Солнце в её ладонях (СИ)

Каору, несмотря на уговоры Юны, никого не приглашает на День рождения, отказывается от семейного праздника, зато тянет Хибари на чердак, и они долго-долго молчат вдвоём. Даже Реборн или Рёта не посмели бы прервать их уединения, если бы они сейчас были здесь. Кстати, Реборн опять в очередной сессии – это, словно проклятие, настигало его в каждый День рождения девчонки.

Ближе к вечеру Кея безмолвно поднялся, и шатенка вздохнула – кажется, она и в этот раз не получит ответов. Однако Кея достал из какого-то Ками забытого шкафа клочок бумаги и шариковую ручку. Протянул их воспитаннице:

- Пиши.

- Что писать? – не поняла Каору.

- Что хочешь, то и пиши. Им. Я передам.

Она вздохнула. Потом собралась с мыслями и, положив листок на деревянный пол, начала выводить на кандзи:

«Дорогие мама с папой, если вы не приедете, я попрошу Реборна меня пристрелить. И попрошу очень убедительно. Настолько убедительно, что он наверняка согласится.

С любовью, Каору».

Дописав, отдала записку Кее и, понимая, что большего ждать не стоит, спустилась вниз.

А Хибари, привязывая письмо к лапе Хиберта, пустился в размышления о том, как будет объяснять случившееся Реборну.

*

Над Варийским особняком громко и раздражающе теренькала жёлтая птица. Внешне она походила на цыплёнка, но Бельфегор точно знал: без дополнительного пинка куры не летают. Потому он решил проверить свою гипотезу, метнув из открытого окна в птицу канцелярский нож. Птица увернулась, и Бельфегор совсем не заметил, как немного увлёкся, достав из верхнего ящика стола пару десятков оставленных там на всякий случай кухонных ножей.

Скуалло, конечно, периодически делился с Занзасом своими подозрениями насчёт личности похитителя столовых приборов из общей кухни, однако босс только пожимал плечами, запуская очередным стаканом в коммандера, и велел разбираться с дефицитом самому. Исчез ящик ножей – купи два… В общем-то Занзас считал, что каждый имеет право на свои тараканы, если они не мешают лично ему.

Хиберт, а жёлтым засланцем оказался именно он, ловко перелетал с места на место, не давая попасть в себя метательным снарядам. Решив понаглеть, он залетел через единственное открытое окно и двери в коридор. Бельфегор даже на секунду застыл от неожиданности и, принимая вызов, метнулся за нахальной несостоявшейся курицей туда же.

Проводив сэмпая взглядом, Фран задумчиво покивал самому себе и отправился следом. А Хиберт, за прошедшие года не раз бывающий в особняке, приблизительно помнил нужные коридоры и целеустремлённо летел вперёд. К счастью, в кабинете Занзаса двери постоянно приоткрыты – совсем маленькая щель, но птице удалось проскочить.

Занзас, вальяжно развалившись в кресле, попивал скотч. В соседней комнате спал Тсуна – пару часов назад он просто пришёл в комнату и отрубился до начала прелюдии – поэтому, когда в помещении появился Бельфегор, затем вплыл Фран, а с ними за компанию приплёлся Скуало, намеревавшийся уточнить кое-что у босса, мафиози пригвоздил подчинённых убийственным взглядом. Суперби предупреждению не внял, поэтому Занзас, недолго думая, запустил в него стаканом. Ску быстро поклонился и отскочил в сторону – стакан разбился как раз там, где секунду назад пребывала его голова.

Позабытая всеми птичка уселась на портьеру и спокойно наблюдала за разборками. Увы, в соседние апартаменты прохода не было, и рассудительный Хиберт выжидал своего часа. Занзас тоже заметил «жёлтое нечто», но, в отличие от Принца, узнал питомца Кеи. К ноге тщедушной птицы кто-то привязал свёрнутую в трубочку записку, и та могла предназначаться только одному человеку в особняке.

Раньше Занзас считал зазорным охранять чьё-то тело, а тем более, сон этого тела, но в последнее время Тсуна отвратительно много работал: если он не присутствовал на очередной зачистке, то разбирался в чёртовой тонне документов, если не разбирался с документами, то проводил совещания, подбадривал народ. Небольшие сражения переросли в небольшую войну, о которой, впрочем, знал ограниченный круг лиц. Потери были изнурительными для обеих сторон, но никто сдаваться не хотел: у мафии имелись кольца, у «несогласных» – люди и связи. А Тсуна изнурял себя целиком и полностью, не желая терять никого из своих людей. Это походило на помешательство.

