Между двумя ударами сердца (СИ)

========== -19- ==========

Наруто сидел в комнате, даже не пытаясь как-то оправдать своё бегство и жестокий поступок. Не стремился выйти и, тем более, поговорить с матерью. Он осознавал всё, что произошло. И так же чётко осознавал, что это может повлечь за собой. Все и так ходили озабоченные, только делали вид, что всё идёт своим чередом. Наруто не мог объяснить, зачем вообще пытался что-то доказать и кому.

- Это был не я, - обронил он тихое в машине, когда его увели, когда он лицо Фугаку видел сквозь оранжевую пелену эмоций. У него кулаки ещё сжимались, хотелось убить негодяя, торгующего наркотой испод полы, травящего молодёжь, которой самое время целоваться по тёмным дворам и думать о сексе. Наруто не знал, чего в нём больше было на тот момент: ненависти к такой вот швали или желания убить. Во всяком случае, он не пытался трогать никого из нормальных людей.

И тут же приходило понимание, что мог бы, если бы его не остановили. В момент, когда он богом битвы был, ему плевать было, кто пострадает и насколько сильно. Точно так же, как при побеге из тюрьмы Орочимару.

Мама одна его домой повезла, спросила только, как он себя чувствует. Наруто расхохотаться ей в лицо хотел, но воздержался, ибо из горла вырвался бы болезненный хрип. Жалкий всхлипывающий звук, потому что он уже отходить начал от приступа демонической зависимости. Конечно же, мама спрашивала не о его физическом самочувствии. Она уже сама поняла, что лис отступил, и интересовалась, как её настоящий сын переживает поступок, коего в нормальное время постыдился бы. Наорал бы, вмазал пару раз, а потом, возможно, в полицию оттащил бы. Нельзя шиноби учинять самоличную расправу над людьми. Не для этого шиноби предназначены. Даже если человек негодяй, он имеет право на защиту от внешнего врага, от которого шиноби его обязаны спасти. А суд и приговор – дело десятое. Не его это дело и не дело лиса.

Наруто сидел за столом перед включенным ноутбуком, перед открытым документом. Думал анкеты разослать по предприятиям, планировал жизнь свою наладить. На старую работу его вряд ли возьмут. Да и на любую, потому что ответственность большая. Можно было попробовать рабочим, хоть какую-то пользу обществу приносить. И в то же время понимал, что уже не будет этого. Анкета оставалась без единой буквы. Розовые мечты идиота.

Теперь вообще всё могло кардинально измениться. И вряд ли мама, которая всю жизнь была на хорошем счету у правительства, отвоюет сыну право оставаться на свободе. Он до безмолвного крика не хотел возвращаться под круглосуточные капельницы и тренинги Орочимару. Там он не увидит Итачи. Никогда больше не увидит. И сойдёт с ума. Если сейчас и была крохотная частичка самосознания, то там её не останется совсем. И Наруто уже всё равно будет, сидит ли он в клетке или лежит прикованный к кровати, потому что его уже не будет.

Он остервенело замахал головой в животном ужасе. Не может такого быть. Папа Хокаге станет, он ни за что не позволит другим издеваться над Наруто. Оставалось надеяться только на силу духа Намекадзе Минато и Узумаки Кушины. Наруто потерял право голоса. Он мог бы вырваться. Наверное, мог бы, но только окончательно потеряв человеческий облик. И ещё не всё потеряно. Он имеет право на объяснения, что с ним будут делать и для какой цели. Быть может, он сам согласится, найдя в их словах истину. И тогда, стремясь к этой истине, он сам им помогать будет. Шиноби он или нет, в конце концов! А шиноби – обязан защищать людей, которых Наруто пока только калечил.

Он услышал знакомый отзвук машинного двигателя задолго до того, как авто появился в конце проезда. Наруто приклеился к окну лбом, косил глаза в ту сторону, ждал. Десятки машин мимо пронеслись, а он их словно не видел. Он ждал Итачи, которого тоже подставил.

Подставил лис, с которым не получалось справиться. Плохой Наруто ученик. Столько времени прошло, а он никак не научится элементарному контролю. Или расслабился просто, рассчитывая на шаринган Итачи. Всегда знал, что его остановят, и не старался как следует.

