Трэтеры (СИ)

— От фамилии,- все же пояснил шатен.

— Понятно. Черноглазенький, а ты у нас кто? Хвар или Треф.

— Разговариваешь много, — хмуро предупредил он меня.

— Я Хвар, — влез белобрысый, посмотрев на меня своими ледышками. — Почему — не важно.

— Ясно. Вопросов более не имею.

А что мне им еще сказать? Не заполнять же паузы разговором о погоде? Впрочем, меня больше волнует мое будущее на данный момент и возможность сделать ноги с базы.

— А твое имя? — удивил меня черноглазый Треф.

— Тридцать первая, — порыв назваться Мариной придушила сразу и на корню. Нет больше Родожовой Марины Михайловны тридцати девяти лет от роду. Умерла вслед за сыном. А я номер тридцать первый шестой группы, экспериментальный экземпляр с уникальными данными, не более. Вот когда окажусь на свободе, тогда и подумаю, как начать жить заново. Если окажусь. А пока — что имеем, как говорится.

В душу никто лезть не стал, за что отдельное спасибо парням. Не ожидала подобного такта от вояк.

— Хвастаться своей кухней будете? Или у вас плохо кормят?

— Кормят отлично, — подхватил Киви. — Ты, наверное, голодная? Сейчас исправим.

Удивительно, как мало человеку надо для счастья?! Убеждаюсь в который раз. Мне так вообще — лишь бы стены были не белые! Серые, навевающие тоску стены пищеблока я готова лицезреть несколько часов кряду.

Кормежка не порадовала разнообразием. Как под копирку, мой рацион ничем не отличается от их, как оказалось. Я ела привычно быстро, уткнувшись в миску взглядом, стараясь успеть запихнуть чуть больше, пока организм не взбунтуется и не начнется тошнота, как обычно бывает после тестов. По сторонам не смотрела, почти доев, опомнилась, что не на своей базе, и никаких тестов в ближайшее время у меня не будет. Медленно подняла голову.

Лучше бы не поднимала. Практически все смотрели на меня, как на диковинную зверушку в зоопарке. Не понимаю, чего такого они увидели в моей манере есть? Полный рот я не набивала, не чавкала, руками в миску не лезла. С чего такое пристальное внимание? Разве что ложка мелькала слишком быстро, и я, склонившись ниже к тарелке, практически не сделала ни единого постороннего движения. Ну так у нас все так едят, чтобы лишний раз не выделиться и не напроситься на внеплановые опыты. Секунда, другая, и каждый занялся своим делами, словно никто на меня и не глазел до этого.

После еды меня отвели в небольшую комнату. Стол, кровать, шкаф. Порадовало отсутствие зеркала во всю стену и серые стены.

— Отдыхай. Ночью тебя никто не дернет, — предупредил Киви.

— Хорошо-то как! — не раздеваясь, завалилась на кровать, блаженно раскидав конечности в позе морской звезды. — А потолок, сука, все равно белый…

Итак, что мы имеем? Есть секретная лаборатория, которая проводит эксперименты на людях, усиливая их природные способности и наделяя чем-то новым. Готовит идеальных солдат? Для кого? Кто с кем собрался воевать? Военные явно заинтересованы в опытах, определенно, доктора спонсируют именно они. Но для чего такие сложности, если выгоднее совершенствовать технику, чем человека? Или они хотят создать штучный товар? Киллера экстра-класса? В таком случае, почему идет жёсткое ограничение обучения меня пользованию любым видом огнестрельного оружия? С другой стороны, я и с ножами могу нехилую просеку из тел организовать при случае, но все же? Пристрелить меня снайперу - раз плюнуть. Какими бы внушительными мышцами и скоростью регенерации я не обзавелась, уязвимость, как у просто человека, все равно осталась.

Что-то тут не сходится. Военные очень заинтересованы во мне, это точно. Иначе бы не дали нагрубить высшему командованию без последствий и не позволили более вольное общение группе Грифа с объектом, то бишь со мной. Знать бы, к чему готовиться? Не поверю, что меня готовят к разовой операции, столько труда и вложений, и все для единственного раза? Нет. Слишком мало данных, чтобы понять. И все эти просветительские тирады доктора перед каждым тестом о шумерах, космосе и энергетических составляющий человека. Ну не в космос же меня космонавтом готовят? Там, вроде, сверхлюди не нужны. Все, пока не буду забивать себе голову.

