Сойти с ума (СИ)

- Прости, прости, прости…

А Костя, забившись в уголок палаты, смотрел на беснующегося Артема огромными глазами и мечтал только об одном – умереть здесь и сейчас. Он не понимал, что сотворил, не знал, чем все это обернется для Артема, но чувствовал – он что-то сломал в нем. Окончательно. От вины, отчаяния и боли хотелось выть, но он не мог даже пошевелиться. И даже когда потом Ольга Николаевна безжалостно отхлестала его по щекам, пытаясь привести в чувство, он даже не почувствовал боли. И только когда она прижала его к себе, что-то тихо шепча, он расслабился. И тут же расплакался совсем как маленький ребенок в надежных маминых руках. Ольга Николаевна терпеливо переждала его истерику, а потом напоила сладким чаем и отправила домой, велев не показываться на глаза, пока как следует не отдохнет. Костя проспал почти двое суток. И все, что случилось, стало лишь воспоминанием. Блеклым и нестрашным.

Но за эти двое суток… Только потом Ольга Николаевна рассказала, что когда Костя не пришел в первый день, Артем плакал, как ребенок. А на второй остановилось сердце. Всего на несколько секунд, но за эти секунды Андрей почти поседел. И когда Артем открыл глаза и тихо спросил, почему Костя больше не приходит, Горинский-старший сдался окончательно. И утром третьего дня Костя увидел уже другого Андрея. И другого Артема. Артема, который был так похож на того, прежнего Горинского, что Костя с силой закусил губу, чтобы не разреветься прямо в палате от беззащитного, почти робкого и бесконечно счастливого взгляда голубых глаз, направленных на него. Артем больше не боялся прикосновений, наоборот, он льнул к ласкающим его рукам. Не ругался, не сыпал грубыми словечками. Он… просто молчал. И смотрел, смотрел… Жадно, пристально. Словно никак не мог насмотреться. Впитывал каждое движение, ловил каждый взмах ресниц. Тянулся к Косте и счастливо замирал, когда тот начинал перебирать тяжелые пряди отросших волос. А вечером, когда Косте уже нужно было уходить, голубые глаза наполнялись такой тоской, что начинало выть сердце. Но, несмотря на то, что Костя был почти счастлив, Ольга Николаевна хмурилась все сильнее.

- Можешь считать меня старой маразматичкой, но я пятой точкой чувствую, что нас ждет какой-то поганый сюрприз, - Ольга Николаевна жадно затянулась папиросой и небрежным жестом стряхнула пепел в жестяную банку из-под консервов. Судя по количеству окурков, курить на эту маленькую площадку пожарной лестницы ходили не только они.

- Какой сюрприз? – Костя напрягся. Он так измучился за эти дни, что одна только мысль о любом сюрпризе бросала его в дрожь.

- Если бы я знала, - выдохнула Ольга Николаевна. – Такого случая в моей практике еще не было, но… Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю на вас?

Костя молча покачал головой, и Ольга Николаевна продолжила:

- Думаю, что сама с удовольствием придушила бы тех, кто вмешался в ваши отношения. Пусть это прозвучит грубо, но я просто завидую такой любви. И думаю, что половина женщин этой проклятой планетки со мной бы согласилась. Артем смотрит на тебя так, словно вокруг больше нет никого и ничего. Он словно напитывается тобой. Запасается впрок.

Костя ощутимо вздрогнул:

- Что это значит?

- На самом деле ничего, - Ольга Николаевна затушила окурок и обхватила себя за плечи. – Только то, что он боится того, что однажды ты больше не придешь. Радует хотя бы то, что у него больше нет агрессии. Значит, мы можем забрать его отсюда.

Костя затаил дыхание, не веря своим ушам. Артема выпустят?

- Я поговорю с Андреем, - Ольга Николаевна даже не заметила, какое впечатление произвели на Костю ее слова. – Он говорил что-то про дачу. Я хочу, чтобы Артем жил там. С тобой. И с отцом.

- Зачем? – Костя нахмурился.

- Будем возвращать ему его мир, - Ольга Николаевна криво улыбнулась Косте. – Он должен знать, что дом, родители и ты совместимы. Должен понять, что больше никто не вмешается и не встанет между вами. Что у него есть и твоя любовь, и поддержка семьи.

