Не от мира сего (СИ)

Это все опять на тот случай, если вы решите, что я фантастику пишу без обоснуя.

И да, если вы именно тот человек, который считает, что в детдомах детишек любят - снимаем розовые очки.

Ну а имена им там реально стремачные дают, остальное - додумки автора.

К чему стих? Пусть будет. Нет, он мне нравится.

Спасибо за прочтение.

========== Глава 7 ==========

Мужчина сверлил фотографию в своих руках тоскующим взглядом. На ней запечатлена молоденькая девушка, лет семнадцати, не больше. У нее счастливая улыбка, взгляд направлен на большую охапку тюльпанов - ее любимых цветов, но точно в не объектив камеры.

Светловолосому нравилось это фото, на нем его сестра выглядит такой живой…

- Она была бы твоей тетей, - крепкая рука протянула изображение через стол, - но не стала.

Тяжелые слова. А кто сказал, что спустя столько лет станет легче?

Все, время прошло - оно не поможет.

- Что случилось? - парень поднял взгляд от фото на своего отца. - Я должен знать.

Макаренко положил руки на стол, постукивая пальцами по деревянной поверхности, размышляя, стоит ли говорить подобное.

- Попов, конечно, не святой, но он не убийца, - сделал заметку Илья, увидев покрасневшего от злости сына. - Там история не из лучших.

Владимир недовольно выдохнул через нос и свел брови к переносице. Он был явно недоволен таким раскладом дел.

- Это моя семья, я имею право знать.

- Настойчивый, весь в меня, вот ведь гены! - воскликнул Макар, всплескивая руками от безысходности, и с тяжестью на сердце принялся рассказывать.

“Мы все тогда жили в Омске, твои бабушка и дедушка дружили с семьей Поповых. Ну, тут, волей-неволей, мне приходилось общаться с Арсением. Он с самого детства меня бесил - не было у нас ничего общего. Я увлекался футболом и спортом, за что получал медали, он же, наоборот, стишки писал, учился хорошо, школу на олимпиадах представлял, вроде тоже награды выписывали. И сестра моя, Саша, в этого Арсения влюбилась по уши. Я был против, а она к нему все равно подкатывала. Он такой весь из себя хороший, обижать не хотел, но и взаимностью особо не отвечал.

Дальше я не знаю, что произошло, но после прогулки с ним Сашка пришла домой вся зареваная и кричала: “Он разбил мне сердце!”

Утром мы прочли в новостях, что многэтажка, где жили Поповы, перенесла пожар, а Саша, она… Был суицид, потеря крови. И записка рядом: “Отомсти, брат.”

Как видишь, сын, я пытаюсь отомстить.”

Рассказ был закончен, и в комнате повисла тишина. Мужчина не выдержал и потянулся к графину с виски.

Месть - вот цель его жизни.

***

- Они не переехали! - радости Сережи не было предела. - Сонь, они здесь! - Матвиенко заключил девушку в объятья и, на его огромное удивление, его крепко обняли в ответ. Даже куда подальше не послали и не включили режим императора Куско: “Только без рук!”

Они стояли около двери квартиры, на которой красовалась гравировка “Орел + Решка.” Вот, если бы там были имена хозяев жилья, возможно, Сергей бы и знал, как к ним сейчас обращаться.

Времени на воспоминания просто не было, поэтому Матвиенко просто нажал на дверной звонок - дальше как ляжет карта, так и будет.

Дверь открыла приятная женщина лет сорока пяти с небрежным пучком на голове и невероятно насыщенными голубыми глазами, которые вопросительно смотрели на незваных гостей.

- Чем могу быть полезна? - она надела одну из самых добродушных улыбок и поправила очки указательным пальцем.

- Вы помните меня? Я Сережа, друг вашего крестника, Арсения Попова, - ситуация выглядела очень странной из-за огромной неловкости. Они даже забыли поприветствовать друг друга, но женщина только приятно улыбнулась и жестом пригласила их войти.

- Так, что случилось? Как Арсюша? Небось сейчас директор фирмы какой-нибудь, да? - женщина, засыпая гостей вопросами, усадила их за стол. - А вы кто будете, юная леди?

- Я Соня, - девушка запнулась, но потом все же решилась сказать, - я с Сережей.

Тут у Матвиенко челюсть отвисла от такого заявления. Одна совместная поездка может превратить дружеские чувства в нечто большее, или это сказано для отмазки?