Итачи сам открыл ворота, хотя иногда дожидался ответного сигнала из вежливости. Всегда же знал, что его сразу замечают, а всё равно пёкся об этикете. Наруто сам вообще нагло врывался на территорию особняка Учиха и на ходу звонил Саске, чтоб дверь дома открыл. А когда она не заперта оставалась – и не спрашивал. Чем сильнее клан шиноби, тем беспечнее он себя вёл: грабителей и маньяков не боялся. Может быть, не без оснований: не всякий грабитель и маньяк даже подумает покуситься на шиноби с наследным геномом. По крайней мере, Наруто никогда не слышал, чтобы на знакомые ему кланы кто-то покушался. Раньше могли бы, наверное, когда нукенины-шиноби мечтали силой помериться. Но всё равно это случалось редко, потому что обычно нукенины в Конохе не жили. А если и проникали, то их живо вылавливали и навязывали бой.

Общество шиноби хорошо продумано с самых древних времён. После последней войны, порушившей какую-то преступную организацию – об этом ещё в академии рассказывали как об историческом факте – объединённые шиноби всех стран встретились и провели длительное заседание, пока не составили единую для всех хартию. Дата была обозначена как основная опорная точка в истории и каждый год отмечалась в календаре. А некоторые до сих пор столы накрывали, собирались дружными компаниями и просто праздновали. Было что праздновать – начало великого мира, после которого ни одной войны больше не вспыхивало.

Итачи не поднял глаз на окно Наруто. В груди защемило от его игнорирования. Если он рассердился, то лучше сразу поговорить и объяснить причины, по которым Наруто в клубе человека избил. Наруто намеренно отказался от глупого довода, что тот тип, мол, негодяй и заслужил наказания. Только не такого наказания. Он бы Конохе послужил на благо её жителей принудительными работами, а теперь валяется в госпитале за счёт государства. И ни помогать не сможет, ни оплатить счетов. Фактически, Наруто обеспечил ему бесплатный медосмотр, ещё и виноватым остался. Несправедливо будет, если его потом отпустят с правом подать в суд на агрессора. Он будет ходить счастливый и снова продавать наркотики таким же беспечным парням и девчонкам, как сам Наруто.

Наруто дёрнулся, когда навстречу Итачи вышел Минато. Итачи словно замялся. Значит, плохие новости принёс. Он же оставался там, с дружной компанией, мечтающей запереть девятихвостого и ставить над ним опыты. А теперь выражение лица кислое. Конечно, у Итачи трудно было различать эмоции, но Наруто наловчился. Его одинаковое лицо порой могло означать совершенно противоположные чувства. Итачи не настолько бесстрастен, как сам думал. Все его тренировки по самоконтролю и вся его наследственная серьёзность клана Учиха не могли обмануть безалаберного ветреного парня по имени Узумаки Наруто. От этой мысли теплее стало, словно летним ветерком повеяло. Наруто улыбнулся и захотел, чтобы его настоящую улыбку увидел Итачи. Его отпустили и не влепили наказания – это уже повод радоваться.

Наруто не взглянул на монитор ноутбука, когда проходил мимо, не колыхнув и воздуха. Незаметно спустился по ступеням в холл, потом через боковой ход очутился на улице и остановился. Подслушивать плохо – он это знал и обычно соблюдал традицию, потому что нечестно это – тайком шпионить. Тайком только за врагами нужно, чтобы вовремя узнать об их планах. Наруто не мог побороть себя, остался стоять и вслушиваться в любой звук. Он слышал дыхание отца и Итачи, он практически чувствовал, как у них кровь по сосудам бежит. Пользовался слухом девятихвостого, как раньше, не осознавая этого. Только теперь Наруто осознавал. На всякий случай убедился, что лис спокойно посапывает в клетке, потом вернулся к тихому разговору. Просто слушал, впитывая голос Итачи как губкой.

- …они ещё ничего не решили, - покачал головой Итачи. Даже не видя его, Наруто это представил. Знал.

- Но условия они выдвинут – это точно, - приглушённый голос Минато. – Кушина так билась с ними за право сохранить клановую независимость…