Черное племя. Война (СИ)

Он вдруг увидел как гуляет по поселению, еще будучи совсем юным, как любуется собой в отражении озера. Потом были страшные кадры изнасилования Мертеном, а следом - как он ходит по поселению с огромным пузом и наедине с собой касается пальцами шрамов и пустой глазницы. И как пытается утопить маленького Аларда и то, как в самый последний момент появляется Аскольд. Худшие моменты жизни воскресали в памяти. Посаженный на кол беременный Арне, обезглавленный Мертен, затем снова Аскольд, только уже насилующий Давида в рот возле туши медведя. Омега плакал от воспоминаний и не замечал катящихся по щекам слез.

Затем старик взял оборотня за вторую руку. Теперь возникла картина родного племени, но это уже были не воспоминания. Омега увидел забор, разделяющий поселение, увидел лежащего в шатре болеющего Арена, над которым плачет Кайлин, а затем Герольда, избивающего Роджера.

Давид дернулся, пытаясь встать, но старик, несмотря на тщедушный вид, держал оборотня достаточно крепко. Что произошло потом, омега потом ещё долго вспоминал с удивлением и лёгким оттенком ужаса.

Русал выпустил ладони Давида и тут же схватил его одной рукой за затылок, глядя в единственный глаз оборотня. Омега впервые за долгое время испытал сильнейший страх, причем это был не страх смерти или чего-то конкретного. Это было похоже на странную проверку, которую Давид был уверен, что не пройдет.

Прозрачные выцветшие голубые глаза русала прожигали насквозь. Омега с трудом взял себя в руки и горько усмехнулся, как бы пытаясь сказать: “Зря меня испытываешь. Я слишком много в жизни сделал плохого”. Однако, старик чуть заметно мотнул головой, будто споря. Он коснулся второй рукой губ оборотня, заставляя замереть, и вдруг… вытащил пальцами из глазницы свой собственный глаз. И не успел Давид на это как-то отреагировать, как русал сунул этот белый шарик в пустую глазницу оборотня.

Омега только и смог, что рот открыть. А старик провел холодной ладонью по лицу оборотня, затем приблизил его лицо к своему и смачно поцеловал в губы. И через мгновение скрылся в волнах.

Давид чувствовал горько-соленый вкус, и второй глаз, подаренный русалом, стал видеть.

========== Глава 104. Домой ==========

Пораженный Давид еще какое-то время сидел на камнях, вертя головой в разные стороны. Он смотрел по сторонам двумя глазами и никак не мог насмотреться. Мир казался не только красивее, чем был еще утром, он стал объемнее, а омега уже и забыл, как это. От переизбытка эмоций оборотень не знал, смеяться или плакать. Ему было слишком хорошо, хотелось прыгать, бегать, летать!

Давид уже не мог сидеть на месте. Он вскочил на ноги и побежал по косе к берегу. Однако, что-то его заставило тревожно замереть. Алард! Тоже мне, папаша! Оставил сына и забыл. Омега кинулся к пещере, опасаясь, что волчонок уже проснулся и уже ищет своего непутевого родителя.

Волновался Давид не напрасно. Малыш действительно уже не спал. Он сидел в углу пещеры, сжавшись и дрожа от страха. Волчонок, конечно же, не помнил, как здесь оказался, а уж тем более не знал, где папа. Инстинкт подсказывал маленькому оборотню, что лучше замереть и не высовываться, пока не вернется родитель.

Увидев фигуру Давида, малыш завилял коротким хвостиком и уже хотел вылезти, но, стоило тому приблизиться, Алард снова забился в угол пещеры и, закрыв лапами мордочку, в ужасе заскулил. Омега опешил от такой реакции, но тут же догадался, что волчонок просто не узнает его.

- Алард, мальчик мой, это же я! - Давид старался говорить максимально ласково, но детеныш продолжал жалобно завывать. - Посмотри на меня еще раз! Ты чего?

Справившись с первым страхом, малыш замолк, открыл глаза, но бояться не перестал. Алард внимательно и недоверчиво разглядывал лицо Давида, затем произнес.

- У папы один глаз, и на лице борозда. А у тебя два глаза, и полоска совсем тонкая! Так не бывает.

