свою укрепляющуюся власть над Уиллом, почувствовал их взаимное напряжение, которое рано или поздно должно было чем-то разрешиться. Чувствовал он и смятение парня: Уилл явно не понимал, что делать со внезапно появившемся влечением к Ганнибалу, и откуда оно взялось вообще; кажется, ещё пару часов назад это была простая ненависть, о которой парень с необычайной легкостью позабыл. Мужчина сам многого не понимал, но, время от времени даря кудряшке ободряющие взгляды, читал по его глазам не просто голод, а нечто гораздо большее.

Мужчине хотелось подтолкнуть парня действовать, самому сделать следующий первый шаг, но он не знал, как. Конечно, можно просто игнорировать его просящий взгляд, но приведёт ли это к чему-нибудь? Побудит ли это Уилла действовать?

Поставив мясо в духовку, Ганнибал замер у плиты, повернувшись к парню спиной. Уилл не заставил себя долго ждать:

— Голова болит, — его голос раздался неожиданно близко.

Мужчина медленно обернулся: болезненно покрасневшие глаза Уилла оказались сантиметрах в тридцати от него. Парень аккуратно перехватил руку Ганнибала через запястье и перенёс себе на лоб: они оба знали, что прикосновения облегчают боль.

— Ты мне не доверяешь, — грустно заметил парень, закрывая глаза.

Конечно! Как тебе доверять, если час назад ты шипел, плевался и просил оставить тебя одного, а потом сам пришёл через пять минут и начал искать контакта?!

Лектер нахмурился, пытаясь разгадать причины внезапных изменений в поведении Уилла. В голову Лектеру уже начали закрадываться мысли о стокгольмском синдроме, как вдруг… взгляд мужчины упал на Метку, часть которой виднелась из-под тёмных кудряшек Уилла, и ему в голову пришла самая очевидная и простая догадка: парень просто почувствовал рядом альфу. И не просто альфу, а альфу, который оставил ему на шее укус! Почему Ганнибалу сразу не пришло это в голову? Инстинктивно каждая омега хочет быть повязанной и подчиняться, точно так же как альфа — подчинять.