Я за этот день наговорила больше, чем за весь прошедший год. Я уже и забыла, насколько приятно общаться с себе подобными. Ладно, хорошего понемножку, пора спать. Неизвестно, что меня ждет утром, лучше выспаться.

Утром после завтрака организм привычно потребовал физических нагрузок, и я не удивилась, когда меня без слов проводили в тренажерку. Вместо моего «орка» здесь был коренастый мужик лет пятидесяти с глубокими шрамами, сеткой покрывающими его лицо и руки. Стоило ему открыть рот и гаркнуть, я тут же пожалела, что слух у меня стал более чувствительным.

— Мышцы вижу, — обойдя меня по кругу, выдал тренер, упершись что взглядом в мои глаза, — но баба изначально слабее мужика, и чтобы там с тобой не делали, сильнее не станешь. Была бы моя воля, я бы тебя даже на порог моего зала не пустил. Давай, покажи, что умеешь.

Пожав плечами, сняла берцы и шагнула на маты. Мне совершенно не хотелось ничего доказывать, но кто меня спрашивать будет. С другой стороны как-то резко захотелось этого самовлюбленного козла прижать мордой в маты, и скрутить в бублик. Интересно, а получится ли?

— Гриф, не хочешь отличиться? Завалить ее на спину? — с подначкой выдал шрамированный.

Ого, а у нас здесь вражда во всей своей красе? Решил не сам по морде отгрести, а другого подставить. Ай, молодца.

— У каждого своя работа… тренер, — совершенно ровно ответил Гриф.

— Киви, вышел, — понять бы, из-за чего злится тренер, я бы с удовольствием потопталась по любимой мозоли посильнее. С Грифом во мнениях не сходятся? Или что?!

— Не могу, — скривился тот. — Мне Треф вчера на ногу наступил. Травма.

— Треф, тогда ты! — недобро сощурившись, рявкнул тренер.

— Я тоже травмирован. Я мстил Киви за отдавленные пальцы на ноге, — покаянно произнес черноглазый.

Актеры. “Оскар” по ним плачет. Или просто не хотят со мной сходиться в спарринге? Почему? До тренера доперло тоже. Он недобро зыркнул почему-то в сторону Грифа и вызвал Хвара.

«Беляночка» не отказался. Рванул на меня без предупреждения, рассчитывая на быструю победу и мою расквашенную физиономию. Просчитался. Моя реакция, благодаря экспериментам чокнутого докторишки, повысилась в разы по сравнению с обыкновенным человеком. Не знаю, но предполагаю, что, если постараться, то и от пули увернуться успею. Так что прыжок и замах Хвара для меня были, как в замедленной съемке. Я просто сделала шаг в сторону, пропуская его мимо. Так мы игрались минуты две, пока тренер, скрипя зубами, не прекратил «пятнашки», решив показать мне, как обходятся настоящие мужики с выскочками-бабами, такими, как я. Мужик оказался довольно расторопным, с оригинальными комбинациями ударов. Но угнаться за мной он не смог. А я даже не запыхалась, все сильнее и сильнее расплываясь в улыбке.

— Большие мальчики не плачут, — съёрничала я, тут же сама себя одернув. Ну зачем, зачем я выставилась?! Тут повсюду должны быть камеры. Запись нашего боя попадет к начальству, и неизвестно, как они на нее отреагируют. То, что усилят охрану, я даже не сомневаюсь. Где умна, а где такая дура, что тошно становится! С другой стороны, Вирцег, уверена, уже всю мою подноготную с полной характеристикой чего могу, а чего нет, выложил, так что и без этого рыпнуться не удастся. Еще эта проклятая капсула… Не дернешься. И в тренажерный зал к этому мужлану меня поперли не просто так. Кто на секретной базе что-то способен делать без приказа? Ага, правильно, никто.

На ужине я уже сидела в окружении добавочной десятки бойцов, помимо тройки Грифа. Вот и сбылись предсказания неосторожной идиотки! После еды меня проводили в знакомую комнату, где снова встретилась с тем же составом, что и в первый раз: шатенкой-секретаршей с четвертым размером груди, вываливающейся из разреза блузки, и двумя старпёрами, любителями поиграть в «плохой, хороший полицейский».