Веня (СИ)

- До восьми, а что?

Спрашивает цирюльник тоном какой-то надменной, но заинтересованной кокотки.

Да ни хуя.

В восемь Леша подходит к парикмахерской, у которой «к» отвалилась, закуривает на ходу, сбрасывая звонки. Деву подбирает дружок, и они упиздывают куда-то, в закат, видимо, оживленно болтая. Что, в общем-то, хорошо. Для всех. Блядь, как же хорошо. Хорошо-то как. И Леша принимает очередной вызов, прикуривая сразу вторую от первой.

- Стой, не бросай трубку.

- Знаешь, а я как раз стою и думаю, бросить трубку. На асфальт.

- Приезжай.

- С хуя бы это? И к кому?

- Хватит уже!

- Че ты доебался?

- Не знаю.

- Сгорели мосты. Река, Грушин, все унесла.

- Я не умею жить без тебя.

- Учись.

- А ты, научился?

- Как раз в процессе.

- Нашел кого-нибудь?

- Да не то, чтобы, но свиданочка у меня сорвалась по ходу.

- Понятно.

- Нет, ты не понимаешь. Напиши песню, посвяти ее бабе своей. Купи ей цветов. А мне – перестань звонить. Че те, трудно? Живи своей жизнью. И я буду. Не боись и не льсти себе, я «в пролет не брошусь, и не выпью яду». Ахаха. Да и рожи твоей я уж год не видел, так что «лезвие твоего взгляда» меня не коснется и не заденет. Я в порядке. Серьезно. Не надо быть хорошим со мной. Хорошо? Избавь меня от себя. Не будем друзьями, я говорил уже, вечно ты меня через жопу слушал.

========== 3. Слабость ==========

«я заряжаю последней картечью несмелой рукой

пустые обоймы ветров

может

развеют предтечей над белой рекой

хоть несколько слов

знаю

что сам на прицеле

что ранен был в грудь

белоснежная простынь моя

неудержимая ртуть»

«целую в губы первого встречного

люби меня

встречный

любовью вечной»

«в темноте

на наши острые плечи

не ляжет рука

абы кого»

*

Леша лежит на кровати в своей старой комнате, мать так удивилась и обрадовалась, увидев его на пороге. А чему удивляться? Чему радоваться?

- Мам, я поживу у тебя с децл?

11:04 – и дальше бежит крошечная нервная стрелка.

Леша лежит, как рыцарь в гробу. Руки сложены на груди. Прикрывают дырой дыру. Ноют обе. Прохуячил вчера пилой по ладони, чуть мизинец не срезал, все кровью залил, и кто ее оттирал? На работе без руки – никуда, хуй работе. Самое время полежать, подумать. О жизни. «Что оказалась длинной».

11:28 – и чем дольше он так лежит, тем больше его засасывает в центр матраса, как в фильме из детства – вот-вот перемелет в пыль и разъебет по всей комнате кровавыми сгустками. И никаких проблем. Никаких сложностей.

В большой расцветают звуки – батя телик врубил. Леша сползает с койки и чешет к нему, тут же впаивается в диван, подбирая колени – дай-ка пульт сюда – переключает со шлака на шлак. Дневное телевидение. Дневное телевидение. Что ты знал до этого о печали?

Зависает на кадре, где женщина говорит мужчине – такой и должна быть любовь, плывущей по темному синему небу – а он – с козой, играющей на скрипке. Леша думает, что у Грушина вот как раз полный Шагал. Коза со скрипкой и белые ночи.

Рука ноет, отдает в сердце.

Конечно, он уехал.

Конечно, он никогда не вернется.

Зачем ему быть здесь?

Здесь можно только гнить.

Не умеет он. А я так, блядь, умею.

Вытягивает телефон из кармана. Вертит в левой руке. Нажимает код. Попадает в меню. Нажимает вызов. Гудки идут.

С ними сердце стартует.

- Привет.

Низко и коротко, с интонацией вопроса и настороженности.

- Привет.

Отвечает Леша, поднимаясь, выходит из комнаты, прикрывает дверь в ванную.

- Что-то случилось?

- Я руку порезал. Болит, блядь, ваще.

- Когда?

- Вчера.

- Зашивали?

- Угу.

- Что с работой?

- Больничный дали. Уже мылю веревку левой.

Веня смеется.

- Не смешно, Грушин. Я такой несчастный. Ты не представляешь, как мне себя жалко.

Снова смеется.

- И мне тебя жалко.

- Попа, пчелка.

- Все равно жалко.

- А ты че делаешь?

- Записываемся.

- Ну, круто.

- Пожалуй. Почти собрали альбом.

- И как называется?

- Лед. Но это рабочее.

- Какое-то нелепое название. Я был о тебе лучшего мнения, Грушин.

Еще смеется.

- Знаешь, я тоже.

- Но все равно поздравляю. Мечты сбываются так, что никакого газпрома не надо.

- Леш…

Сердце разрывает красную ленту на финише. И само – разрывается.

- Ну вот только давай без этого. Я те позвонил, потому что делать не хуй. Извини, что отвлек.

Не дает сказать – сбрасывает.

Истеричка.

Веня перезванивает. Леша включает воду.

Кладет телефон на слив.

Выходит.

========== 4. Собаки ==========

«буду всегда с тобой

стану собакой твоей

чтоб о тебе с тоской

скулить у закрытых дверей»

*

Леша поднимает голову на – ой, извините, можно, оё-ё-ёй, Божечки, мамочки – Аня пробирается к нему через стружку, доски, листы фанеры, опилки, ломаные и починенные стулья, столы и кресла, сгибается пополам, высматривая что-то на колготках, потом распрямляется, улыбается:

- А, вот ты где!

Подходит, разводит крошечные руки в разные стороны, каждый ноготь у нее выкрашен розовым, часы висят на тонкой кисти, лязгают при каждом движении.

- Ты куда пропал? Я до тебя совершенно не могу дозвониться!

Леша усмехается, мотает головой, откладывает рубанок в сторону, чешет голову.

- Зарядку потерял.

- Ну так купи новую.

- Как только – так сразу.

И тут она резко отвлекается, набрасываясь, как на щенка, на маленький домик, стоящий в углу.

- Какой клёвишный! Обалдеть!

Она подходит к нему, заглядывает в дверь, склоняя голову, забирается внутрь, ей тесно, но она помещается.

- А-а-а! Здесь и окошко есть! И открывается! Какая милота! В детстве я бы убила за такой. Да и сейчас убила бы. Ты его сделал?

- Ну. Как раз для семьи, там четверо детей. Они заказали два, один побольше.

- Офигеть… А ты зачем в институте-то учился?

Леша пожимает плечами, понимая, что не своими плечами он пожимает.

- Какие штуки ты делаешь… я тоже хочу у тебя заказать что-нибудь. Нам нужна прихожая, возьмешься?