Банальная сказка (СИ)

- Афигеть… Санта-Барбара отдыхает… Витя, - позвал он притихшего и задумчивого друга, - а давай за семью, а?

- А давай! - мгновенно подхватил тот инициативу. - Но ты, дурик, хоть понял, к чему я тут душу изливал?

- Не-а… Совесть решил облегчить?

- Какая нафиг совесть, Кир? Так, рудиментарные зачатки… Не. Я просто пытаюсь сказать, что иногда всё совсем не так, как выглядит.

- И?

- И… Вам надо поговорить.

- С Алиской?

- Тьфу, дурак! Всё, Склизу больше не наливаем! Со Стасом, Кир.

- О чём?

- Об особенностях разведения пингвинов в условиях зоопарков ближнего востока!

========== Тут и сказочке конец… ==========

Они бы, наверное, ещё долго сидели так: Витя - травя анекдоты и забавные истории из собственной практики, Кирилл - добродушно посмеиваясь над своеобразным чувством юмора друга да лениво потягивая сигарету за сигаретой, Дэн - алчно обозревая остатки трапезы и просчитывая стратегические пути к захвату и немедленному потреблению припасов. Царь с зятем вообще могли зависать вот так сутками. Не важно, с чего началась их дружба, важно, чем она стала. Мужчины понимали друг друга с полувзгляда, полуслова, а иногда и раньше, ещё до того, как мысль была озвучена.

- Скажи мне, - вскрывая очередную пачку “Мальборо”, поинтересовался Кирилл, - давно хотел спросить, да всё никак не удавалось. Почему ты нашу фамилию не взял, когда женился?

- А зачем?

- А ты представь, как звучало бы: “Здравствуйте, Вас будет оперировать сам Царь!” А? Как тебе?

- Ох, Кирюша, - Виктор, сжалившись, отдал псу на растерзание остатки нарезанных овощей и потрепал по ушам в ответ на печальный взгляд, брошенный тем в сторону кастрюли с шашлыками. - Не сечёшь ты ничего в психологии больных. Ну царь, ну и что? А так: “Добрый день, Вы к Мяснику?” Да половина пациентов после этого в срочном порядке выздоравливает сама без всякого хирургического вмешательства. Не-е-е. Я свою фамилию ни на что не променяю. Она у меня чудотворная, как святые мощи!

Отхохотавшись и дрогнув ещё по одной “за фамилию”, друзья неожиданно серьёзно посмотрели друг на друга и Виктор, сглотнув, выдал:

- Ты же понимаешь, что сейчас я с тобой не из-за Алиски, да?

- Конечно, - кивнул шурин. - Даже такой тормоз, как ты, за столько лет уже бы понял, каким замечательным засранцем я являюсь сам по себе! Не грузись, всё нормально. И знаешь, что… Я рад, что мелкая вышла замуж именно за тебя, и вообще…

Вот узнать, что там “вообще” было не судьба, поскольку именно этот момент безошибочно выбрала Витина благоверная, чтобы, нарушив телефонным звонком их трогательные признания про “мир, дружбу, жвачку”, тактично поинтересоваться:

- Ты домой вообще собираешься? Сколько можно?

- Да, мой генерал! - вскинувшись, отдал телефону честь кардиолог. - Уже еду!

- Пьяный?

- Как стёклышко! - возмутился, чуть качнувшись, мужчина. - Кир, подтверди?

- Остекленевший! - на глаз определил тот состояние родича, вызвав новую волну праведного гнева со стороны сестры.

Посиделки пришлось сворачивать в срочном порядке, ибо узнавать на собственной шкуре, что конкретно подразумевалось под “сейчас приеду и такое вам устрою”, никто из них не желал. Поскольку и приедет, и устроит, и именно “такое”. В общем-то, Алиса не была ни склочной, ни сварливой, но, выражаясь её же словами, некоторые периодически нарываются. Ну, а что поделать, если выпить да потрындеть ни о чём Царь любил только в компании собственного зятя? Они вообще не были такими уж большими адептами крепкого алкоголя, да и напиваться до поросячьего визга и белочек в скафандрах - не напивались, но попробуй объясни тоску русской души по хорошему собеседнику под стопарик коньячка разъярённой русской же женщине. А потому, как и было сказано, друзья шустренько собрались и трусцой выдвинулись в сторону Кировой машины.