Все присутствующие в кабинете личности замерли, когда дверь сбоку отворилась, а на порог вышел сонный Савада в чьей-то белой рубашке. Имелось ли что-то под низом, никто предположить не решился.

Босс Варии давно усвоил: сонный Савада – проблемный мусор. Очень, очень проблемный, не обращающий внимания совершенно ни на что. С годами, а именно с уходом Реборна, сон Тсуны стал крепче, а пробуждение напоминало вязкое марево, исчезающее только минут через семь, если, конечно, субъекта опять не усыпить. А в те семь минут Десятый продолжал условно спать.

Подойдя к Занзасу, он расслабленно облокотился на его плечо и продолжил посапывать – бессознательный жест доверия. Босс Варии, предчувствуя, как будет рассказывать произошедшее самому боссу Вонголы, с невозмутимой усмешкой приобнял любовника за талию, чтобы тот, чего доброго, не свалился на пол, напрочь испоганив всю картинку.

Скуалло стоял, в буквальном смысле разинув рот, Фран вновь не увидел ничего примечательного и больше заинтересовался жёлтым комком перьев под потолком.

- Ши-ши-ши, босс, – до этого удивлённо молчавший Бельфегор пришёл в себя первым, – не отдадите мне это на завтрак?

И некультурно ткнул пальцем в птицу. Та возмущённо нахохлилась, перескочила с места на место и вперилась убийственным взглядом в наглого нарушителя.

Занзас, кинув беглый взгляд на причину переполоха и не разбираясь, кто виновен, одним выразительным взглядом послал подчинённых… за дверь. Те, естественно, повиновались, а Ску даже порадовался, что в этот раз их послали не за окно.

Потом брюнет подхватил Тсуну на руки и отнёс его обратно в кровать. Не удержавшись, взъерошил тёмно-русые волосы. Пробормотал что-то ругательного содержания и вышел, прикрыв за собой дверь. Вскрыл новую бутылку бурбона.

Хиберт настороженно наблюдал за человеком, готовый в любую секунду атаковать или скрыться.

Сделав пару глотков, Занзас пальцем поманил животину, похлопав ладонью по столу. Та с недоверием приземлилась, и тогда босс Варии, покопавшись в столе, нашёл ещё один стакан. Налил в него до краёв спиртного и подсунул Хиберту. Птица заинтересованно опустились на край, попробовала «угощение»…

Что же, через полчаса Занзас отвязал от лапы птицы записку, удовлетворённо кивнув самому себе: при желании и настойчивости споить можно кого угодно.

Прочитав послание, он неопределённо хмыкнул, смял бумажку, чтобы затем выбросить её в ведро с мусором. Кинул задумчивый взгляд на Хиберта и позвонил Реборну.

После недолгих гудков из динамика раздалось знакомое:

- Хаос.

Не отвечая на приветствие, собеседник сразу перешёл к делу:

- Твой мусор совсем распоясался.

Реборн фыркнул и с хитрыми деловыми интонациями потребовал:

- Продолжай.

Кажется, скоро кому-то выпадет особо весёлая ночка.

========== Часть третья: Одиннадцатая ==========

Kyuu ni furidashita ame ga,

Machi o yasashiku someru,

Hokori ya iyana koto mo arainagashite kureru.

Hare no hi mo areba so da yo,

Ame no hi datte aru yo,

Amayadori demo shite sa kyukei de mo shiyou.

Mainichi wa korekara mo tsuzuku,

Eien ni togireru kotonai ima ga tsuzuku.

Hora nakitai toki wa nakitai dake,

Namida kareru made nakeba ii.

Tsuyogaranakute ii sa tsuyoku narerukara.

Ima saka o kake agaru sono toch

Kurushiku naru sa min’na onaji.

Aseranakute ii n da tadoritsukerukara.

–

Внезапно поливший дождь

Нежно окрасил город,

Смывая пыль и ненастья.

Было бы и в солнечный день

То, что есть в дождливый.

Соорудим укрытие и передохнем.

Эти дни будут продолжаться,

И беспрерывно, в вечности, настоящее продолжится.