- Кажется, я понимаю, - Костя поежился под порывом холодного ветра.

- Не сомневаюсь, - Ольга Николаевна тепло и лукаво ему улыбнулась, и потянула за собой. – Пойдем внутрь. А то замерзнешь…

12.

Костя был готов выть от тоски. Короткие моменты абсолютного счастья, когда, казалось, все осталось позади, растворились в серой дымке наступающей осени. Артема выписали из больницы через два дня после того разговора. Андрей забрал его и отвез на дачу, где их уже ждал Костя. Первые минуты встречи были какими-то… неловкими. Артем вел себя, как незнакомец, попавший в первый раз в чужой дом, а Костя никак не мог найти слов, чтобы разбить эту неловкость и тишину. Этот дом не вызывал у него счастливых воспоминаний и если бы не Артем и не Андрей, с которым они неожиданно подружились…

Первый совместный ужин прошел в молчании и когда он наконец закончился, Костя, вымотанный донельзя всем, что на него свалилось, не смог сдержать вздох облегчения. И, пожелав всем спокойной ночи, просто удрал в комнату, которую ему отвели. Усталость и эмоциональное истощение дали о себе знать, и он уснул мгновенно, как только голова коснулась подушки. А на следующее утро проснулся в теплых, таких родных объятиях. Пару секунд позволил себе понежиться в ощущении абсолютного покоя и защищенности, и потянулся к Артему, чтобы разбудить его первым утренним поцелуем. Тот спросонья жадно ответил, а потом вдруг отшатнулся, скатился с кровати и, не поднимая глаз и бормоча под нос извинения, вылетел из комнаты, оставив ошарашенного Костю хлопать глазами. Но удивлялся он недолго: тот факт, что Артем ночью пришел к нему затмил все. Сердце пело от радости и даже то, что Артем почти не разговаривал со дня возвращения, не могло омрачить эту радость. Ведь он был рядом. Смотрел на Костю так, словно ласкал. Косте казалось, что взгляд любимых голубых глаз сопровождает его везде.

Чтобы немного развеять Артема, они вместе с Андреем устраивали пикники, выбирались на рыбалку, сражались на бильярде, смотрели фильмы. Артем во всем принимал участие и даже начал смеяться, но разговаривать по-прежнему не хотел. Он отвечал на вопросы, обращенные к нему, но сам никогда не начинал разговор. И в личной жизни… Костя просыпался в кольце любимых рук каждое утро, но теперь старался даже не дышать, чтобы ненароком не разбудить Артема. Потому что Горинский сбегал сразу же, как только просыпался и осознавал, где находится. А Косте отчаянно хотелось любви, близости. Да хоть одного поцелуя, нежного касания. Доказательства того, что его любят, что он по-прежнему нужен. Но Артем… Казалось, что Горинского устраивает то, что есть. Его холодность пугала и обижала. Если бы не его глаза… Искрящиеся, смотрящие на Костю и только на него, он давно бы сорвался. Близость Артема пьянила, а его недоступность – убивала. Но сегодня Костя намеревался все выяснить раз и навсегда. Артем по-прежнему приходил к нему ночью, но так поздно, что Костя к тому моменту уже спал. Но в этот раз он собирался ждать хоть до утра. Они с Артемом должны поговорить.

Дверь с мягким шорохом открылась, когда стрелки на часах показали два ночи. Босые ноги прошлепали по полу, и матрас прогнулся под тяжестью тела Артема. Пока тот возился, пытаясь устроиться поудобнее, Костя прислушивался к его неровному дыханию и млел от ощущения тепла, которое разливалось по телу. А потом Артем осторожно притянул его к себе и, уткнувшись носом в затылок, вдохнул запах волос. Горячие губы прижались к виску, и тут Костя не выдержал:

- Ты замерз, - выдохнул он и, не дав Артему прийти в себя, развернулся в его руках, оказываясь к нему лицом к лицу. Света в комнате было немного, но того, что был, Косте хватило, чтобы увидеть все эмоции любимого. Страх, паника, боль, и что-то еще.

- Я так скучал по тебе, - Костя нежно улыбнулся и потянулся к Артему. Коснулся губ, и пару мгновений ему даже казалось, что Горинский ответит. Но тот вдруг с силой оттолкнул его от себя и попытался встать. Но запутался в одеяле, и Костя успел поймать его за руку: