Демон внутри (СИ)

========== Демон внутри ==========

Маленькая квартирка в Бухаресте, в которой почти ничего не было, оглашалась забористым русским матом вот уже минут пять. Никто из соседей не рисковал постучать к вздорному постояльцу и попросить его быть потише, потому что постоялец всегда был угрюм, хмур и совершенно не шел на контакт.

Перестав ругаться, он включил телевизор, щелкая каналы, по которым в это время шли то мексиканские сериалы, то иная похожая муть, которую невозможно было смотреть. Он уже почти собрался выключить телевизор, когда наткнулся на мировые новости.

— Сегодня в Лагосе произошла трагедия. Мстители, охотившись за террористом по кличке Кроссбоунз, — Баки уже хотел выключить телевизор, когда слух зацепился за знакомое прозвище, которое прилипло к Броку непонятно почему, — был уничтожен Мстителями…

По телевизору показывали, как красноволосая девка создавала какой-то энергетический шар вокруг Брока, а Стив в этот момент стоял рядом и ничего не делал. Секунда-другая — и шар взорвался, разметав не только того, кто находился внутри, но и половину рядом стоящего здания.

— НЕТ!!!! — закричал Баки, падая на колени и хватаясь руками за волосы. — Нет, пожалуйста! Нет!

Телевизор еще что-то говорил, показывая Мстителей в разных ракурсах, но Баки было совершенно все равно, он даже забыл, что хотел его выключить.

Он сидел на давно немытом полу маленькой кухоньки и пытался прийти в себя. Брока больше не было. Его убила эта красноволосая, Ванда. И Баки понял, что его ничто не остановит от мести. Зимний Солдат поднял голову, соглашаясь с пока еще даже не намеченным планом.

В душе было даже не больно, пусто и глухо от того, что Брок, оставив его, погиб, так глупо нарвавшись на Мстителей. Баки бы и рад был заплакать, отпустить боль, дать ей выход, но ничего не получалось, он слишком давно разучился плакать, и теперь только бился в бессильной злобе на полу, разбивая в крошево бетонное перекрытие.

Баки закричал отчаянно, страшно, словно резали по живому, потому что действительно резали, ведь Брок был единственным, кто был ему дорог, кого он ждал каждый вечер, кого еле отыскал, когда очухался. Нет, не по Стиву он скучал, не по старому другу детства, с которым судьба развела их по разные стороны баррикад, даже когда вспомнил его, а по бывшему хэндлеру, который единственный был дорог, был важен, давал ощущение жизни.

Баки свернулся плотным калачиком на полу в кухне, стараясь не скулить, словно от боли, и закрыл глаза, вспоминая, потому что больше ему ничего не оставалось.

Можно было бы сказать, что все началось пару лет назад, можно, что безумно давно, но на самом деле все началось тогда, когда Баки проснулся и осознал себя не Зимним Солдатом, а живым мыслящим человеком. Это произошло далеко не сразу после того, как Трискелион рухнул, погребая под собой и ЩИТ, и Гидру, и Брока, о котором Баки тогда даже не думал. Вернее, не думал Зимний Солдат, у которого была цель — убить Капитана Америку. Но этой цели он не достиг, он спас Капитана Америку, вытащил и ушел, чтобы попытаться перестать быть оружием, хотя тогда он еще об этом не думал.

Баки медленно оттаивал, очень медленно, превращаясь из секретного оружия, профессионального убийцы — нет, не в человека, но в его подобие, помня о том, что был тот, кто не давал ему полностью стать машиной, напоминая, что он все еще человек.

Первым делом Брок с утра заходил к Зимнему. И было неважно, работают ли они сегодня вместе или с Зимним в этот раз отправляли какой другой отряд.

— Как спалось, Снежинка? — скалился он, склоняя голову к плечу. — Что снилось тебе?

Во время миссий не вздрагивал, как остальные командиры групп, стоило Зимнему выступить из темноты, будто бы чувствовал. И вместо рефлекторно вскинутого автомата протягивал на ладони шоколадную конфету, хитро улыбался и прижимал палец к губам, призывая к тишине.

