Кровью и Тьмой (СИ)

========== Кровью и Тьмой - I ==========

«В ночь, когда в багрово-черных небесах воссоединятся Сандарха и Эхиопа, берегитесь, люди, ибо они придут. Принесут с собой мрак и кровь, заберут ваших дочерей и сыновей, и не будет вам спасения, покуда на небо не взойдет ваша луна Налида».

Кровавое свечение заката отражалось от толстых стекол, облеченных в массивные рамы окон, и тронный зал полыхал, словно объятый адским пламенем. Зал этот поражал своей роскошью и размерами — стены его стремились ввысь, массивные мраморные колонны подпирали величавые своды потолков, которые располагались так высоко, что терялись из виду. Колонны эти держали гигантские, искусно выточенные из серого мрамора скелеты. Скульпторы Императора создали их столь натуралистично, что по коже пробегал холодок при одном лишь взгляде на эти произведения искусства. Скелеты были словно прикованы к колоннам, а массивная, тяжеловесная цепь, вырезанная из золота, опоясывала их сведенные вместе вверху конечности вокруг колонны. Задрапированные, будто кровью, алой парчой, агатовые стены отражали огоньки толстых свечей, рассеянных по всему залу то тут, то там.

Мрачная, варварская, почти похоронная роскошь царила здесь, в самом сердце дворца, принадлежащего Черному Императору. Повелитель почти бессмертных восседал на своем троне, делая честь даже этому подавляющему своим темным ледяным величием залу. Он был облачен в черные бархатные одежды, мантия скрывала его фигуру, шелковые длинные пряди волос отливали иссиня-черным холодным блеском, спускаясь до самой талии, а украшал его голову венец из золотых, хищно заостренных листьев.

Повелитель вампиров Крогган, десятый Высший Лорд Совета и властитель Западной Империи Некшаарс’ас, в ледяном безмолвии наблюдал за поединком двух своих подданных. Подле него ступенькой ниже, на пышной подушке, обтянутой алым бархатом, сидел юноша. Человек. Лицо его застыло каменной маской безразличия.

Он тоже смотрел на двух высших шартаассов ¹, сошедшихся в магической битве. Один из них носил черную маску, скрывавшую почти все его лицо — на обозрении оставались лишь хищно изогнутые в насмешливом оскале, чуть приоткрытые губы. Иглы шартаасса выдвинулись, словно жаждая впиться в глотку противника. Мужчины метались по залу, как голодные тени, отбрасываемые языками танцующего пламени, и багровые вспышки их магических атак полыхали под самыми сводами, грозя задеть кого-то из присутствующих здесь зрителей, которыми являлись все высшие шартаассы и подданные Императора. Они наблюдали за смертельным поединком и хранили то же ледяное, безразличное молчание, что и Император с юношей.

Это выглядело даже красиво — всполохи тьмы и крови, облеченные в магические атаки — копья, щиты, кинжалы, ветры и лезвия.

Поединок длился недолго — шартаасс в маске добрался до своего соперника и вонзил хищно скрюченные когтистые пальцы ему в грудь, намереваясь вырвать сердце.

Это был не первый его поединок и не последний, по идее. Уже пятеро высших сгорели, превратившись в кучку пепла, поверженные силой того, кто носил маску.

Каждый раз за миг до смерти одного из своих собратьев толпа придворных замирала, жадно вдыхая запах поражения и крови, и каждый раз тот, кто носил маску, позволял им упиться этим мгновением, медля, прежде чем вырвать своему противнику горло или сердце. Он делал это с величайшим наслаждением и пять уж раз слизывал с длинных, аристократично красивых пальцев, увенчанных внушительными когтями, алые капли крови убитого им шартаасса. Шартаасса, который осмелился встать на его пути. Шартаасса, желавшего заполучить то, на что он сам положил глаз.

И, как и в предыдущие пять раз, прежде чем вырвать трепещущее еще сердце, которое через миг рассыплется в его руках кучкой хладного пепла, тот, кто носил черную маску, поворачивался к юноше, склонялся перед ним в чуть насмешливом поклоне и спрашивал низким, глубоким, бархатистым голосом:

— Желает ли мой будущий риэшши ², чтобы я оставил этому шартаассу его жалкую жизнь?