- Но если я не твой папа, то кто? - Оборотень протянул руку и провел по белой шерстке. - Понюхай меня, кто же я?

Алард недоверчиво ткнулся носом в руку омеги, затем снова поднял глаза на родителя.

- Ну что?

- Запах тот же.

- Иди ко мне… - Давид аккуратно прижал к себе сына и начал его гладить и почесывать. Волчонок, сначала напряженный, постепенно расслабился, постепенно признавая в похорошевшем оборотне папу.

- Откуда у тебя второй глаз? - Наконец, спросил Алард, отодвигаясь от омеги и снова начав его рассматривать.

- Подарил дед твоего друга рыбки.

- А шрам он тоже излечил?

- Я не знаю. - Давид начал ощупывать пальцами лицо, ища привычную бороздку. - А что у меня на месте шрама?

- Тонкая полоса. Ее издали почти не видно. - Алард, наконец, совершенно освоился и, обратившись обратно в человека, коснулся маленькими ладошками щек папы. - Ты самый красивый! Только видно, что глаз у тебя чужой.

- Это как? - Давид широко заулыбался, услышав слова сына. Ему было приятно слышать комплименты только от собственного волчонка, только им он верил и чувствовал себя счастливым в такие моменты. Ему было радостно осознавать, что есть существо, для которого он будет всегда прекрасен, даже тогда, когда лицо изуродовано.

- Один глаз зеленоватый, а второй - светло-голубой.

- Да ладно? - От таких новостей Давид разразился веселым смехом. Он и не думал о том, как он теперь со стороны выглядит. Вот он вернется, соплеменники от него с новой силой шарахаться начнут!

Воспоминание о племени тонкой иглой кольнуло сердце. В памяти воскрес сон с Ареном, затем странные утренние видения… “Что это за забор? Чем отец болен? Почему братья так ненавидят друг друга?” И чем больше Давид думал об этом, тем страшнее ему становилось. Предчувствие беды охватило оборотня. Омега вдруг четко осознал, что ему нужно срочно возвращаться. День промедления будет дорого стоит.

- Сегодня до полудня мы отправимся в племя. Пора.

Алард лишь вздохнул и снова прижался к папе. Волчонок чувствовал тревогу Давида.

В это время Арен, наконец, не только пришел в себя, но и стабильно стал набирать силы. И хотя до полного воздоровления было еще далеко, он уже хорошо соображал и, нахмурившись, задавал вопрос за вопросом Кайлину и Феофилу. Оба сперва не хотели ничего рассказывать, дабы не расстраивать еще не окрепшего альфу, но когда в один прекрасный момент в шатер заглянул ничего не подозревающий Аскольд, который только начал постепенно возвращаться к привычному ритму жизни, вождь потребовал объяснений.

- Пошел вон отсюда! - Рявкнул оборотень, увидев, как сын лекаря преспокойно заходит к нему в шатер, как к себе. Арена это не на шутку возмутило.

- Он свой. - Испуганно прошептал Кайлин.

Аскольд, услышав возмущенный рык вождя, тут же выскочил на улицу. Больше в этот момент в шатре никого не было.

- Он хороший.

- Кто хороший? Этот подонок хороший? - На лице оборотня было написано крайнее проявление гнева. Если бы он мог, то тот час же вскочил бы и зарубил негодяя. - Из-за него я пластом лежу! Что вообще происходит?!

- Арен. - Кайлин взял руку мужа и поцеловал ее. - Аскольд - один из немногих, кто остался нам верен.

- Что это значит? - Вождь с тревогой смотрел на супруга, который сидел, опустив глаза, боясь дышать. Пришло время рассказать все как есть.

- Герольд и Роджер узурпировали власть. Они созвали вече, на котором поставили тебе в вину что ты выгородил Давида, хотя тот этого недостоин. Все племя было против нас с тобой. Среди соратников оставался только Феофил, остальные колебались. Энджи болен, он не присутствовал на вече. Когда я уже думал, что все племя перейдет на сторону Роджера и Герольда, выступил Аскольд. Он полностью взял на себя вину за все что произошло с Давидом. Сказал, что шантажировал его и изнасиловал. Его наказали плетьми, а еще… - Кайлин замолк и повернул голову в сторону, густо краснея.