Брока всегда волновало, накормлены ли его подчинённые, отдохнули ли они как следует, хорошо ли экипированы. И эта странная для Зимнего забота распространялась не только на бойцов отряда, но и на него, живую винтовку.

Для Брока он был человеком, живым, чувствующим, несмотря на спецификацию и рекомендации техников, на которые хэндлеру было определённым образом плевать.

— Мне лучше знать, как взаимодействовать со своими бойцами, — рычал в ответ он на любые вопросы и настоятельные просьбы не нарушать инструкции.

Эти воспоминания ножом резали по сердцу, одновременно согревая. Баки лежал на полу, виня себя во всем произошедшем. Брока мучили постоянные боли, и Баки ничего не мог с этим сделать, а Брок не желал быть обузой. Баки понимал его, но не понимал, почему тот не попросил у него помощи, ведь если бы он пошел туда, за чем бы Брок туда ни шел, у Баки получилось бы лучше.

Но такие, как Брок, да как и он сам, просто не умели просить помощи, считая это непозволительной слабостью. Тащили все на себе, рвали жилы, но не могли раскрыть рта, чтобы сказать “помоги”. С такими нужно было просто молча вставать плечом к плечу и подхватывать тот неимоверно тяжелый груз, который они взваливали на себя. И Баки собирался подхватить, найти Брока снова, помочь ему, во что бы он ни влез, но не успел. Все произошло настолько быстро, что Баки понял, Брок давно это планировал у него под носом, а тот от радости, что дорогой ему человек рядом, ничего не заметил. Даже суперсолдат может быть слепым, когда дело касалось чувств. И вот теперь он платил за свою слепоту, платил слишком высокую цену, и ни один банк мира не давал кредиты на такие нужды. Баки готов был платить всю оставшуюся жизнь по счетам, если бы ему дали еще один день. Если бы он успел, если бы раньше заметил, если бы, если бы, если бы…

Это было до смешного странно, но это была первая в его жизни настоящая потеря. До этого он не терял ни родственников, ни близких друзей, ни любимых. Да, он на долгие десятилетия потерял себя, но это было не так больно, ведь он ничего не помнил и не знал. И теперь, столкнувшись с болью потери, Барнс не знал, что с ней делать, как ее пережить и осмыслить, и это поднимало со дна его души черную злобу и жажду мести. Он всем сердцем возжелал отомстить ведьме, сначала вырезав всех, кого она любит, а потом убив и ее. И Баки было совершенно все равно, что ведьма может распылить его так же, как Брока. Теперь было все равно. Теперь его жизнь была ему уже не нужна, но просто пустить себе пулю в висок он не мог.

Собрался Баки быстро, в этой маленькой квартирке его вообще ничего не держало, а все самое необходимое всегда лежало в рюкзаке, который можно было просто подхватить и уйти, даже не закрывая за собой дверь.

Добраться до Нью-Йорка, где сейчас обретались Мстители, для Баки не составляло большого труда, проблема была только в том, что из Бухареста до Нью-Йорка не было прямого рейса, но Баки сейчас было все равно, он просто хотел отомстить и поставить на этом точку. Он не хотел признаваться в этом сам себе, потому что был уверен, что Брок бы подобного не то что не одобрил, а был бы очень резко против, но Брока больше не было, и некому было говорить Баки, как жить дальше, и Баки хотел все закончить. Он хотел умереть, потому что больше было незачем жить. Просто незачем.

Спустя четырнадцать часов Баки шел по улицам Нью-Йорка, города, в котором он родился и вырос, в котором давно не был, совершенно не замечая ничего вокруг. На его плече висела большая черная сумка, в которой лежала штурмовая винтовка и несколько обойм, пара пистолетов и гранат — все, что он успел достать. Он направлялся в местный филиал ЩИТа, точно зная, что ведьма, отнявшая у него самое дорогое, сейчас там, и ему было плевать на сопутствующий ущерб. Сейчас даже все Мстители разом не смогли бы его остановить, потому что только кровь ведьмы могла напитать выжженную пустыню его души.

Поднимая винтовку, чтобы нарушить тишину фойе грохотом выстрелов, Баки на автомате считал людей, которых ему сейчас придется убить, потому что пять человек, даже вооруженных и хорошо подготовленных, были для него лишь досадной помехой на пути к цели.