В шестой раз юноша с отвращением закрывал глаза и отворачивался, не в силах выносить подобной жестокости. Среди этих кровожадных существ он жил уже двенадцатый год и все равно никак не мог привыкнуть к тому, что они собой представляли.

Такая реакция явно забавляла того, кто так настойчиво добивался его. Тогда он перевел взгляд на своего Императора и, дождавшись молчаливого кивка, безжалостно и легко выдернул сердце из груди шартаасса. Рассыпав черный песок, который мгновение назад был пульсирующим органом и гонял по венам кровь, тот, кто носил маску, повернулся к толпе подданных Императора и обвел ее грозным взглядом.

— Кто еще желает сразиться со мной за право обладать бывшим ниалем ³ покойного Девятого Лорда?

— Достаточно, — вдруг поднялся Император. — Ты это право выиграл в честных поединках с шестью соперниками. Майле ⁴ Исаэри Мердок Дари’Тхаарш отныне тебе принадлежит вместе со всем имуществом своего покойного супруга, коль скоро наследника у Мердока не было, а также с титулом Девятого Лорда и его местом в Совете.

— Мой Император. — Тот, кто носил маску, склонился перед ним в глубоком поклоне, на этот раз без намека на насмешку. — Будет ли мне позволено отказаться от всего, кроме драгоценного Исаэри?

Толпа зрителей испустила удивленный вздох. Добровольно отказаться от лакомого куска богатства и власти? Неслыханно для властолюбивых и алчных шартаассов. Они-то думали, что этот сражается за право обладать ничтожным, слабым человечком потому, что вместе с ним заполучит богатство и титул покойного Мердока, не говоря уже о месте в Совете, но все оказалось совсем не так…

Тонкая бровь Императора слегка приподнялась в вежливом недоумении, но он не стал оспаривать чужие безумства. Тем более лишь он один знал, чье лицо скрывает маска.

— Да будет так. Отныне Исаэри, бывший ниаль Девятого Лорда Мердока Дари’Тхаарш, принадлежит тебе, — сказал он, по просьбе самого же носителя маски не раскрывая его имени при юноше.

— Благодарю, мой повелитель, — не поднимая головы, произнес шартаасс-победитель и, наконец выпрямившись, направился к подножию трона, на ступеньках которого сидел его трофей. — Риэшши, — обратился он к человеческому юноше. — Я даю тебе ровно один день, чтобы собраться. На закате завтрашнего дня я явлюсь за тобой в замок Мердока.

Юноша ничего не ответил и даже глаз на своего завоевателя не поднял. Так и не добившись от своей желанной добычи никакой реакции, шартаасс исчез, растворившись в вихре алых брызг, весьма похожих на кровь.

Эри слонялся по опочивальне своего покойного супруга, как тень неприкаянного мертвеца. Двенадцать лет назад был заключен союз между двумя расами — шартаассами и людьми. Разорительная война же, предшествующая этому перемирию, длилась больше тысячи лет. Конечно же, люди должны были неизбежно проиграть ее, ведь на стороне врагов были магия крови и тьмы, колоссальная физическая сила и неукротимая, свирепая ярость первобытного хищника. В шартаассах, несмотря на их принадлежность к разумной расе, не было ничего человечного. Они звери, алкающие крови каждую секунду своего почти бессмертного существования. Они под покровом ночной тьмы врывались в земли людей, похищали молодых девушек и юношей, дабы кровью их и телом утолить ненасытную жажду, а днем скрывались в мрачных замках, что гнездились сотнями на каменных уступах неприступных гор и скал, защищенные магическими полями. Все это были родовые имения, чья защита основывалась на магии крови их владельцев.

Но у людей было огромное преимущество. Во-первых, шартаассы не нападали каждую ночь, иначе давно бы уже разорили даже многочисленные людские государства. Набеги их обычно приходились на кровавые луны, когда Старшая Луна Сандарха закрывала своим телом свою младшую сестру — черную Эхиопу. Была еще средняя сестра — Налида, яркая, болезненно-желтая и унылая. В ночи, когда кровавая Сандарха властвовала в небесах, люди закрывали свои окна массивными ставнями, укрепляли двери железными засовами и прятались в подвалы, погреба и другие убежища — кто на что горазд. Только это почти не спасало от чудовищ тьмы.