Драко Малфой и Невозможное счастье (СИ)

— Это слишком сложная фраза, — улыбаясь, ответил Гарри. — Я не смогу ее повторить.

— А тебе не нужно ее повторять. Тебе надо сказать только — D’accord.

— А как будет по-французски «позже»?

— Гарри!

— Ты уверен?

В дверь постучали, и Гарри, спихнув с себя Драко, поднялся на ноги.

— Входите! — произнес Гарри. Появившаяся на пороге молодая женщина — а может, и не очень молодая — что-то странное было в ее лице, не позволяющее с уверенностью определить возраст, — с ребенком на руках сурово посмотрела на юношей и произнесла:

— Мисс Сольвейг должна лечь спать не позже девяти часов.

— Да, Мэри, — смиренно отозвался Гарри.

— Молоко, — по-видимому, не найдя в комнате достойного, кому бы она могла доверить хрупкий предмет, няня поставила бутылочку с молоком на каминную полку.

— Его нужно дать мисс Сольвейг через пятнадцать минут.

— Да, Мэри, — повторил Гарри. Няня окинула его таким взглядом, что Гарри моментально почувствовал себя полным ничтожеством, положила Сольвейг на кровать рядом с Драко и удалилась.

— Она вроде МакГонагалл, — почти шепотом произнес Драко. — Мне рядом с ней кажется, будто я что-то натворил.

Гарри кивнул.

Когда весной встал вопрос о няне для Сольвейг, Драко заявил, что у его дочери должно быть все самое лучшее. Когда он назвал имя этого «самого лучшего», у Гарри от потрясения глаза стали больше оправ.

— Но разве она… существует?! Она же из сказки…

— Ну… — растерялся Драко. — Мы бы, наверное, тоже могли быть… в смысле, в сказке.

— Она же, наверное, очень старая.

— Она как бы вне времени, — объяснил Драко. — Такое бывает иногда с волшебниками. Некоторые считают, что это дар свыше тому, кто наилучшим образом распорядился своими способностями. А другие просто думают, что у нее есть очень мощный Хроноворот, и она скачет по временам — то назад, то вперед… хотя я не думаю, что это объяснение. Ведь она не гостья из прошлого, она действительно прожила все это время.

— А разве она работает за деньги?

— У волшебников. У магглов — никогда, — Драко скривил губы. — Занимается благотворительностью, ха! Но и ей надо на что-то жить…

Малышка радостно гукала, ворочаясь в своих пеленках. Драко, склонившись над ней, самозабвенно показывал «козу». Это было так мило, что Гарри искренне пожалел об отсутствии фотоаппарата.

— Я не уверен, что мы хорошие родители, — сказал, устраиваясь рядом. Малышка схватила крошечными лапками палец Драко и потащила его в рот.

— Почему? — спросил Драко, щекоча свободной рукой животик девочки. Она залилась смехом.

— Потому что мы не с ней, понимаешь? — ответил Гарри. — Ее воспитывают чужие люди… Мы не знаем трудностей, забот… Как же мы можем быть хорошими родителями?

— Гарри, мы же не можем сейчас все бросить… — начал было Драко, но Гарри опередил:

— Она — это все! Мы не можем оставить ее на потом, Драко! Мы вернемся через три года, через пять — и будем ей не родителями, а просто добрыми дядюшками, которые приходят иногда, приносят конфеты и подарки…

— Иди сюда, моя девочка, — Драко осторожно просунул ладонь под затылок Сольвейг и поднял дочь на руки. — Гарри на нас ворчит, Гарри нас не любит… ну и наплевать, правда? А мы пойдем подышим свежим воздухом…

Уголок рта Гарри слегка дернулся. Драко с младенцем на руках… зрелище еще то… «Интересно, он хоть догадывается, какой милой мамочкой сейчас выглядит?»

— Я бы мог сказать тебе, Поттер, что меня тоже воспитывали чужие люди, — произнес вдруг Драко. — Няньки, гувернеры… Но тебе найдется что на это возразить, верно? Это не дало мне счастливой семьи. Мои родители меня не любили.

— Драко…

— А мы ее любим, — с нажимом произнес Драко. — И какая разница, будем мы рядом или за несколько сотен миль? Мы будем возвращаться при каждой возможности… и нам будет радостно возвращаться. А потом у нас будет свой дом… на троих. И мы увидим, как она растет и хорошеет…

Гарри принес с каминной полочки бутылку с молоком, и Сольвейг, причмокивая, припала к соске. Драко смотрел на дочь со странной потусторонней тоской.