Теперь все вопросы этой непоседливой женщины успешно пролетали мимо ушей Сережи. Из-за такого расклада дел Шустова решила взять весь разговор на себя.

- У Арсения сейчас проблемы, - брюнетка даже не успела закончить свою мысль, как женщина гневно разбила кружку о пол.

- Рассказывайте, что сделал Макар, - женщина буквально пропитала ядом каждое слово и опустилась на пол, собирая осколки. - А что он может сделать, кроме очередного дерьма? Ладно, как мне помочь Арсюше? - она вновь не дала рассказать о случившемся, опережая мысли гостей.

Крестная Арсения знала абсолютно все о случившемся почти двадцать лет назад. Даже подозрительно много.

- Из тюряги вытаскивать его надо.

***

Ужин окончен. Антон, вроде как, наелся. Тут даже фрукты дают, что немного странно.

Все улеглись спать и, кажется, успели заснуть. Это был странный день, из Шастуна еще никто не выкачивал столько информации.

Это, по сути, был не разговор-знакомство, а копание в грязном белье, которые привело не к лучшим воспоминаниям.

“- А вы уверены, что это хорошая идея? - зеленоглазый опустил исхудалую руку в карман - на счастье, там осталась пачка сигарет. Пара простых лаконичных движений, и вот уже сигарета коснулась искусанных губ.

Вдох. Выдох. Затяжка.

Никотин - всегда хорошо. Легкие принимали на себя тяжелый удар, но на это было плевать. Дым узорами отпускался в воздух.

Нет, он слишком много времени уделял этим чертовым сигаретам.

- Зассал? - противный голос. У них у всех он был отвратным.

Слова не тратились впустую. Отрицательный кивок головой и уверенное движение вперед.

Боязни разлетались к чертям, в щепки.

Это ветхий детдом, выйти за пределы здесь не проблема, так, сущий пустяк.

А вот и треклятая железная дорога и нежелание отклоняться от намеченного курса. Сердце бьется.

Им говорили не ходить в лес, и он свернул с дорожки.

Ладно, они подловили его, но он ничего не обещал, нет.

Обязательно нашелся кто-то, кто сказал: “Сегодня ты ляжешь под поезд - очередь твоя.”

А Антон знал - этот кто-то с ним не поладит.

Ходили слухи. Отказник, который отбывал срок за убийство, снова в детдоме. Сгладили? Амнистия как вариант. Но, чтобы знать об этом на все сто, надо было родиться с крыльями за спиной и не грешить.

А они так не умели.

Кто-то нашел новую жертву и поклялся, что он не подлый. После этого его стали называть Некто. А потом он совершил двойное убийство, и никого не волновали мотивы Некто. Теперь он был отправлен в камеру смертников и больше не вернется в детдом.”

Все эти ужасы до сих пор стоят перед глазами Шастуна. Тогда какой-то мальчишка лег под рельсы, наивно думая, что поезд проедет над ним, как проплывают корабли над великолепнейшим разводным мостом Санкт-Петербурга, но это окраины Воронежа, а корабли им только были видны на страницах книжек.

Поезд проехал. Мальчика нет. Все забыли предупредить, что нужно было ускользнуть в последние мгновения.

Они толпой побежали за поездом.

Тело нашли в двадцати семи метрах от места, где он лег. Навсегда.

Шастун перевернулся набок, очищая свои мысли. Он отпустил это прошлое.

Оно уже ничего не значит. Главное, что происходит сейчас.

Арс - сильный духом человек, но, Боже, это что, так легко заставить его слечь в больницу?

Антон сильно сжал челюсти. Еще этот Макар объявился в их жизни. Все же хорошо шло - Антон доставал наркоту, а Арсений, ну, он в принципе делал все остальное.

И в тысячный раз Шастун говорил себе: “Хей, Арс вполне мог бы справиться и без тебя.” Но он отчего-то не хотел без него, Антона.

А Шастун благодарен, правда, благодарен судьбе за то, что они с Поповым тогда пересеклись.

Нет, в этом мире ничего просто так не бывает. Мать, бросившая родного сына в больнице, впопыхах написавшая записку медсестрам, короткую, всего три слова: “Отец - Андрей Шастун”. Порой Антон думал, что уж лучше безотцовщина, чем так.