Because the night (СИ)

Она практически никогда не спускалась в пещеру просто так. Только в тех случаях, когда этого требовали дела Лиги. Пещера – рабочее пространство и вотчина Бэтмена, видимо, Диана предпочитала не вторгаться на его территорию. Поэтому сейчас, босая, в лёгкой ночной сорочке, она смотрелась здесь очень непривычно. И ужасно трогательно. Брюс представил, как она быстро и тихо скользила по дому в темноте, искала его в кабинете и в библиотеке, и ему захотелось обнять её и крепко прижать к себе, хотя она не выглядела испуганной или потерянной. Только неожиданно хрупкой, и у него сердце зашлось от чего-то, подозрительно похожего на любовь.

Он давно вернулся, успел принять душ и сменить костюм на рубашку и брюки, но задержался, проверяя полученную в последней вылазке информацию. Наверное, Диана проснулась, не обнаружила его рядом и не смогла снова уснуть. Ему хочется извиниться за то, что его отсутствие нарушило её покой, но между ними давно нет необходимости в извинениях. Они уходят – вместе и по отдельности – и ждут друг друга, стараясь проводить вдвоём столько времени, сколько позволяет их беспокойная жизнь. Этой ночью Диана почему-то решила его не ждать, и он очень рад, что она его нашла.

Услышав звук спускающегося лифта, он развернулся вместе с креслом, сразу потеряв интерес к мониторам, каким-то шестым чувством догадавшись, что к нему направляется не Альфред. Она помедлила, разглядывая его насмешливыми тёмными глазами, выгнула бровь, словно задавая вопрос. Брюс протянул к ней руки в молчаливом приглашении и успел заметить, как что-то изменилось в её взгляде. А потом она оказалась у него на коленях так естественно, будто делала это каждый день. Обхватила ладонями его лицо и начала целовать. Её губы были горячими и требовательными, он ощутил её нужду, жажду, которая погнала её на поиски из тёплой постели, и не смог не откликнуться.

Тело отозвалось мгновенно, когда она уселась на него верхом, целуя его шею в расстёгнутом на пару верхних пуговиц вороте. Подол её сорочки задрался, обнажая бёдра, на которые тут же легли его руки, гладя и сжимая. Она вполголоса обругала слишком тугие петли и вырвала у него первый стон, проведя ногтями вниз по его груди и животу, чтобы безжалостно выдернуть полы его рубашки из-за пояса. Пока он путался в рукавах, пытаясь снять мешающую одежду через голову, Диана успела расстегнуть его штаны. Когда её пальцы сомкнулись на его члене, Брюс застонал во второй раз. Избавиться от рубашки и хотя бы спустить брюки и бельё, когда Диана вот так отвлекала, ёрзала у него на коленях и совершенно не хотела ждать, оказалось той ещё задачей. С которой он в итоге блестяще справился. Желание почувствовать её обнажённое тело своим было отличным стимулом.

Диана ласкала его член уверенными движениями, прижималась грудью к его груди, целовала шею, и у него не хватило силы воли отстранить её от себя, чтобы раздеть. Тонкие бретельки легко порвались, сорочка соскользнула, собираясь на талии, он положил ладонь на оголённую спину, безмолвно прося Диану приподняться. Она встала коленями на сиденье, выгнулась, вцепившись свободной рукой в спинку кресла, принимая ту самую идеальную позу. Брюс втянул в рот сосок, оказавшийся прямо перед его губами, и провёл ладонью по нежной коже на внутренней поверхности её бедра. Диана резко выдохнула, когда его пальцы коснулись клитора, и подалась вперёд и вниз, умоляя его войти. Он легонько сжал зубы, и она замерла, подчиняясь.

Брюс лишился горячих прикосновений к своему члену, зато получил возможность трогать её и дразнить, сколько ему захочется. Если бы они были в постели, он бы уже добавил губы и язык к погружающимся в её влагалище пальцам, лаская её и снаружи, но и так было неплохо. Диана стискивала его плечи, стонала и вздрагивала всем телом, запрокинув голову, ему пришлось придерживать её под спину второй рукой, не давая ей отклониться слишком сильно и нарушить их шаткое равновесие. Он не видел выражения её лица, но прекрасно себе его представлял: прикушенную губу, зажмуренные глаза, сведённые словно бы в гневе брови. Брюс чувствовал, какая она влажная, готовая, и понимал, что долго не выдержит. Выдержало бы кресло.

Он сдвинул руку выше, провёл между лопаток, по шее, мягко нажал на затылок, зарывшись пальцами в волосы, наклоняя её голову и призывая посмотреть на него. Глаза у неё были совсем чёрные, а нижнюю губу она и правда прикусила, как он и думал. Убедившись, что она смотрит, Брюс облизал пальцы, которые только что были у неё внутри, наслаждаясь её вкусом – таким знакомым и каждый раз новым. Она на миг застыла, а потом потянулась к нему, жадно целуя. Он сдался под её напором, позволяя ей получить то, что она хотела. Диана обхватила его член у основания, направляя, и впустила Брюса в себя, шире разведя бёдра. Сразу же начала двигаться, заставив его захлебнуться вздохом.

Она приподнималась и опускалась, быстро, резко, умело используя силу и навыки опытной наездницы. Управляла им, и он с радостью уступил ей контроль. В такие моменты в Диане просыпалось что-то дикое, свободное, как сама природа, и это ощущение захлёстывало его с головой, вымывая все посторонние мысли. Значение имела только она и то, что они могли сделать друг с другом, сливаясь в единое целое. Он двигался ей навстречу, проникая глубже, наслаждаясь тем, как она сжималась вокруг его члена, уверенно задав ритм, идеально подходящий им обоим.

Когда её стоны стали громче и выше, он придержал её за бёдра, перехватывая инициативу, входя в неё сильными глубокими толчками. Она обняла его за шею, приникла к нему, словно разом лишилась сил, и кончила, содрогаясь и шумно дыша. Он наконец отпустил себя, догнав её через пару движений. Обхватил её обеими руками, ощущая, как постепенно успокаивающееся биение её сердца отдаётся в его грудной клетке. Брюс собрал тяжёлую копну её волос, чтобы не липли к влажной спине. Ещё немного – и он найдёт в себе силы подняться, на руках унести Диану наверх, сперва в ванную, а потом – как получится. Зимние ночи в Готэме длинные, а в особняке очень много комнат.