Save my soul (СИ)

– Микки, – шептал Хранитель, сжимая серебряный борт Чаши, прикрывая глаза, отчетливо ощущая на языке неприятный привкус горечи разочарования, подозрительно отдающий металлом.

Три года спустя.

Сегодня он снова не мог уснуть.

Бессонница стала частым гостем в одиночной тюремной камере, охраняющей покой жестокого подростка, отсиживающего обозначенный судом срок за попытку защитить свою честь и наказать обидчиков, оставляя брюнету не один свободный час для молчаливых терзаний и сожалений.

Вот только Милкович не жалел.

Если бы кто-то спросил Микки, совершил бы он подобное преступление снова, после продолжительной отсидки в стенах под колючей проволокой, каждый услышал бы твердое «да».

Вкус крови жертв ощущался на языке как свежий, а раздирающая сердце на части злоба и месть отравляли молодой организм до сих пор, не позволяя молодому человеку забыть тех унижений и страданий, жалея лишь об одном – нужно было довести дело до конца, а не ограничиться лишь парой сломанных конечностей и отрезанных…

Проходивший мимо ночной охранник отвлек Милковича от вернувшихся воспоминаний, вынуждая затихнуть, прячась с головой под одеяло в ожидании, когда толстый обезьяноподобный надзиратель скроется в своей коморке, позволив брюнету осуществить желаемое.

Выменянный на любезно принесенную Мэнди коллекцию порно небольшой полиэтиленовый пакетик грел ладонь, заставляя выделяться слюну в обильном количестве, а стихающие тяжелые шаги в коридоре приближали желаемый момент забытия.

Микки давно перестал переживать об отсутствии сна, сожалея лишь о бесполезности освободившегося времени, но купленный у местного барыги наркотик мог гарантировать хотя бы временную отключку от осточертевшей реальности однообразного окружающего мира.

И успевших довольно сильно подзаебать уставший мозг мыслей.

Щепотка «пороха» начала свой поход по расслабленному телу, генерируя в мышцах легкое напряжение, возбуждая нервные окончания и даруя долгожданные краски измученному однообразием сознанию, возвращая необходимую свободу одинокому заключенному, прикрывшему веки, массируя затылок о шероховатую поверхность стены.

Санчез не обманул – его «фен» действительно отличался от предлагаемых другими барыгами продуктов своей чистотой, гарантируя более сильный и продолжительный эффект, позволяя Милковичу рассчитывать на возможность протянуть до утра.

Вот только непонятные звуки, раздающиеся из соседней камеры, мешали расслабиться окончательно и погрузиться в долгожданное забытие, отвлекая и сосредотачивая внимание на себе, заставляя прислушаться, чтобы определить их возможный источник, ведь его соседа выпустили вчера, а нового постояльца на металлическую шконку и загаженное очко пока не приводили.

Тихие непрерывные звуки и отрывистое дыхание, раздающееся за стеной, вынудили подняться, аккуратно переступая по холодному каменному полу, приближаясь к массивной решетке, отделяющей камеру Микки от узкого прохода, каждое утро преодолеваемого двенадцатью шагами под пристальным взглядом надзирателя.

Прислонившись покрытым испариной лбом к прохладному металлу, брюнет замер, прислушиваясь, пытаясь во вновь воцарившейся в блоке тишине уловить этот непонятный шорох, потревоживший его одурманенное сознание, не позволяя погрузиться в наркотический дурман с головой.

– Роб? – позвал Милкович прежнего жильца апартаментов шепотом, не желая привлекать к себе внимание спящих в других камерах заключенных, хоть и знал прекрасно, что ближайшие к нему соседи находятся за несколько бетонных комнат. – Эй, кто там? – повторил он, нахмурившись, вспоминая события прошедшего дня, думая о том, смог ли он упустить «заселение» нового малолетнего преступника в рядом располагающуюся камеру.

Но ответа не последовало.

Размышляя над тем, чтобы прикупить у Санчеза еще пару доз, удовлетворенно отметив дополнительный эффект порошка, Микки развернулся, чтобы направиться обратно к койке, но новый звук, подозрительно похожий на тяжелый вздох, заставил замереть на месте, убеждая брюнета в том, что источником его был вовсе не «порох».