Странно, но несмотря на субботний вечер, традиционно отмечаемый в Москве километровыми пробками, дороги были практически пусты. МКАД встретил их против обыкновения не истошным пибиканием осатаневших водителей, а мягко ложащимся под колеса асфальтом. За приоткрытым окном мелькали чуть в отдалении яркие огни столицы, родич, расслабившись, задремал под мерное шуршание шин да тихий шепот радио. А Кирилл всё думал.

Как же быть, как быть?

Запретить себе тебя любить?

Не могу я это сделать, не могу…*

Забытые слова когда-то популярной песни настолько перекликались с мыслями самого мужчины, что он, не отдавая себе отчёта, начал негромко подпевать, хотя никогда не любил попсу, а тем более мальчуковые группы.

Лучше мне уйти,

Но без грустных нежных глаз твоих

Мне не будет в жизни доброго пути…*

Да, наверное, правильнее будет уйти. Даже не уйти, нет - сдаться, отойти в сторону, уступить, ещё даже и не начав сражаться. Кто он такой, чтобы вмешиваться в жизнь уже сложившейся пары, чего-то требовать, на что-то надеяться. Что он для Стаса? Одноразовое развлечение? Ничего не значащая интрижка на стороне, когда дома ждёт тот, к кому он убегает каждый вечер. Но почему тогда в голове бьётся, мечется, настойчиво требует внимания одна единственная мысль - что-то не сходится, что-то не так. Умом Кирилл всё прекрасно понимал - многие пары позволяют себе время от времени гулять на сторону, чтобы сохранить огонь в собственных отношениях. Но сердце, чёртово сердце не хотело верить, решительно отказывалось сбрасывать блондина с того пьедестала, на который он неведомо как и когда вскарабкался. Такой правильный даже в своих “неправильностях”, абсолютно идеальный для Кирилла, словно заточенный создателем специально под него - как он мог принадлежать кому-то другому? Это же ошибка, какая-то дурацкая ошибка.

Ну ответь мне “нет” при встрече,

Чтобы стало сердцу легче.

Я так больше жить, поверь мне, не могу…*

Да, решено. Он поговорит со Стасом и потребует выбирать. Или он, или Саша - третьего не дано. И пускай шансов практически нет, это не важно. Зато он будет точно знать. И тогда, возможно, перестанет терзаться и сатанеть каждый раз, слыша это ненавистное “Сашенька”. Переболит, перетрётся и отпустит. Открывая пятый десяток, Царь получил замечательный урок на всю оставшуюся жизнь - играя с кем-то, подталкивая его к краю, прежде всего убедись, что не ты жертва на самом деле и не тебе падать в пропасть в конечном итоге. А как бы хотелось не упасть, а взлететь. Распахнуть подрезанные когда-то, ещё в юности, крылья, вздохнуть полной грудью и воспарить над землёй. Выше, выше, к самым облакам, туда, где рождается чудо. Но зарастить старые раны и разбудить уснувшую когда-то, словно заколдованную, душу не просто, тут нужно настоящее волшебство. Занятно, как подходят их фамилии - Царь и Магичев. Заколдованный принц и спешащий на помощь добрый волшебник. Только вот спешит он не к Кириллу, и не ему дарит своё волшебство, не ему даёт крылья.

Нет! Он просто не может ждать до понедельника! Они поговорят прямо сейчас, и будь что будет. И, высадив опешившего приятеля возле подъезда, Кирилл, даже не попрощавшись, рванул в Черёмушки. Откуда он знал адрес? Да оттуда же, откуда и всё остальное, разве это важно?

Он даже не задумался о том, дома ли будет парень, один ли, что ему сказать и как. Да и как тот отнесётся к внезапному вторжению в личное пространство, да ещё и при наличии далеко не желанного свидетеля, коим, без сомнения, в данной ситуации являлся сожитель. Мир словно разделился на чёрное и белое. О каких муках совести и сомнениях могла идти речь, когда единственно важной вещью стала необходимость увидеть Магичева и сказать, наконец, всё то, что уже давно крутится в голове, но обрело конкретную форму лишь теперь. И заглянув в эти невозможные глаза, найти там хотя бы отголосок.

Магичев был дома. Сонный, взъерошенный, без очков, сразу видно - только что с постели, в одних тонких пижамных штанах, он выглядел таким родным и домашним… Впрочем, волшебство момента было тут же разрушено им самим, когда он резко отпихнул руку Кирилла от звонка и прошипел: