Из года в год (СИ)

- Тише, тише. Это сон, – всё же разбирает юный маг слова своего… друга?.. – это не взаправду, просто дурной сон.

«Воспоминание, – поправляет внутренний голос, – они мертвы. Как и храмовник».

Когда Виконд успокаивается и начинает дышать ровнее, Йован предпринимает попытку уйти, вернуться на свою кровать, что находится через несколько коек от кровати Амелла. Но младший мальчик не отпускает его, отчаянно хватает за руку, сжимая так, что наверняка появятся синяки.

- Останься.

- Что?

Виконд вздыхает. За всё время пребывания в Круге мальчишка ни разу не заговорил ни с кем. Даже Ирвинг был обеспокоен его состоянием. Поэтому не удивительно, что Йован сбит с толку и думает, что ему это послышалось.

- Посиди со мной, – а затем тихо, совершенно не различимо: – мне страшно.

И Йован сидит с ним до самого утра, полушёпотом рассказывая какую-то совершенно глупую историю-сказку, а Виконд благодарно молчит и даже едва заметно улыбается под конец. Улыбается впервые со дня смерти матери и сестры, но тут же себя одёргивает, терзаясь чувством вины. Как может он радоваться и продолжать любить жизнь, если они погибли из-за него?..

========== Год второй. Усмирённые и побеги ==========

Виконду семь, и он думает, что сойдёт с ума, если будет жить в Башне Круга и дальше. Это место воплощает в себе всё, что он ненавидит: суматоха, шум, многолюдность, замкнутое пространство и его новый страх, вызывающий где-то внутри ледяную ненависть – храмовники.

Они не только убийцы. Они – нечто гораздо худшее. В их безжалостности мальчик уже убедился при первой встрече. Однако, словно этого мало, он убеждается в этом снова, когда узнаёт об усмирённых.

Нет, об их существовании он знает ещё с первых дней в Круге, Ирвинг рассказывал ему об этом жёстком и даже жестоком наказании за серьёзные проступки. Но никогда раньше мальчик не видел усмирённых до обряда, так сказать, в нормальной жизни. Да и в этот раз всё выходит случайно.

Амелл сидит в кабинете Первого Чародея, старательно конспектируя самые важные аспекты истории магии. Нудное занятие, но учитель ясно дал понять, что никаких практических занятий не предвидится, пока не будут выучены самые азы теории.

Девушка врывается в кабинет подобно урагану – отчаянная и неукротимая, она пытается добиться ответа на свой вопрос. Рыдая и крича, эльфийка бросается на колени перед Ирвингом, моля его о чём-то, пытаясь поймать за руки. Первый Чародей теряется, но, прежде чем это становится заметно, в помещении оказывается Грегор, совершенно случайно находившийся неподалёку. Рыцарь-Командор подоспевает вовремя – обезумевшую девушку уводят быстро, пока любопытствующие ученики не сбежались на шум и не стали задавать вопросы. Ирвинг же становится угрюмым и погружается в свои мысли. Он даже не замечает, как его ученик завершает задание и тихонько выскальзывает из кабинета, терзаемый мыслями о произошедшем.

Через несколько дней, когда инцидент уже почти стирается из памяти, Виконд встречает устроившую скандал девушку возле кладовой Овэйна. Она отрешённо смотрит перед собой, словно не осознавая, где находится. Лицо у неё спокойное, умиротворённое, и Амелл не сразу узнаёт её. Заметив внимательный взгляд, эльфийка вежливо улыбается и интересуется, может ли она чем-то помочь.

В её голосе нет эмоций, интонаций и словно бы даже и жизни, что совершенно идёт в разрез с их предыдущей встречей. Из неё словно бы высосали душу, оставив пустую телесную оболочку, по непонятной причине не умершую сиюсекундно, а продолжавшую… жить?.. жизнь ли это?.. существовать – более подходящее для этого состояния слово.

Поражённый столь резкой переменой, мальчишка отшатывается прочь и врезается спиной в кого-то, кто подошёл незаметно, совершенно беззвучно. Зажмуривается от страха.

- Он просто заблудился. Я сам его провожу, – отвечает приятный юный голос, и Виконд понимает, что позади него не храмовник и не чародей, но оборачиваться не спешит. Он позволяет отвести себя в безлюдный коридор и не пугается, когда сопровождающий резко останавливается и поворачивает его лицом к себе. Амелл хмурится, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого парня раньше. Он точно не из приятелей Квентина: старшие ребята с мелюзгой не водятся. У них свои проблемы, свои интересы. А этому парню лет пятнадцать, а то и все шестнадцать.

- Не стоит так таращиться на новоусмирённых. Храмовники могут обратить на это внимание и заинтересоваться уже тобой. А там, глядишь, повод и сам появится. Ты её знал?

Виконд качает головой и вдруг вспоминает: когда Квентин столкнул Йована с лестницы (разумеется, со стороны всё выглядело как досадная случайность), именно этот парень залечивал его ушибы. И внял просьбам не сообщать никому из старших чародеев.

- Стало быть, тебе просто интересно, за что её усмирили?.. Она отказалась смириться с тем, что её ребёнка будет воспитывать Церковь. Просила вернуть ей сына. Больше просить не будет, – в голосе юного целителя отчётливо звучит злость, направленная к отсутствующим в коридоре храмовникам.

«”Наказание за серьёзный проступок”. Для храмовников поводом к усмирению будет считаться даже одно неверно сказанное слово. Возможно, молчание к лучшему».

И как теперь верить Ирвингу? Он же говорил, что на этот ритуал не идут без крайней необходимости.

- Карл! Вот ты где! – словно из ниоткуда выбегает запыхавшаяся девушка. Амелл видел её пару раз возле лазарета – кажется, ученица старшей чародейки Винн.

- Что случилось?

- Винн просила тебя срочно зайти в лазарет, – подтверждает она догадку мальчика.

- Что-то серьёзное?

- Нет, не очень: андерский молчун уверяет, что его побили храмовники. А она сказала, что не будет возиться с вруном.

- Почему она решила, что он врёт?

- Грегор, по просьбе Ирвинга, за ним отправлял Катрину и Алека, – насмешливо фыркает юная ученица Винн, нетерпеливо теребя завязки мантии. Виконд согласен с чародейкой и её ученицей. Да что там, все маги Башни знают: эта парочка не только ребёнку вред причинить не сможет, но даже лишний привал из жалости сделает. Амелл убедился в этом на собственной шкуре. Катрина сама по себе сплошное сострадание и сочувствие, ну а Алек… спокоен и равнодушен до невозможного. Его вывести из себя нереально. Быть может, если бы за ним были отправлены только они, все сложилось бы по-другому. Может, сейчас матушка была бы жива?.. и сестрица…

- Тогда почему Винн нужен я? – искренне недоумевает целитель.

- Ну ты же её знаешь: ворчать она любит, строгую из себя строит, но всё же беспокоится за мальчонку. А вдруг и правда дурно ему?.. Пойдём! Она просила срочно!

- Иду я, иду, – Карл бросает взгляд на притихшего Амелла, словно вопрошая, можно ли его оставить одного, и мальчик кивает.

Ему нужно побыть в одиночестве и обдумать произошедшее. Казалось бы, ничего плохого лично для него Ирвинг не сделал, но доверие к нему подорвано раз и навсегда. Виконд не сможет больше всецело верить его словам.

«Верить нельзя никому, даже самому себе», – твёрдо звучит в голове, и Амелл кивает, соглашаясь. А после идёт к Йовану, чтобы рассказать ему о произошедшем, тем самым внося в выведенное правило небольшую, но существенную корректировку.

Иногда ученикам разрешается покидать Башню и выходить на берег. Места там немного, но это всё же лучше, чем сидеть всё время в стенах Башни. Возле входа растут удивительно красивые цветы, к которым запрещено прикасаться. Амелл заворожёно разглядывает их, и Йован, заметив интерес друга, поясняет:

- Это розы. Правда красивые? – Виконд кивает, не отводя от них взгляда, и старший мальчик продолжает: – я бы хотел, чтобы у меня была хоть одна такая. Лично моя и ничья больше…

Где-то позади раздаются испуганный вскрик и громкий плеск воды. Когда Амелл оборачивается, он видит быстро плывущую прочь фигуру одного из учеников.

Побег. Снова Андерс.