– Блять, сука, я слышу тебя, – теряя терпение, проговорил Милкович громче, вдавливая лицо в пространство меж металлических прутьев, пытаясь уловить движение внутри темной камеры. – Отвечай, блять, кто ты, или с утра ебло разобью, – пригрозил он, пошатнувшись, чувствуя легкую дрожь в конечностях, так некстати ознаменовавшую приход.

А собеседник все также хранил молчание.

Прислонившись спиной к прохладной каменной стене, разделяющей их камеры, Йен старался не дышать, чтобы не выдать себя, одновременно желая завыть в голос, но ни выйти навстречу зовущему его Микки, ни покинуть крохотной коробки он не мог.

Слыша рядом тихие шаги не дождавшегося ответа брюнета и противный скрип сетки кровати, Хранитель зажмурил глаза, раскрыв рот в безмолвном крике, собирая пальцами трещины и зазубрины на твердой поверхности камня, забивая ногти пылью бетона, и опустился на пол, вытягивая ноги, вдавливая спину и затылок в холодную стену, едва сумев сдержать раздражавшую веки соленую влагу.

Tbc…

Комментарий к 5. Слова и молчание

Упоминание в тексте наркотических веществ не преследует

цели продвижения подобной стимуляции в массы!

НЕ ПРИНИМАЙТЕ НАРКОТИКИ, народ, ни к чему хорошему

это никого еще не приводило!

Тоорт, если ты скажешь, что тебя и эта глава завела, то мы с тобой завтра же за ручку идем к сексопатологу!

========== 6. Обещания ==========

Ну, я как бы не планировала этого, когда села писать главу,

само как-то получилось, уж простите…

Пять месяцев спустя.

– Спасибо, что деньжат подкинула, – проговорил Милкович в телефонную трубку, стараясь не смотреть на сверлившую его через оргстекло подозрительным взглядом девушку.

– Прости, что так мало, – выдохнула та в динамик, – на новой работе платят меньше, чем я рассчитывала, – поделилась Мэнди своим разочарованием с «братом».

– Че за работа? – поинтересовался Микки, прекрасно зная, что несовершеннолетней «сестре», год назад сбежавшей из приюта, вряд ли кто-то предоставит тепленькое местечко.

– На ресепшн в массажном салоне сижу, – приврала девушка, не желая рассказывать Милковичу всех тонкостей недавно освоенной профессии. – Живу там же, на втором этаже, за бесплатно, – поспешила добавить она, переводя тему в более благоприятное русло. – Саша разрешает, – печально улыбнулась брюнетка, вспоминая десять матрасов на полу чердака ветхого домишки на окраине района. – Кстати, – неожиданно вспомнила она новость, ради которой и пришла сегодня навестить Микки в колонию, – смотри, что у меня есть, – прикладывая к стеклу небольшой прямоугольник, на этот раз совершенно искренне улыбнулась Мэнди.

– Ты сделала документы? – узнавая в предоставленном взору кусочке пластика удостоверение личности, вскинул брови брюнет.

– Да, – поспешила кивнуть девушка. – Тоже спасибо Саше, – и месяцу работы за еду и возможность, наконец, официально появиться в этом мире, но Милковичу об этом знать не обязательно. – Посмотри на фамилию, Мик, – попросила она, прижимая трубку к уху плечом, освобождая руку, чтобы указательным пальцем обвести черные буквы на бежевом фоне возле наспех сделанной фотографии. – Надеюсь, ты не против? – спросила она, не распознав в голубых глазах брюнета ответной эмоции.

– Мэнди Милкович? – собрав выбитые на пластике символы в два слова, прочитал Микки, едва заметно улыбнувшись. – Мне нравится, как звучит, – поделился он с девушкой своими ощущениями, скрывая за напускным равнодушием масштабы охватившей его нежности и теплоты к этому тощему созданию с ярко подведенными черным глазами, с надеждой и страхом смотревшими на него через заляпанное стекло перегородки.

– Теперь я тебе как настоящая сестра, – воодушевившись одобрением, проговорила брюнетка, пряча неофициально добытый документ обратно в карман, вспоминая, как легко удалось получить ей свидание с братом сегодня, стоило только показать местным надзерам фальшивую карточку.