Гарри, одной рукой придерживая бутылочку, второй взъерошил Драко мягкие пряди на затылке.

— Драко… тебе важно ехать дальше?

Его возлюбленный поднял блестящие глаза.

— А тебе что важно?

— Давай останемся до осени здесь, — тихо сказал Гарри и указал взглядом на Сольвейг — здесь. Мелькнули и растаяли вдали громадные конусы желтых пирамид и загадочно-каменное лицо сфинкса, неспешные караваны верблюдов и яркие паланкины на спинах слонов, сакура, похожая на розовый дым и букеты, много могущие сказать тому, кто умеет читать на языке цветов… Драко глубоко вздохнул и улыбнулся. Как странно привыкать к мысли, что некуда спешить, что у них двоих — и троих — еще очень много времени.

— Давай останемся.

Полчаса спустя суровая сказочная няня, женщина с большими руками и неприметными родинками на левой щеке, заглянула в комнату, где оставила свою подопечную. Там, в полумраке, на одной кровати спали два молодых человека. Они соприкасались лбами и сплетали пальцы рук, но не прижимались друг к другу, чтобы оставить посередине достаточно места для маленькой светловолосой девочки.

Осень приходила со стуком вагонных колес. Вокзал Кинг Кросс, платформа девять и три четверти, «Хогвартс-экспресс» уходит послезавтра первого сентября, в одиннадцать часов, а сегодня, дыша таким же уютным, старинным дымом, готовится в путь серо-стальной «Специальный рейс номер сто одиннадцать». Ста десяти других специальных рейсов не существует, просто кому-то, видимо, нравятся три единицы…

На платформе было людно и шумно, кто-то кого-то звал, кто-то плакал кому-то в плечо, кто-то пел песни хором, кто-то смеялся, кто-то обнимался… Два парня стояли у края платформы, и на них оглядывались, хотя, как правило, в такой толчее люди не обращают внимания на других.

Просто это были два очень необычных парня. Кто-то начал шушукаться и подталкивать друзей локтями, указывая на взъерошенные волосы и очки брюнета. Кто-то, особенно глазастый, углядел тонкий зигзагообразный шрам на лбу блондина, и немедленно начал рассказывать что-то тем, что стоял с ним рядом.

Двоих парней это совершенно не трогало.

— Волосы? — шептал темный, прижимаясь лбом ко лбу своего друга и едва ощутимо лаская ладонью его щеку, ухо, висок. — Зачем? Так же красиво…

— Будет еще красивее, — улыбался в ответ блондин. — Представь — длинная роскошная грива. Ты лежишь на спине, а я, сидя на тебе сверху, наклоняюсь и провожу волосами по твоей груди…

— Заткнись, Малфой, — пробормотал черноволосый, слегка наклоняя голову друга так, чтобы было удобнее прикоснуться губами к его губам. — Значит, когда я вернусь, у тебя будут длинные волосы?

— Ага… — светлый махнул головой, отчего легкие прядки скользнули по лицу темного.

— Я не знаю, часто ли нас будут отпускать, — виновато прошептал тот. В ответ его обняли.

— Хватит, я думаю, обжиматься, — произнес Драко Малфой пять минут спустя. — Иначе мы не заметим, как уйдет поезд…

— Пиши мне, хорошо? — попросил Гарри, наклоняясь и поднимая на плечо сумку.

— Непременно, — ответил Драко. — Я буду на выходных гостить у де Флер. Буду ждать тебя у камина, хорошо?

— Да, очень, — поезд уже предупреждающе загудел, и слова полились быстрее, обозначая прощание, а руки вцепились друг в друга, не желая расставаться.

— А ты навещай Имение, когда сможешь, присматривай за работами, — Драко повысил голос, чтобы его было слышно. — Там заблокирован камин, так что пока я без лицензии на аппарацию, я не смогу…

— Я буду, — пообещал Гарри. — Буду.

— Тебе пора, — произнес Драко. Помолчал. Разжал руки. — Ненавижу проводы…

Поцелуй, глубокий и быстрый. Два «До свидания». Два «Я тебя люблю».

Гарри вскочил на подножку. Оглянулся на Драко. Улыбнулся. И исчез в темноте проема.